Северный свет - Арчибальд Кронин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Северный свет
- Автор: Арчибальд Кронин
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А когда он будет?
— Не могу сказать. Он уехал в Лондон.
— В Лондон?
— Вот именно. А зачем, не знаю. Уехал вчера вечером совершенно неожиданно, оставил только записку, что у него там неотложное дело. Наверное, в связи с этой экономической конференцией. — Помолчав, она добавила: — Долго он там не задержится, ведь завтра у вашей матери прием.
Вероятно, он чем-то обнаружил, как сильно расстроило его это непредвиденное обстоятельство, потому что она продолжала всматриваться в него все внимательнее и пристальнее.
— Где ваше пальто? Ну до чего же беззаботен этот малый! Даже зонтика не захватил. Разве вы не заметили, что идет проливной дождь? Вы и так уже насквозь промокли. А волосы… ну-ка, дайте я приведу вас в порядок.
Пока он стоял, словно пригвожденный к месту, и раздумывал, что же ему делать дальше, она застегнула верхнюю пуговицу его рубашки, смахнула дождевые капли с пиджака и начала приглаживать его волосы.
— Ну вот… так гораздо лучше. Я только что вскипятила чай. Выпейте чашечку. Вчера я угощала вашу жену. Очень милая женщина. Ну, Дэвид, идемте ко мне.
— Нет… нет. — Он заставил себя очнуться. — К сожалению, не могу… благодарю вас. Мне надо идти.
— Постойте, Дэвид… погодите минутку…
Он не останется. Не может остаться. Дэвид повернулся и бросился вниз по лестнице с такой стремительностью, что с разгона перебежал мостовую перед самым радиатором проезжавшего мимо автомобиля. Даже не заметив этого, он пошел дальше, твердо уверенный, что неожиданный и необъяснимый отъезд отца как-то связан с мучительной страшной тайной, которую он никак не мог отгадать и которая, словно нефтяная пленка, появляющаяся иногда на Слидонском взморье, незаметно оскверняла все и вся.
Он с трудом взял себя в руки. Что же делать дальше? Отправиться на Хенли-драйв? Но искать совета или объяснения у матери — бесполезно. И. однако, он не может вернуться в Слидон ни с чем, чтобы снова час за часом размышлять в тягостном одиночестве. Есть еще выход. И хотя он знал, как невыносимо труден для него такой шаг, он не колебался — рано или поздно этого все равно не избежать.
Дом просвещения был совсем близко. Дэвид пересек бульвар и уже через пять минут стоял перед входом, читая указатель. «Хроника» помещалась на третьем этаже. Он вошел не сразу, а принялся расхаживать по тротуару, повторяя про себя то, что намеревался сказать, призывая на помощь все свои душевные и физические силы. Он знал, что теряется в критическую минуту, и твердо решил на этот раз не поддаваться слабости. Однако такая подготовка привела к обратному результату: пока он рисовал себе предстоящую встречу, представляя, какие ему будут нанесены оскорбления и как он на них ответит, в нем стал закипать гнев, горло сжала судорога, во рту пересохло.
Ожидание становилось невыносимым. Он резко и неловко повернулся, кинулся в подъезд, проскочил мимо лифта и не переводя дыхания взбежал. на третий этаж. На матовом стекле двери сияли золотые буквы: «Хедлстонское отделение «Ежедневной хроники». Он вошел, не постучав.
Его сразу ошеломила атмосфера бездеятельности и пустоты. Юноша лет семнадцати что-то лениво выстукивал на машинке, сидя за низким столом, поставленным боком у окна, рядом с доской коммутатора. Не узнавая собственного голоса, Дэвид сказал, что хочет видеть Ная. Юноша откинулся и посмотрел на него через плечо.
— Его здесь нет. Он уехал в Тайнкасл… — И, отвечая на недоверчивый взгляд Дэвида, добавил: — Их тут никого нет. Мистер Смит в Мосберне, в главной редакции.
Дэвид никак не мог ему поверить — он уже слишком настроился, что сейчас все выяснит.
В конце узкого коридорчика виднелись двери двух остальных комнат, составлявших все помещение хедлстонского отделения «Хроники». Он быстро заглянул в каждую. Никого. Он пошел назад в приемную.
— Когда он вернется? — спросил Дэвид.
— А я откуда знаю? — сердито огрызнулся юноша. — Тут сейчас никакой работы не ведется… то есть почти никакой. Сегодня его, наверное, совсем не будет.
— Совсем не будет. — глухо повторил Дэвид, постоял еще немного и вышел.
На улице он опять остановился в нерешительности, все еще сжимая кулаки, обессиленный горьким разочарованием. Ничего не узнал, ничего не уладил, ничего не добился. Его захлестнуло всепоглощающее ощущение собственной никчемности. Уже наступил час обеда. По тротуару сновали прохожие; люди, подгоняемые дождем, то и дело толкали его, а он все стоял, не зная, на что решиться, и в ушах у него звенело от прилившей к голове крови.
