Странники в ночи - Марк Ламброн
- Дата:27.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Странники в ночи
- Автор: Марк Ламброн
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне посоветовали не забредать в Шолон с наступлением темноты. Но все же я прогулялся около площади Лам Сон. Бары и бордели французской колониальной империи исчезли, уступив место дискотекам, в которых солдаты-янки допьяна упивались пивом. На стенах вперемежку с портретами Тхиеу висели приколотые кнопками портреты Джонни Кэша. Над столами витал запах конопли. Лейтенант американской армии получает 180 ООО пиастров в месяц, сказал мне Гринуэй. Здесь это было целое небольшое состояние, которое алчный Сайгон старался вытянуть из американского кармана всеми возможными способами. Кругом сновали воры, сутенеры, торговцы наркотиками; в случае тревоги они мгновенно прыгали на мотоцикл и исчезали. Под голубоватыми неоновыми вывесками ждали девушки. Это уже не были изящные, в белых платьицах студентки из университетского квартала, безмятежные, как лилии, похожие на сон. Теперь это были нагловатые туземные шлюхи, обожавшие Америку, дешевые копии голливудских модниц 1966 года, в мини-платьях с ярким рисунком, с сумочками из искусственной кожи, в босоножках на высоком каблуке, со взбитыми прическами на манер Джейн Фонды и Эльке Зоммер, с выщипанными бровями и подсиненными веками, с ярко-розовой помадой на губах, а глаза их говорили: доллары, пиастры — этим глазам было уже нечего терять. Они с улыбкой набивали сигареты марихуаной: обкуренный клиент платит больше. «Want a puff?»[35] Сержант из Висконсина, капрал из Айовы в жизни не видали ничего подобного. Восточная богиня, танцующая под американские песенки, женщина-загадка, которая согласна стать твоей, расписная ширма, колготки по последней лондонской моде, — эти девчонки выделывают невероятные штуки, а кожа, какая у них кожа, прямо шелк, в Дулуте или Де-Мойне такого не найдешь. Дочери дракона устроят тебе прогулочку в рай, ради этого стоило попасть во Вьетнам, на край света, нет ничего лучше, чем когда на тебе ерзает косоглазая красотка, перед смертью нет ничего лучше этого.
Или все-таки есть. Волшебная трава: покуришь ее — и валишься набок, и тебе весело, тебе стало уютнее в собственной коже, в твоем теле плавает легкая сиреневая дымка, эта дымка — ты сам. Кто-то поставил пластинку-«сорокапятку», звук гитары, словно удар тока, поражает тебя прямо в позвоночник, бетонные стены рушатся, охваченные пламенем, и ты видишь эту музыку, ты понимаешь: в самом сердце Азии на огненной гитаре играет чернокожий музыкант, он играет так, что кажется, будто это вертушка строчит из пулемета по рисовому полю, от него пахнет войной, ну-ка, что там написано на конверте? «Джими Хендрикс», ага, говорили, будто этот негр служил в сто первом десантном полку, послушаешь его музыку — поверишь, что это правда. А если тебе захочется забраться поглубже в сайгонскую ночь, ты найдешь там ложку, которую нагревают на огне, шприцы, которые сотнями воруют в полевых госпиталях, и маленького вьетнамца, торгующего зельем на углу улицы. Самая лучшая туземная шлюха — это героин. Он пригвождает тебя к стене, он бежит по твоим жилам, ты взрываешься как десять тысяч ракет, бешеный зверь раскалывает тебе череп. А потом ты уже не можешь без этого обойтись, надо, чтобы зверь приходил к тебе каждую ночь, ты вводишь себе его бешеную силу, силу смертельно раненного зверя, ты — обезумевший слон, который несется через джунгли.
Я прошелся по этому новому Сайгону и не почувствовал ностальгии. Одуревшие от зелья солдаты-янки, страх, казалось, уже сочащийся из стен, коррумпированная власть — говорили, что генерал Ки наведывается по секретным делам в Таиланд и привозит оттуда килограммы опиума, — все это повергало вас в ужас, точно шипящая кобра. Я пытался понять, как воспринимает все это генерал Уильям Чайлдс Уэстморленд, кумир немецких барышень во время своей учебы в Гейдельберге, выпускник Вест-Пойнта, участник высадки в Нормандии, в авангарде американской армии перешедший Рейн по Ремагенскому мосту. Как чувствует себя военачальник, привыкший точно знать, сколько солдат у него в строю, вести еженедельный учет потерь, вдобавок окончивший когда-то Гарвардскую школу бизнеса, — как он чувствует себя, посылая напичканных психотропными средствами солдат против невидимых батальонов Вьетконга. Тот, кто попал в Сайгон в 1967 году, чутьем угадывал: дядюшка Хо посеял зубы дракона на каждом рисовом поле, и всходы не заставят себя ждать.
