Миленький ты мой - Мария Метлицкая
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Миленький ты мой
- Автор: Мария Метлицкая
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но верная Поля давно уж в могиле. А Королевишна – еще здесь, на этой земле. И беспокоится о себе, надо думать. Все старики дрожат за свое бесценное здоровье. Все цепляются за постылую жизнь. И не верьте, что эта жизнь им давно надоела. Проклинать будут на чем свет стоит, а все равно будут хвататься. Хвататься хилыми лапками, держаться худыми своими ручонками.
Хотя ее бабкой не назовешь – не бабка она, определенно. Старуха – да. Мумия – точно. Изергиль, Шапокляк – но только не бабка! Ходит как тень, кольцами звякает. Костями гремит и золотишком своим. Не расстается со своим барахлишком ни на минуту! Даже спит в своем темном склепе при цацках. Но мне на них наплевать. Наплевать на ее золотишко! Никогда меня это не прельщало.
Страшное зрелище по утрам: вываливается из спальни, как труп из гроба! Я такое в кино видела – как из склепа. Мумия, да. Тень отца Гамлета. Вываливается и плетется в ванную. Звяк-звяк, дрынь-дрынь, тук-тук…
Уф, выходит. «Приведенная в порядок» – волосы причесаны (седые, рваные пакли), губы подкрашены (помада бордо!!! Во дела!), освежена французскими ароматами.
Вот это брррр! Просто беда! Духи давно испорчены, пахнут спиртом и уксусом, цвета нездоровой мочи – темные, мутные. А она ими еще поливается!
Я открываю форточку – запах невыносимый!
Присаживается, весьма довольная собой. Молчит. Мы вообще не разговариваем – перекидываемся пустыми фразами о погоде, меню и прошедшей ночи. Про прошедшую ночь, конечно, она – рассказ повторяется ежедневно, без изменений – спала ужасно, было невыносимо душно (как вариант – холодно), комары летали (мухи, оса) – короче, измучилась и мечтает об одном: лечь и поспать.
Все это чушь и вранье! Я встаю по ночам и слушаю ее – храпит! Храпит под телевизор, «перекрывая» его. А телевизор орет прилично!..
– Душно? – сочувственно спрашиваю я. – А что вы окно не открыли?
Она вздрагивает и смотрит на меня с явным укором.
– Окно? – переспрашивает она. – Так будет же шумно! И я совсем не усну!
Я поняла: главное в жизни – выспаться. Хотя все это довольно смешно. Досыпает она в течение дня! Выдрыхнется днем, а ночью – понятно.
Очень мадам озабочена сном. Больше, чем всем остальным.
Еда ее интересует постольку-поскольку. Не едок она, нет. Но не отказывается. Видно, оголодала. Первые дни ела как молодой мужик. А потом наелась и так, клюет себе понемногу.
Политика ее очень интересует! Новости бдит каждый час. Маньячка какая-то!
Я говорю ей:
– А что вы там хотите услышать? Да все одно и то же ведь! Путин диктует хорошо поставленным голосом. Зюганов твердит об успехах и счастливой и честной жизни при коммунизме – бабульки, наверное, тащатся. Миронов невразумительно жует губами и кособочит «собачий» рот. А Жирик беснуется – все ему нипочем! Думаю, поднюхивает кокаин… Иначе откуда берется столько силы и прыти?
Нет, смотрит. Впялится в телевизор и слушает. И пальчиками постукивает по столу – нервничает, что ли?
По моим мозгам постукивает. И ведь не скажешь; «хозяйка!..»
Наслушается и к себе, к телефону. Звонит подружке. Слышу – журчит. Говорит негромко, наверное, обсуждает меня. Ну или болячки. Старух этих хлебом не корми, а дай потрындеть про болячки. Но мне не жалуется, нет. За что покорнейше благодарю!
После разговоров заходит на кухню и водит носом:
– А что у нас на обед, Лида?
Я отчитываюсь: «То да се. Все, что вы любите!»
– Аа-а! – тянет она и уходит.
Не пойму: разочарована или довольна? Да наплевать.
Я занимаюсь домашними делами: уборка, стирка, обед.
У нее – телевизор. Орет. Заглядываю – естественно, спит. И храп ее богатырский разносится по всей квартире.
Думаю; откуда в таком тщедушном тельце такие разряды и децибелы?
Дела переделаны, и я собираюсь в магазин. Точнее, на рынок. Там все дешевле. Она удивилась, узнав, что я езжу на рынок: «Дааа? Там дешевле? А раньше (здравствуйте, Полина Сергеевна!), а раньше все было дороже! – тянет она. – Мне Поля рассказывала! На рынке все самое дорогое и самое свежее!»
– Было… – вздыхаю я. – Так было раньше. Когда рынки были колхозные и там торговали крестьяне. А сейчас – перекупщики. Торгуют всем импортным – турецким, китайским и прочим. И там подешевле, поверьте!
Она пожимает кузнечьими плечиками:
– Ну, вам виднее!..
Список она оставляет мне накануне – ее пожелания. Я читаю, усмехаюсь и дописываю свое. Мой список куда прозаичней: репчатый лук, картошка, морковь. Килограмм риса и гречки, курица, творог. Растительное масло, сахар и соль.
Ее пожелания написаны мелким, бисерным почерком: шоколад «Слава» (пористый). Колбаса телячья – двести граммов. Банка оливок с косточками! (это подчеркнуто!). Килечка прибалтийская.
