Форма входа
0/0
Идиотизм наизнанку - Давид Фонкинос
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Идиотизм наизнанку
- Автор: Давид Фонкинос
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Идиотизм наизнанку - Давид Фонкинос. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Идиотизм наизнанку - Давид Фонкинос:
Давид Фонкинос — восходящая звезда французской литературы, автор шести романов и двух книг комиксов. Он изучал литературу в Сорбонне, занимался джазом, преподавал игру на гитаре, вычислял — и успешно! — эротический потенциал жены своего персонажа. Это единственный в мире писатель, по страницам романов которого загадочным образом разгуливают два поляка.После тепло принятого русской критикой романа Фонкиноса «Эротический потенциал моей жены» издательство «Азбука» предлагает вашему вниманию «Идиотизм наизнанку»: сентиментальный авантюрный роман. В один прекрасный день в центре Парижа объявляется новый князь Мышкин. Его зовут Конрад, он племянник (а может, лжеплемянник!) знаменитого писателя Милана Кундеры. Право распоряжаться его временем и вниманием оспаривают друг у друга персонажи этого пронизанного иронией романа. Но чего хочет сам Конрад? И вообще, кто он: мудрец, упивающийся гармонией мира, или же вечный младенец, чья наивность граничит с идиотизмом? И вообще — что здесь делают два поляка с кинокамерой?!
Читем онлайн Идиотизм наизнанку - Давид Фонкинос
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Я забрал свой чек и отправился спать. Всю ночь я с ужасом ждал, что за мной придут. Паранойя возникла у меня не на пустом месте. Я воображал крупные заголовки газет: «Серийный убийца совершил новое преступление, использовав чек». Или: «Нет, не в деньгах счастье». Или: «Подумать только, и он надеялся стать опекуном Конрада». Потом я заснул, а потом прошло время. Мне удалось избавиться от чувства вины, ты же не виноват, если другие так реагируют. Особенно если это произошло непреднамеренно. Смерть была самой сильной реакцией, которую мне удалось вызвать у окружающих, а вдруг это было проявлением моей харизмы, на которую я так уповал в начале своей ничем не заполненной жизни? А вдруг я стану лидером, который ведет за собой толпы? А может быть, следует официально заявить об этих смертельных исходах, заявить в ходе судебного процесса; это наверняка будет воспринято как проявление редкого умения сплачивать высокие устремления вокруг собственной персоны. Тереза была художником, в чем то хиппи, ее не следовало принимать всерьез, тогда как я возводил конструкции, умножал капитал.
Вся эта история придала мне решимости выйти вперед, поверить в собственные силы. Тереза вела под меня подкоп в течение многих недель, но теперь, благодаря смерти консьержей, я чувствовал, что готов взять верх. Готов завоевать Конрада. Я непобедим, я буду властвовать и преуспевать.
IIЯ проиграл всухую. Правосудие мухлевало, настоящая мафия, и не в первом поколении.
Мы оба получили опеку над ребенком, так решил судья. Значит, официально признали незаконнорожденным, да еще на скорую руку, так решил я, да, я могу позволить себе эту пошлость; я не терял достоинства, в основном из за всех этих журналистов с камерами, поджидавших моих комментариев при выходе из здания суда. Наверняка мои рассуждения были гвоздем программы. Потом они набросятся на другие сенсации. Они ловили мою жизнь и мои мнения, словно пищу, которая потом проходит через пищевод, ведь не им придется провести половину жизни без Конрада; они выводили их наружу и освобождали меня от них. Я бросил взгляд на Терезу и увидел, что она тоже убита этим решением. Ноль ноль. Внезапно я подумал: мы переживаем одно и то же. Ни один из нас не выиграл. Судья вынес постановление об альтернативной опеке — так звучит красивее. Один уикенд и одна среда в две недели. Мне присудили понедельник и вторник, Терезе — четверг и пятницу. Я выписал адвокатам по чеку за статус кво. Теперь нужно было организовать жизнь, поделенную на две части.