Война не помогает забыть о несчастной любви. Возможно, именно в Сайгоне я понял, что Тина поистине принадлежит своему поколению. Поколению, которое пришло в этот мир на десять лет позже меня. Солдат, спотыкающийся и трясущийся после дозы, мальчишка, продающий наркотики на углу, — я уже видел их в Нью-Йорке. Молодые буддийские монахи, устроившие в Сайгоне шествие с требованием мира, напоминали демонстрантов в Вашингтоне. Одни играли со смертью, другие восставали против ее жестокости: придет день — и она заберет всех без разбора. Я расстался с Тиной и очутился в совсем другом мире, но этот мир был похож на нее. Здесь марсианам не нужен был посредник в лице Уолтера Кронкайта. Эта война сама по себе была марсианской. Боевые корабли империи летали над древними джунглями, и в головах происходил космический взрыв.
Я все еще стремился к ней. Мой Вьетнам — это была Тина.
…
Кейт Маколифф вернулась 17 февраля. Я сидел в моем номере в «Континентале» и печатал на машинке очередное сообщение в редакцию, когда в дверь постучали.
— Войдите, — сказал я по-французски.
Повернул голову — и увидел на пороге ее.
— Хэлло, Жак.
Я встал и пошел ей навстречу. Она протянула руку, которую я пожал излишне торопливо.
— Садитесь в кресло, — предложил я, показав на скверный вертящийся стул с подлокотниками.
Кейт гибким движением опустилась в это «кресло». Она была в камуфляжной форме оливкового цвета и высоких солдатских ботинках. Гимнастерка без пояса болталась на ней как балахон. Волосы были стянуты в конский хвост.
— Ну как? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Я была в дельте.
— Знаю. Ну и как там?
Кейт не спешила с ответом. Я всмотрелся в ее лицо: казалось, что-то ослепило ее и сбило с толку, как будто на нее направили мощный прожектор.
— Об этом сложно рассказать. Они устроили для меня грандиозное шоу: полет над рукавами Меконга, прогулка на патрульном катере, полковники, утверждающие, что ситуация под контролем.
— Вы видели боевые действия?
— Нет. Один раз я заметила поднимающиеся вдалеке столбы дыма, но тут вертолет повернул в другую сторону. Я собираюсь об этом написать… У вас не найдется капельки виски?
Я взял бутылку, горделиво стоявшую возле пишущей машинки.
— Что же вы напишете? — спросил я, ища стакан.
— Расскажу о том, как штаб командования старается вовсю, чтобы не дать журналистке из Нью-Йорка увидеть настоящую войну. Они хотят убедить меня, что все происходящее мало чем отличается от охоты на аллигаторов в Южной Флориде. Я напишу об этом.
— Вы не правы, — заметил я.
Кейт изумленно взглянула на меня.
— Почему?
Голос у нее звенел от напряжения.
— Потому что сердиться вам надо на себя. Здесь работают французские журналистки, и они умеют добывать нужную информацию. Мишель Ре, как вы знаете, поступает по своему усмотрению. Кати Леруа делает фоторепортажи там, где ей вздумается, главным образом — у самой линии огня. Вы ведь можете разъезжать повсюду, кроме тех мест, где проводятся специальные операции.
— Вы считаете, что я не на высоте? Да?
Я нашел в ящике тумбочки второй стакан и налил ей виски. Похоже, она очень обиделась.
— Я так не говорил. Я считаю, что в ваших силах повернуть общественное мнение в нужную вам сторону. Ведь «Нью-Йорк таймc» делает погоду в мире информации. Кроме того, я считаю, что штаб обязан обеспечить свободной прессе возможность выполнять свою работу. Французские корреспонденты пятнадцать лет назад об этом и мечтать не могли, вы уж мне поверьте.
Наступило молчание. Было слышно, как на улице Ту До стрекотали моторы мотоциклов.
— И что же, по-вашему, я должна делать?
Она достала из кармана пачку «Мальборо», щелкнула зажигалкой.
— Послать к чертям ваших ангелов-хранителей из армейского пресс-центра и летать на тех самолетах или вертолетах, на каких сами захотите. А каждому, кто станет чинить препятствия, совать под нос корреспондентское удостоверение «Нью-Йорк таймc».
Кейт затянулась сигаретой. Она размышляла.
— Наверно, вы правы, Жак. А сами вы собираетесь куда-нибудь?
— Да, хочу побывать в одном интересном для меня районе. Но это не дельта Меконга. Есть и другие районы, где могут произойти важные события.
— Вы имеете в виду ДМЗ?
— Совершенно верно. А вы, значит, в курсе?
— Да, — ответила Кейт, и лицо у нее помрачнело. — Мои коллеги из корпункта проинформировали меня сегодня утром. Вообще-то могли бы и пораньше, но, в конце концов, я в курсе, и это главное.
- Нежный бар. История взросления, преодоления и любви - Джон Джозеф Мёрингер - Русская классическая проза
- Странники войны: Воспоминания детей писателей. 1941-1944 - Наталья Громова - Прочая документальная литература
- Беспринципный - Белла Ди Корте - Современные любовные романы
- Месяц в Париже - Елизавета Саши - Русская современная проза
- Вечер - Ги Мопассан - Классическая проза