Под покровом небес - Пол Боулз
- Дата:15.08.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Под покровом небес
- Автор: Пол Боулз
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кит… – Его голос был слаб, но звучал совершенно естественно.
Она затаила дыхание, словно малейшим движением могла оборвать ту нить, на которой повисло его сознание.
– Кит…
– Да?
– Я пытаюсь… пытаюсь вернуться. Сюда. – Глаза при этом он держал закрытыми.
– Да, и…
– И вот я здесь.
– Да!
– Хотел поговорить с тобой. Здесь больше никого?
– Нет-нет!
– Дверь заперта?
– Не знаю, – сказала она. Вскочила, заперла ее, вернулась на свою подстилку – все одним движением. – Да, заперта.
– Хотел поговорить с тобой.
Она не сразу нашлась что сказать.
– Ну, – сказала она, – я рада.
– Я так о многом хотел тебе рассказать. И уже не знаю о чем. Все забыл.
Она слегка похлопала его по руке.
– Это всегда так.
Несколько секунд он полежал молча.
– А ты не хочешь теплого молочка? – веселым голосом спросила она.
Его взгляд стал растерянным.
– Не думаю, что на это есть время. Не знаю.
– Сейчас принесу, – объявила она и села, обрадовавшись свободе.
– Нет, не ходи никуда, останься.
Она снова легла и забормотала:
– Я так рада, что тебе лучше. Ты даже не представляешь себе, как я-то рада. Ну, в смысле, слышать, как ты говоришь. Я тут совсем с ума сходила. Такая тишина тут – прямо ни звука… – Тут она осеклась, почувствовав, как в ней, где-то на заднем плане, набирает силу истерика.
Но Порт ее, похоже, не слышал.
– Нет, не ходи никуда, останься, – повторил он и принялся шарить наугад по простыне рукой.
Она поняла, что это он ищет контакта с ней, но заставить себя протянуть ему руку так и не смогла. В тот же миг осознала это свое нежелание, и сразу у нее на глазах выступили слезы – слезы жалости к Порту. И все равно она не шевельнулась.
Он снова вздохнул.
– Эк ведь, как я разболелся. Чувствую себя ужасно. Вот, вроде нечего бояться, а я боюсь. Иногда исчезаю куда-то, и мне это не нравится. Потому что там я где-то далеко и совсем один. Туда, хоть тресни, никому не добраться. Далеко слишком. А я там один…
Ей хотелось прервать, остановить его, но позади монотонного потока слов слышалась все та же тихая мольба: «Нет, не ходи никуда, останься». Да и как его остановишь? Разве что встать, начать что-то делать. Но слушать его слова было очень уж тягостно – примерно так же, как когда он рассказывает свои сны… или даже еще хуже.
– И такое там одиночество, что там даже не вспомнить, как это, когда ты не один. – (О чем это он? Наверное, температура поднимается.) – Там нельзя себе даже представить, чтобы на всем белом свете был кто-то еще. Когда я там, о том, что здесь, как я был здесь, я совершенно не помню, один только страх остается. А здесь я запросто могу – ну, то есть вспоминать, как было там. Вот только лучше бы перестать вспоминать это. Ведь это так ужасно – быть одновременно двумя разными… Но ты ведь сама все знаешь, правда? – При этом его рука на одеяле отчаянно шарит, шарит, ищет ее руку. – Ведь знаешь же? Ты понимаешь, как это ужасно? Нет, ты должна это понять…
Тут она дала ему руку, и он потащил ее ко рту. Стал тереться о нее сухими жесткими губами с жуткой, пугающей жадностью; в этот самый момент Кит почувствовала, как у нее на затылке встают дыбом волосы и цепенеет кожа. Она смотрела, как его губы смыкаются у нее на костяшках пальцев, и ощущала кожей горячее дыхание.
– Кит, Кит… Я боюсь, но дело не только в этом. Кит! Все эти годы я жил для тебя. Но сам не понимал, а теперь понимаю. Я просто знаю это! Но ты теперь уходишь… – Он попытался перевернуться и лечь на ее руку сверху, а его хватка делалась все крепче.
– Да нет же, нет! – выкрикнула она.
Его ноги судорожно задвигались.
– Вот же я, здесь! – закричала она еще громче, пытаясь представить себе, как ее голос воспринимает он, кувырком летя по галереям и штольням собственного сознания во тьму и хаос.
Некоторое время он лежал спокойно и только тяжело дышал, а в ее голову в это время набежали мысли: «Он говорит, что это у него нечто большее, чем просто страх. Да ну, еще чего. И никогда он не жил для меня. Никогда. Никогда». Она вцепилась в эту мысль с такой силой, что даже выдрала ее из себя напрочь, а в результате через некоторое время обнаружила, что лежит, напрягшись всеми мышцами и без единой мысли в голове, тупо слушает бессмысленный монолог ветра. Так продолжалось довольно долго: было все не расслабиться. Потом она принялась высвобождать руку из отчаянной хватки Порта; в конце концов ей это удалось.
