Среди пуль - Александр Проханов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Среди пуль
- Автор: Александр Проханов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как хорошо ты придумала! – Он изумлялся этому поминутному удалению, рвущимся, перестающим мучить связям, которые лопались, переставали звучать, как оборванные струны, неслись за поездом, свитые в путаницу. – Мне еще нужно было сделать несколько дел, встретиться с несколькими людьми…
– Все дела – пустяки!.. Не оглядывайся!.. Смотри, уже леса начинаются!.. Вот она я, еду с тобой!..
Она держала его руку, искала его глаза. Отвлекала от настигавших забот.
– Я обещал позвонить… Мне обещали большие деньги… Я подвел человека…
– Зачем тебе деньги?.. Смотри на меня… Мы едем на север, и я знаю, там будет чудо!..
Он ей верил. Верил в чудо, которое их ожидало. В неведомом пространстве, в еще ненаступившем времени таилось чудо. Поезд отрывался от огромного сумрачного города, и с каждым стуком колес, с каждым мельканием фонаря приближал их к чуду.
– Один поворот зрачков, слабый кивок, и прошлого нет!.. Мы несемся на север!.. И нас поджидает чудо!..
Он соглашался. Где-то рядом, заслоняемое этим мучительным, из подозрений и страхов, временем, существовало иное, чудное и счастливое время, протекавшее рядом с первым, терпеливо ожидавшее, когда измученная, готовая погибнуть душа перелетит из огней и пожаров в прозрачную голубизну иного бытия и в нем успокоится. Поезд, грохочущий и железный, еще оставался в грохочущем и железном времени, но становился все легче, стремительней. Казалось, он был готов перелететь на другую колею, коснуться иного времени, где они станут невидимы для жестокого, желающего их уничтожить мира.
– Посмотри, что у меня есть! – сказала она. Потянулась к сумке, достала из нее темную бутылку вина. – Раз уж мы начинаем новую жизнь, так выпьем за нее!
Он открыл бутылку, вынул из подстаканников дорожные стаканы. Налил вино, глядя, как в стекле качается черно-красный эллипс. Она взяла стакан, держала его на весу. За ее головой в окне мелькали, как пчелки, золотые огоньки. И она говорила:
– Ты – мой любимый, отважный, мой благородный! Однажды, давно, я увидела тебя у теплого моря, на набережной, у чугунного узорного фонаря. Ты был такой худой, загорелый, в распахнутой рубашке. От набережной отплывал белый корабль. Играла музыка. В зеленой воде ныряла темная уточка. Рядом с тобой, над цветущим кустом, летала маленькая красная бабочка. Я увидела тогда тебя и таким навсегда запомнила. Твое загорелое лицо, белый корабль, темную уточку, маленькую красную бабочку. Все эти годы, какими бы мучительными они ни были, я любила тебя. Восхищалась тобой, гордилась. Пью за тебя, мой любимый! За нашу новую жизнь, в которой у синего студеного моря нас поджидает чудо!
Она чокнулась с ним. Он пил, чувствуя терпкую сладость вина, и огоньки, как пчелки, мелькали за ее головой.
– За новую жизнь, – вторил он. – За твою науку. За доброе учение, которое ты мне несешь. Я до конца его не усвоил, но оно уже помогает мне. Если я уцелел и не погиб, не ожесточился, не стал злодеем, не спился, не сошел с ума, то только благодаря тебе. Я тебя очень люблю, очень тобой дорожу. В новой жизни, которую мы начинаем, я постараюсь сделать тебя счастливой. Буду жить только для тебя.
Поезд мчался по черным полям, постукивая и поскрипывая, и на одном из безымянных разъездов, на одном из бесчисленных стыков, казалось, все же соскользнул на соседнюю колею, стал удаляться по мягкой дуге от главной магистрали, от больших городов и станций, от встречных громыхающих составов. Потом толкнулся колесами и взлетел. Он несся волнистой чередой едва озаренных вагонов над полями, лесами, спящими деревнями, и одинокий путник, застигнутый ночью в полях, наверняка видел, как летит в небесах заколдованный поезд.
– Милый мой, – сказала она.
Налетела встречная электричка. Прожектор еще издалека озарил купе, скользнул по зеркалу, по ее руке, сжимавшей стакан с вином. В окно словно залетела шаровая молния, стала метаться, ударяясь о зеркала, наполняя купе ослепительным серебристым блеском. Вылетела прочь, оставив по углам гаснущий пепел сгоревшей темноты.
Ее лицо, секунду назад сверкавшее, продолжало слабо светиться. Он касался пальцами ее теплого лица, медленно проводил по пушистым бровям, по щекам, по уголкам темных губ. Ему казалось, ее лицо увеличивается, удаляется от него ввысь, становится огромным, как лицо божественной Девы, смотрит на него из небес. Она становилась все больше и выше, царила над ним, превосходила его, берегла, и он спасался в ее хранящем, сберегающем поле, в ее женственности, красоте.