Килечка! Ах, как она нежно об этой рыбешке!
Ну да ладно… Пусть будет «килечка».
Иду к ней – предупредить, что ухожу. Она сидит в кресле в гостиной и читает журнал. Мне интересно, какой, но обложки я не вижу. Не забыть бы потом посмотреть.
Я говорю ей, что иду в магазин, и она неохотно поворачивается и вздыхает:
– Надолго?
Ух ты! Надолго? Значит, ей не безразлично, когда я буду дома?
Я выхожу на улицу и жадно глотаю воздух. С утра я надышалась запахом старости, испорченных духов и еще тоски, невыразимой тоски…
Что ж, сейчас это – моя жизнь. И значит, надо смириться. Эту «долю» я сама себе выбрала.
Из положительного: старуха не жадная. Чеки не проверяет. Однажды сунула нос и обалдела. От цен. Ее аж скрутило! Колбаса по пятьсот рублей? Сыр по восемьсот? Нет, невозможно! Как это может быть, Лида? Ой, не хочу этого знать и больше смотреть не буду! Вам, Лида, хватает?
Я киваю: «Нормально. Я же рассчитываю, Лидия Николаевна! Не рассчитаешь бюджет и – сразу в трубу! Мясо вот дорогое, но мы же его почти не едим – куры дешевле. Овощи и фрукты по сезону. В общем, справляемся. А уж когда я работу найду!.. Совсем заживем!»
Выдала я про работу и «заживем» – и сама испугалась. Точнее, испугалась, что испугается она! Решит, что я тут надолго. Что я навсегда.
Но нет! Только кивнула. И тут же спросила:
– А что там… с работой?
– Обещают, – ответила я, – няней к ребенку. К школьнику, в смысле, ну… типа гувернантки, что ли? Покормить, погулять, сделать уроки. Я же учительница.
Снова кивает задумчиво. Видно, что размышляет, не повредит ли моя работа ее удобствам и благополучию.
Ну и я помалкиваю. Как будет, так будет.
Она совсем неразговорчива – еще один плюс. Видно, что привыкла к молчанию и одиночеству. И это ее совсем не тяготит. Что ж, здесь я ее понимаю – сама из таких. Из молчуний.
В душу не лезет, мосты не наводит, прошлой моей жизнью не интересуется. Все, что хотела, я сказала сама: была замужем, развелась. Точка.
И вот что интересно: про Полину Сергеевну она не спрашивает – ни одного слова: как жила последние годы, как умирала…
Неужели неинтересно? Ведь близкий же был человек. Потом до меня дошло: не хочет расстраиваться! Как-то обмолвилась: «Надо беречься от отрицательных эмоций». Да, старость – это еще и равнодушие.
Это они тоже умеют, одинокие старики. Оберегаться. Правда, с наслаждением смотрит про всякие катаклизмы, теракты и прочее. Вот ведь чудеса!
Но сны не рассказывает и сериалы тоже. Опять же спасибо! Помню, как баба Маня рассказывала свои сны. Ох, как же я это не любила!.. Говорила ей: «Баб, хватит!»
Она обижалась. А Тонька-дурында пересказывала все сериалы – сидела у телевизора с утра до вечера и смотрела все подряд. Все в ее тупой башке мешалось и путалось: Луис-Альберто полюбил просто Марию и мою вторую маму, господи боже мой… А вечером вываливала все это на меня.
Эта молчит. Ток-шоу любимые тоже не обсуждает. Иногда мы смотрим их вместе. Она, конечно, комментирует современные нравы, но… без пены у рта. Тоже плюс.
Ненавижу я фразы типа «а вот в наше время…». Можно подумать, когда-то все были безгрешные! Как же! Человек грешит всегда и везде – в лачуге, на троне. В семнадцатом веке и в двадцатом. Так он устроен.
Видно, что Королевишна не из ханжей, с интересом смотрит про современную моду и иногда восторгается.
Не из нытиков: заболит голова – ложится в постель. Жалобно вякнет только: «Лида, пожалуйста, крепкого чаю!..»
И тишина. Не скулит.
Ест неаккуратно, как все старики. Хотя старается. Но все на полу, под ногами и вокруг губ.
Не хвастлива, ничем не кичится, не хвалится. Шубами не трясет, фотографии молодости в нос не сует. Просто скромница, да и только!
Про кольца однажды сказала небрежно: «Все – подарки супруга. Только вот это кольцо я купила сама!»
Колечко странное, скромное – никаких бриллиантов, на полустертой серебряной монете овал из бледно-розоватого, неровного камня. А на нем – профиль девушки.
– Сердолик, – сказала Королевишна, – и старая монета. Очень старая! – выразительно подчеркнула она. Мне говорили, что век восемнадцатый. А может, и раньше! Я это кольцо купила в Крыму, в Рыбачьем. Пожилая татарка – полная, с длинными, еще смоляными косами и очень красивым, почти библейским лицом – торговала каким-то серебришком. Видно было, что своим, семейным. Глаза у нее были наполнены тревогой и болью… – Королевишна замолчала. – Вероятно, что-то случилось в семье и ей очень нужны были деньги.
- Спецобъекты Сталина. Экскурсия под грифом «секретно» - Андрей Артамонов - История
- Темная Башня - Стивен Кинг - Фэнтези
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция
- Том 6. Флаги на башнях - Антон Макаренко - Советская классическая проза
- Моя жена – ведьма. Дилогия - Андрей Олегович Белянин - Любовно-фантастические романы / Фэнтези