Вдруг рядом с ней началась какая-то бешеная деятельность, она обернулась и обнаружила, что он почти сидит.
– Порт! – вскрикнула она, силясь скорее встать. Потом положила руки ему на плечи. – Тебе надо лежать! – Она давила изо всех сил, но он не поддавался; глаза открыты, смотрит на нее. – Порт! – вскричала она каким-то не своим голосом.
Он поднял одну руку и взял ее за локоть.
– Ну что ты, Кит, – мягко произнес он.
Они посмотрели друг на друга. Чуть повернув голову, она дала ей опуститься ему на грудь. И не успел он проследить это ее движение глазами, как у нее вырвалось первое рыдание; этот первый всхлип открыл дорогу следующим. Он снова закрыл глаза, и на миг у него возникло иллюзорное ощущение, будто он держит в своих объятиях весь мир – теплый тропический мир, исхлестанный бурей.
– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, – повторял он.
Это было единственное, на что хватало его сил. Но даже если бы у него были силы, чтобы сказать что-то еще, он все равно повторял бы только это свое «нет, нет, нет, нет».
Сказать, что в его объятиях она оплакивала утрату всей своей жизни, было бы не совсем верно: нет, она оплакивала свою жизнь не всю, но значительную ее часть; главное, это была та часть, пределы которой она знала точно, и это знание добавляло горечи. К тому же в ней из глубин куда более тайных, чем плач по потерянным годам жизни, стал постепенно подниматься и расти смертный ужас. Она подняла голову и посмотрела на Порта с нежностью и страхом. Его голова была слегка наклонена набок, глаза закрыты. Кит обняла его за шею и много раз поцеловала в лоб. Потом, чередуя силу с уговорами, заставила снова лечь и укрыла одеялом. Дала ему таблетку, молча разделась и легла к нему лицом, оставив лампу гореть, чтобы, засыпая, можно было его видеть. И все это время ветер за окном приветствовал возникновение в ней темного чувства, означающего, что она достигла новой глубины одиночества.
XXIII
– Еще дров давай! – крикнул лейтенант, заглянув в печь, где огня уже почти не оставалось.
Однако Ахмед решительно не хотел транжирить топливо попусту и принес лишь маленькую охапку тонких кривеньких веточек. Он хорошо помнил, как его мать и сестра, вставая задолго до рассвета, выходили на зверский холод и брели через барханы в Хасси-Мохтар; помнил и как уже ближе к закату они возвращались; помнил их лица с неизгладимой печатью усталости, когда они входили во двор, согнувшись пополам под тяжестью ноши. Конечно, лейтенанту ничего не стоит пошвырять в огонь столько дерева, сколько сестре Ахмеда еле удавалось собрать за целый день, – что ж, пускай, но сам Ахмед этого делать не станет, дрова он всегда будет расходовать крайне скупо. Лейтенант все это прекрасно знал, но смотрел на упрямство Ахмеда сквозь пальцы. Считал это бессмысленным, но неистребимым чудачеством.
– Он парень, конечно, без царя в голове, – говорил лейтенант д’Арманьяк, прихлебывая вермут, сдобренный черносмородиновым ликером, – но честный и верный. Это те главные качества, без которых хорошего слуги быть не может. Даже глупость и упрямство приемлемы, если есть это главное. Я это не к тому, что Ахмед глуп – ни боже мой! А уж интуицией он меня иногда просто поражает. Да вот хотя бы в ситуации с вашим другом, например. В последний раз, когда он приходил ко мне сюда в дом, я пригласил их с женой на обед. И сказал, что сообщить, в какой именно день им прийти окончательно, я пришлю Ахмеда. Я болел тогда. Думаю, меня пыталась отравить кухарка. Вы понимаете все, что я говорю, мсье?
– Oui, oui,[106] – с готовностью закивал Таннер, который на слух французский язык понимал гораздо лучше, чем говорил на нем. Он следил за речью лейтенанта, лишь слегка напрягая внимание.
– После того как ваш друг ушел, Ахмед сказал мне: «Он не придет». Я говорю: «Чепуха. Почему же не придет-то? Придет, и вместе с женой». «Нет, – сказал Ахмед. – Я по его лицу видел. Даже и не собирается». Как видите, он не ошибся. Тем же вечером они оба укатили в Эль-Гаа. Я узнал об этом только на следующий день. Удивительно, правда?
– Oui, – снова сказал Таннер; он сидел в кресле с очень серьезным видом, склонившись вперед и опершись руками на колени.
– О-о да, – зевнув, продолжил хозяин и встал, чтобы подбросить в огонь дровишек. – Они удивительные люди, эти арабы. Ну, здесь, конечно, они сильно уже смешались с суданцами – еще со времен рабства…
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Парижский поцелуй - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
- Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 1 - Джакомо Казанова - Прочие приключения
- Ярмарка тщеславия / Vanity Fair - Уильям Теккерей - Проза
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза