Кто ищет, тот всегда найдёт - Макар Троичанин
- Дата:23.08.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Кто ищет, тот всегда найдёт
- Автор: Макар Троичанин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А детективы? — не утерпел я поинтересоваться своим характером.
— Любителей этого жанра, скорее всего, можно найти среди психически неуравновешенных лодырей с большим воображением и мнительностью, реализующх спонтанно переполняющую их энергию в схватках с книжными преступниками.
Точно — в Алевтину! Как клуша сидит на собранных детективах и никому не даёт. А мне и не надо, я прямо-таки обожаю русскую классику, даже «Войну и мир» Лёвы Толстого начал в институте читать, но почему-то, не помню почему, не заладилось.
— Ты-то что сейчас читаешь? — допытывается книголюб, чтобы поставить диагноз.
А мне, слава богу, скрывать и стесняться нечего.
— «Войну и мир», — говорю святую правду, — начал. Недавно собрание сочинений Ленина отбарабанил, — вот это я зря ляпнул — смотрю, косится, не верит. Сам-то точно не прикасался к классикам марксизма-ленинизма, всё, небось, романчики мусолит. И тогда выкладываю небьющийся козырь: — Знаешь, как Владимир Ильич одним словом охарактеризовал интеллигенцию?
— Что-то не припомню, — мямлит, морща лоб, захолустный книгочей.
— Говно нации, — сражаю его наповал, и, чтобы отвязаться от лишних вопросов и справедливо отнеся себя к почётным консерваторам, иду вдоль стеллажей к окну, где стоит письменный стол, заваленный книгами, бумагами и картами.
Похоже, все техруки любят мыслить дома. Удобно устроился, ничего не скажешь. Но у меня, в новом доме, будет лучше — отдельный кабинет и двухтумбовый стол: справа — телефон, чтобы можно было позвонить в Министерство о месторождении не медля, слева — бронзовая настольная лампа с большим зелёным стеклянным абажуром.
И тут мой острый взгляд переместился на полки у стола, а там — боженька мой! — масса всякого геологического и геофизического чтива, аж глаза разъехались. Ну, предвкушаю, тут-то я найду разгадку проклятущим сопротивлениям. Больше всего обнадёживала тесная стопка тоненьких сборников «Разведочной геофизики», в которых авторами — наш брат-полевик и, следовательно, правда и только правда в отличие от научных фолиантов. Брякаюсь костями без спроса за стол, сдвигаю хлам на сторону, хватаю всю стопешницу и начинаю лихорадочно переслюнивать одну брошюру за другой, начисто забыв и про хозяев, и про пельмени. Пролистал все, и — ни-че-го! Все пишут, как надо делать, а что делать с тем, что получается — ни гу-гу! А о сопротивлениях вообще срамота одна, детский лепет — хуже, чем у учёных, на дерьме толчёных. Пришлось смириться с тем, что малыми силами, с налёту, не удалось одолеть сопротивление сопротивлений, и взяться за лживую научную макулатуру, существующую только для того, чтобы печатать своих и по блату. Для этих корифеев нет большей каторги, чем внедрение в практику своих дурацких измышлений. Они никак не хотят понять, что для нас пуп земли — её величество физическая точка, и пока она властвует, науке у нас нет места.
Только-только начал я переполняться благородной желчью, как бац! — и погас свет.
— Какого чёрта! — заорал я в негодовании, забыв, что сижу не в институтском сортире, которые только и освещались в общежитии ночью, готовясь к очередной интеллектуальной схватке с представителем лживой науки.
Откуда-то из темноты возник Алексей.
— Не шуми — Дениску разбудишь, — шипит сердито, видно, я ему уже обрыдл. — У нас движок в десять вырубают. Могу свечу дать.
Нет, Пименом быть не захотелось.
— Извини, — винюсь, — помороковалось, что сижу в институтской читалке. — Про святая святых — сортир — молчу, он-то знает, кто там готовился, явно не консерваторы по характеру. Не хотелось разочаровывать гостеприимного хозяина. Помню, как глубоко разочаровывались, меняясь в лице прямо на глазах, мои преподаватели, когда обнаруживали во мне не то содержание, на которое рассчитывали. Я всякий раз готов был со стыда провалиться сквозь все три этажа института… но только с троечкой. — Пойду, — говорю, вздыхая под грузом нерешённых тяжких проблем.
Анна зажгла свечу, предупредительно показывая выход. — вали, мол, не задерживаясь.
— Хочешь, оставайся, — неуверенно предлагает хозяин, оглядываясь на жену, боится, что соглашусь. Но мне не хочется разочаровывать его дважды.
— Нет, пойду к своим, — сбрасываю шлёпанцы — жалко, в темноте не видно новых и целых носков, погружаюсь в родные катанки и армяк, чинно прощаюсь: — Приятно было познакомиться, до свиданья, — и вышагиваю во двор. Алексей — следом.
На улице светлее, чем в доме. Тучи разлетелись, крупные звёзды так и дёргаются, как мячики на резинках, того и гляди сорвутся на голову, и прямо над ущельем висит лунная пельменина. А тихо так, что слышно, как скрипят деревья на сопках, съёживаясь от холода. Мороз без предупреждения ухватил за нос, пришлось спасать, упрятав в ладонь. По скрипучему снегу пошагали к стойбищу комиссии. Не успели остыть, как уже пришли. Хорошо Алексею, не надо экономить утром на сне, и двух минут хватит дохилять в соннобалдическом состоянии.