Утром в моросящем дожде проплыл Ленинград: ржавые сырые фасады, маслянистая вода в канале и, как тусклое солнце в тумане, золоченый купол Исаакия. Потянулись, побежали желтые леса, чем севернее, тем желтее. Поезд мчался в студеной голубизне навстречу холодным просторам. Они стояли у окна, иссеченного косыми брызгами, смотрели на розовые заросли кипрея, на мокрые тропинки, убегавшие в заросли, в непрерывное, вверх и вниз, течение проводов среди синих елок и белых берез.
Проехали Петрозаводск как видение с огромным бело-голубым озером, над которым плыли, не касаясь воды, золотые леса, и из неба, из туч опускался холодный серебряный столб. Они смотрели на это видение, и поезд среди вод и небес уносил их все дальше на север.
Ночью, сквозь сон, под закрытыми веками, тревожило нечто желтое, золотое, словно душа во сне мчалась рядом с поездом, в предчувствии долгожданной встречи. Их разбудил проводник. Было темно. Поезд стоял. Сонные, захватили вещи, вышли на маленьком неосвещенном полустанке. Поезд тронулся, проскрипел сумрачными холодными вагонами, показал исчезающий красный огонь, и они остались одни. Пустота, тишина. Ровное дуновение ветра. Запах вод и лесов. Их одиночество и потерянность среди безлюдья и тьмы.
– Пойдем, – сказала она. – Вот тропинка.
Пошла впереди, едва заметная на тропе. Он доверился ее ночному зоркому зрению. Она была поводырь, знала путь, вела его по хлюпающим болотцам, сквозь заросли, мокрые ветки. Она была зорче, прозорливей. Вела его к чуду.
Они шли сквозь лес. Глаза, привыкая к темноте, различали тропинку, слабо отражавшую предрассветное небо, пни, выпуклые волнистые корни, свисавшие ветви берез. Сквозь кроны едва заметно светлело.
– Туда мы идем? – спросил он, отводя от лица мокрую еловую лапу, качавшуюся от ее прикосновения.
– Не бойся. Передо мной клубочек катится. Приведет куда надо.
Не видя ее лица, он знал, что она улыбается, что ей хорошо, щеки ее холодны и румяны.
Вышли на поляну, на темное сочное болотце. Островерхие елочки чернели на желтой длинной заре, их пики, кресты и зубцы казались вырезанными на неподвижной желтизне. Все небо было поделено надвое: на непроглядную моросящую тьму, под которой они стояли, и на желтую ясную зарю, светившую, казалось, над иной землей, к которой они стремились.
– Ты видишь, нас ждут, – сказала она, указывая на зарю.
На его мокрых резиновых сапогах отражалась желтизна зари. За ворот телогрейки попала вода. В мокрых пальцах бог знает как оказалась ягода лесной малины. Он смотрел на полосу света, чувствовал на губах капельку ягодного сока и думал: чудо близко, за темной стеной леса, под недвижной зарей. Притихло, умолкло, поджидает их долгие годы, знает об их приближении.
Они миновали еловый, пахнущий сыростью и грибами лес. Вышли на просторную луговину, на утренний разгоравшийся свет. Темное небо стремительно убегало назад. Заря наступала, как прилив, беззвучными яркими волнами. Трава казалась яркой, зеленой. Сквозь траву блестела мелкая вода, разливалась далеко, как озеро. На разливе, на зеленой траве стоял конь. Он был красный, глянцевитый, в отливах зари. Смотрел на них темными глазами, словно его создал стеклодув. Изумленные, радостные, они смотрели на коня. Белосельцев думал, это и есть чудо. Конь поставлен здесь с незапамятных древних времен, ждет терпеливо, когда завершатся его скитания, и он явится, наконец, на эту утреннюю луговину, под желтую расцветающую зарю.
– Теперь ты видишь, что мы пришли куда надо!
Ему захотелось пить, зачерпнуть эту чистую холодную влагу, припасть к ней губами. Окропить себя этим утренним светом, зарей, приобщиться к чуду.
Он раздвинул яркие зеленые травины, окунул ладонь в воду, черпнул. Поднес к лицу горсть яркой, отражавшей небо воды. Начал пить и почувствовал, что вода соленая, не озерная, а морская. Разлив перед ними – не озеро, а мелководье близкого невидимого моря. Конь стоит на морском берегу. Они достигли желанного берега. И все это было чудом, которое их ожидало.
– Ты мой конь! Мой хороший! – Она обращалась к коню, протягивала к нему руку. – Ты нас пустишь в свое царство? Будем теперь жить в твоем царстве!
Белосельцев смотрел по сторонам и не мог наглядеться. Благодарил кого-то, кто привел их к соленому морю, поставил под северной желтой зарей, у границы заповедного царства, охраняемого красным конем.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- To Hold the Crown: The Story of King Henry VII and Elizabeth of York - Jean Plaidy - Прочее
- Аквариум с золотыми рыбками - Лоуренс Гоуф - Полицейский детектив
- Всё о приспособлениях для ловли рыбы - Сергей Сидоров - Хобби и ремесла
- Голос среди пуль - Татьяна Тюрина - Любовно-фантастические романы