Наконец он медленно побрел к площади Виктории. Оставалось только вернуться в Слидон. Автобус, на этот раз полный, тронулся почти сразу. Дэвид занял свободное место в середине машины, тщетно стараясь совладать с волнами путаных мыслей, которые накатывались на него. Не прошло и нескольких минут, как он уже убедил себя, что все остальные пассажиры не спускают с него глаз, рассматривая его насмешливо или с нескрываемой ненавистью. Он сидел, не поднимая головы, упорно глядя в пол, не в силах вызвать в душе то холодное равнодушие, с каким обычно встречал враждебное внимание толпы. До самого Слидона он так и не сумел побороть охватившее его смятение — наоборот, оно еще усилилось. Приехав в Слидон, он торопливо зашагал к своему коттеджу, но и быстрая ходьба не успокоила его.
Сначала ему показалось, что дома никого нет, но в кухне на плите закипал чайник, а потом он увидел за окном Кору — она гуляла в саду по усыпанной гравием дорожке. Любезная снисходительность, невозмутимая рассеянность, с какими он обычно принимал ее услуги, исчезли под натиском ревности, неуверенности. Кроме того, он видел, что она страдает. Как и в первые дни их знакомства в Скарборо, он чувствовал, что его непреодолимо тянет к ней и что она ему необходима. Он готов был сейчас же подняться в спальню, позвать ее из окна и ласкать, ласкать… Нет, надо успокоиться. Нельзя, чтобы она узнала о царящем в его мыслях смятении, о его бесполезной поездке — он не должен усугублять гнетущую ее тяжесть. Дэвид поднялся в мансарду и сел за свой простой письменный стол.
Доктор Ивенс рекомендовал ему для успокоения брать лист бумаги и быстро, не задумываясь, записывать все мысли, теснящиеся в голове. Он схватил ручку, ища избавления.
«Боль слишком глубокой любви, — писал он, — часто превосходит радость… и страданью можно предаваться с таким же упоением, как и счастью. Я блуждаю в лабиринте, сумрак надвигается на меня, но я не побежден. Я могу справиться с любой трудностью, одолеть любого врага, если воля моя останется сильной; Скоро мы избавимся от этого наваждения. Кора не должна страдать. Я буду ей защитой. А теперь пусть меня охватит покой — глубокий и тихий…»
Написав эти строки, он вдруг замер и наклонил голову, словно прислушиваясь.
«Покой глубокий и тихий».
Что это — звон в ушах, не прекращающийся вот уже столько месяцев, обычно гулкий, как удары колокола, а иногда пронзительный, как свисток? Или он действительно услышал голос, с издевкой повторяющий его слова, едва они успевают родиться в мозгу? Дэвид напряженно прислушался, но ничего не услышал. Однако как только он опять взял ручку, голос вновь произнес слова, которые он начал записывать: «Когда свет ширится, а мрак отступает…», скандируя их все громче именно в то мгновение, когда они появлялись из-под его пера. Он стал писать медленнее, пытаясь заставить этот голос умолкнуть, но тщетно; тогда он принялся писать с бешеной быстротой, чиркая по всей странице, но голос несся за ним, не отставая, громкий и четкий.
Дэвид отшвырнул ручку, словно она жгла пальцы, и вцепился в край стола, вспоминая строгое внушение, сделанное ему доктором Ивенсом, после того как он впервые признался, что слышит голоса:
— Это только воображение. Так называемая слуховая галлюцинация. Забудьте о ней. Не поддавайтесь ей. Ни на секунду.
Дэвид медленно поднял голову. Вот, наконец, кончилось. Впрочем, кончилось ли? Он напряженно вслушивался и ждал, надеясь, что ничего не услышит. Но вне связи с тем, что он написал, с этой ручкой, которая лежит на столе, до него донесся зов — тихий и все же ясный, словно проникавший из спальни, расположенной внизу. Мужской голос звал его: «Пейдж… Пейдж… вы здесь?» Потом, содрогнувшись от ужаса, он услыхал слова: «Побереги-ка собственную шею, приятель», — и узнал голос Ная.
Он вскочил, словно его подбросило, и изо всех сил заткнул уши, чтобы ничего не слышать. Все это — воображение, болезненная галлюцинация, расстроенные нервы. Но как он ни боролся, до него снова донеслось снизу — громко, нагло и совсем отчетливо: «Так ты решил свернуть мне шею, Пейдж? Лучше побереги свою собственную, приятель».
Нет, это не галлюцинация. Он больше не сопротивлялся. Открыв дверь, оы кинулся вниз по узкой деревянной лестнице в спальню и принялся лихорадочно ее обыскивать — заглянул в оба шкафа, под кровать, пошарил между платьями Коры в гардеробе, осмотрел все уголки. Никого.
- Религия и культура - Жак Маритен - Религиоведение
- Мальчик-менестрель - Арчибальд Кронин - Современная проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - Шэрон Кей Пенман - Историческая проза / Исторические приключения