Половина комиссии безмятежно дрыхла без задних ног. Кто не выдержал напряжения дня, было понятно по зычному храпу, доносившемуся с двух раскладушек, уютно упрятанных между столами. Четвертинка комиссии затаилась в начальнической каморке. Дверь туда была приоткрыта, виднелся тусклый отсвет свечи и слышался родной голос:
— Явление блудного сына.
Последняя четверть не стала ничего отвечать мамочке, не желая ввязываться в возбуждающие семейные попрёки перед сном. Служивый, бывший днём техруком, зажёг ещё одну свечу, поставил на стол около моего дюралевого лежбища со спальным мешком, неопределённо махнул рукой и, пожелав спокойной ночи обеим бодрствующим четвертям, исчез за дверью. А я, избавившись, наконец, от промокших изнутри ватных галифе, с удовольствием плюхнулся на жалобно скрипнувшую металлоконструкцию, поёрзал по обычаю, находя удобное положение для обмысливания дня, и затих.
На следующий день, как ни странно, все чувствовали себя прекрасно. Все, кроме одного. Лёня с Хитровым хватили по кружке холодной воды, разбавили оставшийся с вечера в желудке спиртовый осадок и, окосев, оказались в приподнятом настроении. Алевтине вообще грех было не радоваться: она сбросила ватные штаны и напялила байковые лыжные — я бы от такой замены живчиком запрыгал. А так — кис, голова трещала, наверное, от кваса, и настроения не было, наверное, от зависти.
Коган, чтобы подбодрить, не нашёл ничего лучшего, как положить ко мне на стол все полевые журналы и графики.
— Сегодня, — наказывает, — кончай. Завтра с утра напишем акт и отчалим восвояси.
Приказ начальника для меня закон, хотя я согласен и сегодня отчалить, хоть сейчас. И не кормили сегодня так, как вчера, пришлось самим соображать через кладовщицу. Спирта тоже не давали. Все заняли позиции, и мы под водительством Наполеона пошли в штыки.
Геофизимусс с ходу сцепился с Алексеем по поводу отклонений от проекта и смет, Пётр скучно переругивался с въедливо-вредной Алевтиной, Хитров углубился в топо-материалы, не удостаивая вниманием пришедшего топо-техника, и только мне никого не оставили, с кем можно было бы отвести ноющую душу.
Геофизических работ у осаждённых было куда меньше, чем у нас. Все проведены на небольших участках, где выявлены геохимические ореолы, с дежурной и плакатной целью поисков рудных объектов двумя методами: магниторазведкой и методом естественного электрического поля. Выполнены всего лишь двумя операторами — Пановым и Пановой (налицо — семейственность, особенно недопустимая, когда один другому делали контроль). Журналы оформлены аккуратно, записи чистые, даже лучше, чем у меня, придраться почти не к чему, и от этого становилось ещё тоскливее. От тоски у меня одно лекарство — сон, но разве в этом содоме уснёшь? Тем более что привык я его принимать лёжа, а не как Розенбаум.
Так и кис, пока не добрался до наблюдений на ОМП. Спросил у Алексея, что это такое, отвлёкши от перепалки с Лёней. Поясняет сердито — опытно-методический профиль, читай в проекте. А сами не дают, вырывают друг у друга, пальцами тычут внутрь текста в своё оправдание, дело идёт к рукопашной. Алексей, наверное, жалеет, что зря вчера спирт потратил. Ладно, смотрю пока журналы по трёхэлектродному профилированию, и на сердце потеплело: сплошная грязь. Страницы заляпаны пальцами, обложки обтрепались, титулы не заполнены, а самое главное — записи измерений часто зачёркнуты, подписаны новые, условия измерений не указаны, а если и есть, то размазаны, очевидно, слезами. У нас такие журналы ещё в поле переписывают, а тут не стесняются представить комиссии. Ну и наглецы! Кто оператор-то? Лыков А.И. Лыков? Алексей? Сам? Тоже мне — техрук! Небось, главного инженера экспедиции опоили брусничным квасом и перекормили пельменями, ямочками и косой смутили, он и сдался. Интересно, с чем у них пельмени-то? Есть что-то захотелось. Ну какой он техрук, когда всего-то в партии два оператора. У меня в отряде и то три. Обидно! Нет, это надо решительно забраковать, и я решительно отложил журналы Лыкова в сторону для серьёзной консультации с председателем комиссии. Настроение моё явно улучшилось, страсть как захотелось ещё что-нибудь забраковать, но, как всегда, благим намерениям помешали. На улице послышался нарастающий рёв снижающегося прямо на контору кукурузника с неисправным — чихающим, кашляющим, взрывающимся — мотором. Я весь сжался, надёжно спрятав голову в плечи, но когда до рокового столкновения оставалось мгновение, мотор отчаянно хлопнул и смолк. Наступила мёртвая тишина, которую прервал спокойный голос Петра:
- Блюз ночного дождя - Анна Антонова - Детская проза
- Книга дождя. Повесть - Дмитрий Волчек - Русская современная проза
- Кино и Уровни – 3. Люди и ангелы - Яков Фельдман - Психология
- Уровни медитативного погружения - Геше Келсанг Гьяцо - Буддизм
- Нф-100: Уровни абсурда - Виктор Емский - Научная Фантастика