Помни Рубена - Монго Бети
- Дата:28.07.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Помни Рубена
- Автор: Монго Бети
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Аудиокнига "Помни Рубена"
В аудиокниге "Помни Рубена" автора Монго Бети рассказывается история о главном герое Рубене, чья жизнь переплетена с трагическими событиями и сложными решениями. Рубен - человек с сильным характером и непоколебимой волей, который сталкивается с невероятными испытаниями и препятствиями на своем пути.
Весь сюжет аудиокниги наполнен эмоциями, интригой и неожиданными поворотами событий. Слушатель окунется в мир Рубена, где каждое решение имеет свои последствия, а каждое действие влияет на его судьбу.
Автор Монго Бети с легкостью создает атмосферу напряжения и драмы, заставляя слушателя переживать каждый момент вместе с героем. "Помни Рубена" - это история о силе духа, о любви и преданности, о том, как важно помнить свои корни и идти к своей цели несмотря ни на что.
Об авторе
Монго Бети - известный писатель, чьи произведения поражают своей глубиной и философским подтекстом. Его работы всегда вызывают интерес у читателей и слушателей, заставляя задуматься над важными жизненными вопросами.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения современной прозы, которые погрузят вас в увлекательные истории и заставят задуматься над глубокими смыслами.
Не упустите возможность окунуться в мир литературы и насладиться произведениями таких талантливых авторов, как Монго Бети. Погрузитесь в атмосферу книги "Помни Рубена" и почувствуйте каждую эмоцию, каждое слово, каждую мысль героя.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К счастью, Мор-Замба, который был здесь всего-навсего случайным бойцом, сохранял ясность мысли, он неутомимо всматривался в темноту. И наконец ему удалось приметить здание, в котором, как он утверждал, сарингала истязали Рубена. Новое замешательство: каким оружием располагает враг? Во что обойдется нападающим лобовая атака? К Дессалину послали связных; вернувшись, те объявили шепотом:
— Дессалин утверждает, что мы и так упустили время, больше нельзя терять ни минуты. У сарингала есть карабины, но нет патронов. Они могут драться только прикладами.
Ободренные этим сообщением, нападающие приступили к штурму. Неистовый град камней неожиданно обрушился на крышу маленького строеньица и сотряс его, как ураган сотрясает банановое дерево. Послышались крики:
— Сандринелли — убийца! Маэстрачи — убийца! Ланжело — убийца!
Все гости Сандринелли, называемого «голлистом», или Хозяином, удостоились этих проклятий, кроме молодого мамлюка — того самого, что захватил Рубена: Джо Жонглер никак не мог припомнить, как его зовут.
Внезапно единственная дверь строения распахнулась, и на фоне коптящего фонаря появился высокий силуэт охранника, точно фигура из китайского театра теней. Движимые не столько осознанным мужеством, сколько слепым страхом и чувством самозащиты, первые ряды юных бойцов ринулись вперед и ворвались в помещение, толкаясь, размахивая кулаками, наставляя друг другу синяки, вопя, кроша и топча вслепую все вокруг, кроме самого Рубена, поскольку он оставался лежать на полу, не в силах не то что встать на ноги, но и пошевельнуться. Потом все вдруг бросились врассыпную.
На следующий день, когда первые полицейские рано утром прибыли на место сражения, было обнаружено, что три карабина охранников исчезли; один из сарингала валялся на цементном полу с раскроенным черепом, а двое других, получив тяжелые ранения, могли только благодарить судьбу за неопытность нападавших. Спрятавшись на территории комплекса, они сами поспешили навстречу полицейским.
Согласно одной из версий этого дела, которая долго была в ходу в школьном городке, некий великан схватил Рубена в охапку, взвалил на плечи эту драгоценную ношу и вместе с ней скрылся в ночной тьме. Перед этим ему пришлось вступить в недолгий, но яростный бой с одним из сарингала, который, стоя над пленником, молотил направо и налево прикладом своего карабина. Неистовая и стремительная рукопашная схватка окончилась тем, что охранник вылетел из рук противника, словно струя опилок из-под зубьев циркульной пилы, и с такой силой ударился о стену, что череп его раскололся, точно яйцо, шмякнувшееся о камень.
Описывая нам теперь беспорядочное бегство, причина которого так озадачила всех, кто размышлял над этой чудовищной историей, самой странной и трагической из всех, что до той поры случались в колонии, Мор-Замба утверждает, что оно было вызвано потоками крови, брызнувшей из ноздрей сарингала, которого он прикончил, хватив головой об стену.
С тех пор в ходе военных действий не было передышки, разве что это могло кому-нибудь показаться; на самом же деле они развертывались с нарастающей силой, несмотря на беззаботность колейцев, которые то чувствовали себя чересчур уверенно под крылышком Рубена, то во всем вверяли себя провидению. Долгое время борьба велась подспудно, окольными путями, словно власти опасались, встревожив Кола-Колу, подстегнуть ее воинственные инстинкты. 14 июля, 11 ноября, 8 мая, 18 июня и в дни других праздников Фор-Негр не скупился на торжественные заверения в мире и дружбе, но в то же время своим недреманным оком подмечал малейшие признаки расслабленности в пригороде, чтобы внезапно атаковать его и тотчас отступить, едва жители Кола-Колы приходили в волнение.
Между тем Кола-Кола не требовала ничего особенного — только бы ей позволили жить потихоньку, как ее душа хочет, на всегдашний свой лад, жить на задворках Фор-Негра, пусть в качестве соседки, которую ни во что не ставят, которой гнушаются, — только бы не быть сателлитом, не раболепствовать, не видя от этого никакого проку. Кола-Кола была лишена всего, даже самого необходимого. Каждое утро младшие ее дети отправлялись в школу, как в изгнание; прежде чем сесть за парты, им приходилось пересекать вражескую территорию. Если сбросить со счета общину адвентистов седьмого дня, руководство которой, целиком состоявшее из колейцев, владело молельными домами в самой Кола-Коле, христианам всех остальных исповеданий, желавшим почтить своего бога, приходилось устраивать шествия, которые огибали принадлежавший негрецам центр города и расходились во все стороны, чтобы окольными путями добраться до миссий, обычно располагавшихся за городской чертой, где они чувствовали себя свободней. Колейские роженицы мало-помалу смирились с тем, что накануне родов вверяли себя колдунам в белых халатах из больницы Паран, расположенной в Фор-Негре, по соседству с кварталом туземных чиновников. А в самой Кола-Коле не было даже пункта «Скорой помощи».
И однако, Фор-Негр ухитрялся без конца терзать Кола-Колу, вечный себе укор, живую улику своих злодеяний, прикрытых высокопарной болтовней, бередить эту язву на своем боку, не дававшую ему спать по ночам, этот кишащий людьми нарыв, который начинал тревожить международную прессу как свидетельство чудовищного провала колониальной политики. Но, как это всегда бывает с теми, на чьей стороне одна лишь грубая сила, нападки Фор-Негра оставались — благодарение богу! — несогласованными, необдуманными и глупо оскорбительными.
Вскоре после расправы над Рубеном заправилы негрецов, действуя через свои обычные каналы — проповеди миссионеров, саркастические статьи в обоих еженедельниках, признания свидетелей, сфабрикованные агентами тайной полиции, — начали на все лады твердить о том, что кукурузное пиво и «святой Иосиф», которые производились, продавались и потреблялись как в самой Кола-Коле, где служили единственным источником существования для множества семей, так и в окрестных селах, где были хоть каким-то утешением для бедствующего люда, — что напитки эти являлись непосредственной причиной алкоголизма и болезней. Вслед за тем последовал указ губернатора, налагавший запрет на эти напитки и грозивший штрафом и тюрьмой всякому, кто осмелится их потреблять, продавать и тем более производить. Тучи мамлюков в мундирах и в штатском обрушились на пригород, сея смятение среди его жителей, обезоруженных внезапностью нападения и отсутствием Рубена, который отправился в то время за границу залечивать раны, полученные во время истязаний. Его соратники решили, что местные врачи неспособны его спасти, отчасти из-за своей некомпетентности, главным же образом потому, что их можно было подозревать в сговоре с теми, кто готовил захват, пытки и в конечном счете смерть Рубена. Сначала полагали, что он вверился врачам из Западной Европы — газеты одной из европейских столиц писали о его прибытии в тамошний аэропорт, — но потом прошел слух, что, сделав там пересадку, он отправился в Советский Союз, страну социализма, которая, как мы слышали, по природе своей не может не относиться с сочувствием к борьбе угнетенных народов.
Прошло несколько месяцев — тюремные приговоры, штрафы, показательные судилища, всякого рода поборы и вымогательства уже были готовы свести на нет потребление и само производство кукурузного пива и «святого Иосифа» среди колейской бедноты. Когда власти спохватились, было уже поздно: недостаток этих напитков вызвал первые волнения, впрочем пока еще незначительные. Толпа сапаков окружила небольшую группу мамлюков, которые только что схватили какую-то бедную женщину, скорее всего мать многочисленного семейства, брошенную мужем, или вдову, обремененную детьми, застав ее в тот момент, когда она дерзко нарушала губернаторский декрет «О мерах борьбы с различными бедствиями и пороками». Парни с искаженными от ярости лицами, принялись задирать мамлюков, выкрикивая оскорбительную кличку, пущенную в ход «Спартаком» — газетой Рубена:
— Негродавы! Негродавы!
Лиха беда начало: осмелев, они стали швырять в полицейских камнями, сперва издали, потом подойдя почти вплотную. Все было разыграно как по нотам. Один из агентов получил ранение. Тогда полицейские ретировались, а спустя несколько часов, той же ночью, боясь, что беспорядки будут продолжаться весь следующий день, как это случалось не раз, в пригород ворвался отряд сарингала под начальством белого унтер-офицера и арестовал несколько десятков человек, живших неподалеку от места происшествия, а также ту женщину, чье преступление послужило его причиной. С тех пор в течение нескольких месяцев правонарушений больше не наблюдалось.
Любопытно, вспоминает теперь Мор-Замба, который, будучи старше этих парней, не вмешивался в их действия, что сапаки, попадавшие в лапы охранников, чаще всего и впрямь оказывались зачинщиками беспорядков: ведь вместо того, чтобы по окончании стычки возликовать и на время покинуть театр военных действий, как неизменно поступал сам Мор-Замба, если ему случалось ввязаться в какую-нибудь заваруху, они считали долгом чести остаться на поле боя и вели себя как хозяева положения. Подобное бахвальство весьма забавляло Мор-Замбу, которого суровая жизнь научила всем хитростям и уловкам борьбы. Он не упускал случая понаблюдать, держась, разумеется, на почтительном расстоянии, как словно по раз и навсегда заведенному порядку развертываются военные действия. Блуждая по Кола-Коле и явно что-то выискивая, мамлюки внезапно сворачивали в какой-нибудь проулок: безошибочное чутье вело их к домишку, где хозяйка как раз судорожно рассовывала по укромным местам части аппарата, назначение которого ни у кого не могло вызвать сомнений. Короткий обыск — и тайное становилось явным; бедная женщина начинала голосить во все горло, умоляла, чтобы ее не уводили сразу, позволили в последний раз обнять ребятишек, когда они вернутся из школы, повторяла, что, кроме нее, некому их кормить. Мамлюки на все это отвечали, что у них есть строгое предписание и что нужно поторапливаться. Тем временем у дверей лачуги собиралась толпа: поначалу сапаки следили за происходящим с серьезным видом — ни дать ни взять сострадательные служки из церковного хора, потом, когда, выведя злоумышленницу из дома, мамлюки начинали надевать на нее наручники, на них обрушивался град камней, проклятий, криков, насмешек. Внезапно раздавался звучный, как гонг, удар палкой по голове или спине мамлюка. Гимнастерки или френчи полицейских покрывались пятнами крови. Еще удар палкой по затылку мамлюка — и он падает — сперва на колени, потом на бок, затем все идет своим чередом: бегство двух остальных полицейских, погоня и улюлюканье, победа сапаков, немедля занимающих поле боя, даровая выпивка, выставленная спасенной женщиной, бурные танцы, воинственные крики. И вдруг — пронзительный свисток белого унтер-офицера, натиск набычившихся сарингала, мельканье прикладов в воздухе, недолгая потасовка, разгром сапаков, мостовая, быстро покрывающаяся их телами, звяканье наручников, и вот уже плетется колонна арестованных, и среди них — горемычная самогонщица, шагающая в одном ряду со своими побежденными согражданами. Потом неделя покоя — и снова разражалась буря.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Мор, ученик Смерти - Пратчетт Терри - Иностранное фэнтези
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Еврейское остроумие. Чисто еврейская профессия - Юлия Белочкина - Анекдоты