Прежде чем мы вышли из зала суда, жалкие и раздавленные, судья подозвал нас, чтобы прояснить один важный момент; он согласился предоставить опеку над совершеннолетним (он действительно сказал «совершеннолетним»?) при неоспоримом условии, что, согласно правосудию нашей страны, тот абсолютно свободен. Что он говорит? Иными словами, почему же он раньше не сказал, Конрад имеет право в любую минуту уйти от нас?
Мы с Терезой переглянулись.
Она прыснула первой. Конрад уйдет? Ну и идиот этот судья! Да, в наши дни больше нет уважения к высоким государственным должностям. Я взял себя в руки; нельзя его осуждать, откуда ему знать, жертве собственного неведения, не познавшему безумной любви, какие прочные узы связывают нас с нашим очаровательным лапочкой? Вообще то он был очень славным, этот представитель правосудия с кислой рожей, ведь он проявил беспокойство; я быстрым движением легонько постучал ему по голове. До чего сварливый характер, а как иначе можно объяснить штраф, который он наложил на меня за оскорбление представителя судебной власти. Господи, в каком мире мы живем? Честное слово. Если даже черепа судей неприкосновенны. А их эмоциональная жизнь способна насмешить и отшельника.
Было ужасно трудно. Вначале мы с Терезой сплотились. Я наносил ей визиты, и она отвечала мне тем же. Но постепенно мы начали взаимно отдаляться. Журналистский ажиотаж стих. Я жил как бы наполовину. И именно в дни без Конрада я осознал собственное одиночество. Сначала это была мысль, к которой нечего добавить. Шкатулка, которую созерцаешь не без интереса, как древние горные хребты, но потом, когда волнение нарастает, торопишься открыть ее. И оттуда ласково смотрит великое ничто. Наше одиночество. Существуют эти мгновения безумия, когда слышится смех твоего Конрада, возвращаешься, полный возбуждения после понедельника или вторника, и на полном ходу врезаешься в среду. Неделя проходила в двух измерениях, безмятежные дни, которые по нелепости могли сравниться с томным величием наших общих понедельников. Одиночество — это лениво развалившаяся жирная корова. Она выдает нам прямо в лицо размеренные «му» как проявление вялого экстаза. Мы говорим себе, а почему бы и нет. Мы чаще всего внушаем себе, что все друзья — подонки, они не достойны нашей дружбы, поскольку их нет на месте, когда необходимо заполнить наше одиночество; мы забываем сказать себе, что если друзья действительно есть, то не будешь чувствовать себя одиноким. Нужно брать друзей напрокат, как берут напрокат машины. Друг — честно говоря, это временное явление.
Нет, неверно.
Мне не хотелось иметь друга, говорить о Конраде в дни без Конрада было бы хуже всего. Ибо, признаемся же в этом, друг мне будет нужен прежде всего для того, чтобы говорить о себе. Чужие проблемы меня раздражают. Не из эгоизма, а из за отсутствия свободного пространства; я достаточно настрадался, чтобы пропускать через себя чужие проблемы. Да. Иначе я бы отправился в тюрьму навестить своего бывшего лучшего друга. В тюрьме слишком тесно. У него всегда будет недоставать свободного пространства, чтобы осознать всю значительность нехватки для меня Конрада. Или же мне нужно большое ухо. Только ухо. Большое и слегка волосатое. Я не буду исповедоваться поросшему шерстью уху. И к этому огромному уху мне потребуется огромная ватная палочка для его чистки. Я не буду исповедоваться грязному уху. Я предвкушал доброе дело. Разглагольствования меня утомляют, а когда утомлен, время тянется дольше. Среда раз в две недели, четверг и пятница, один уикенд в две недели были дни, грозящие осложнениями; я чувствовал шаткость своего предприятия. Я дико скучал.
Не знаю, кто написал: «Неприятности — лучшее лекарство от скуки». По правде сказать, я прекрасно знал, что это Франк, но был слишком подавлен, чтобы напускать на себя ученый вид. Именно в одиночестве проявляется образованность; что правда, то правда, прочитанные книги особенно доставали меня в ничем не заполненные минуты моей жизни, отрыжка прошлого. Я еще не достиг той высшей стадии депрессии, чтобы снова взяться за чтение. Фразы бросали мне вызов, приходилось опасаться хорошего. Я прекрасно знал, для чего явилась эта фраза отрыжка. «Неприятности — лучшее лекарство от скуки». Она возвращалась, толкая меня на создание неприятностей. А поскольку скучал я только наполовину, мне следовало сделать так, чтобы неприятности докучали мне тоже наполовину. В этом, бесспорно, есть намек на отсутствие логики. Настоящие неприятности не спрячешь в шкаф на уикенд. Само собой разумеется, я не мог идти на риск и забивать голову неприятностями в те дни, когда со мной был Конрад. Простейшее уравнение: скуку можно развеять отдельными неприятностями. Нет, это физически невозможно. Неприятностям ведома не категория времени, а лишь нерегулярность, с которой они устраняются.
Именно поэтому, когда в моей жизни наступила черная полоса, я решил с кем нибудь повидаться. Разумеется, кандидатур было предостаточно. Мне потребовалось начать дело по опеке над малышом, чтобы радостно удостовериться в том, что этих «кого нибудь» у нас вдоволь. Сознание того, что они существуют, успокаивало, несмотря на то что мне еще предстояло найти этого единственного кого нибудь. Я страстно хотел проводить свое утраченное время с кем то, приставленным ко мне, с кем то, специализирующимся на моей персоне, с кем то, кто сумеет растревожить меня, снабдив меня пищей для волнений на вторую половину недели. Я часто слышал, как страдающие легкой депрессией говорят: «Сейчас я кое с кем общаюсь», словно эти кое кто с приглушенными голосами возникают откуда то под покровом ночи. Никто не должен об этом знать, этот кое кто всегда окутан тайной. Тайна, которую знают все. С понимающим видом. Мне тоже хотелось облечь свою хандру в одеяние тех, кто что то подразумевает. Мне тоже хотелось в среду раз в две недели, по четвергам и пятницам и по уикендам раз в две недели подмигивать, мысленно призывая кое кого, видимого только мне. Прекрасная цель, те, кто скучает, кого то видят.
У моего кое кого было ничем не примечательное лицо. Я отыскал его на садовой скамейке, когда он рассказывал голубям какие то бредовые истории. Достаточно идиотский жанр, и трудно предположить, что голубиную аудиторию больше интересовали его монологи, чем принесенные им размельченные хлебные крошки. Альфонс (так его звали в этот момент, позднее он объяснил мне бессодержательность номинатива, именно так, мсье) стал моим кое кем, причем большинством голосов, наделенных правом принимать решение. И он действительно был кое кто. Он участвовал в войне. Он был ранен, а значит, награжден медалью, именно так, мсье. Когда мой кое кто что то вспоминал, он заканчивал свои фразы словами «именно так, мсье». «Я купил хлеба, именно так, мсье». «Я встал утром, именно так, мсье». Словно от моего уха исходили волны сомнения, словно он должен был убеждать меня, рискующего остаться легковерным даже после смерти. Я не рассчитывал, что поверю в собственную смерть. Альцест не мог этого знать, не мог вообразить себе, до какой степени я ему верю. Я упивался его словами, скоро я стал завидовать голубям, которых он кормил.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Идиотизм наизнанку - Давид Фонкинос бесплатно.
Похожие на Идиотизм наизнанку - Давид Фонкинос книги
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- Женские штучки, или Мир наизнанку - Галина Куликова - Детектив
- Как накормить диктатора - Витольд Шабловский - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Публицистика
- Записки из подполья - Федор Достоевский - Русская классическая проза
- Очерки японской литературы - Николай Конрад - Филология
