Сказки уличного фонаря - Павел Лаптев
- Дата:30.10.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Сказки уличного фонаря
- Автор: Павел Лаптев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алёша, испуганно обняв деда, закрыв один глаз, другим смотрел на могилы, на зубчатую стену. Он представил, как отряды этих мертвецов лезут на кремлёвскую стену, словно орки во Властелине Колец, а на стене стоят Терминатор, Человек- паук, Бэтмен и много солдат и отстреливаются от них из бластеров…
К деду с внуком подошёл бритый молодой человек в кожаной куртке с надписью на груди в форме свастики — весёлые старты, и обратился к деду:
— Папаша, прикурить нет?
Дед озлобился бестактности парня и ругнулся:
— Ети! Если б и было, не дал бы. Во-первых, это неуважение к старшим, во-вторых — здесь — Красная площадь, святое…
— Ладно, — сказал молодой человек и, приглядевшись к дедовым орденам, добавил. — Партизан недобитый! Гитлер досюда не дошёл, он бы показал, бль, Красную площадь! — и пошёл прочь.
Дед улыбнулся ему вслед, прошептал Алёше:
— Не дошёл… весёлые старты… печальные финиши.
— Дед! — тут же выпалил внук, всё думая о своём. — А все убитые солдаты на небо улетали?
Дед рассмеялся и ответил, кашляя:
— На небо, ага, прям так и улетали, — и тихо запел, — Мне помнится порою… Что солдаты … С кровавых не пришедшие полей… Не в землю нашу полегли когда-то… А превратились в белых журавлей!
— Дед, — потряс за рукав Алёша.
— А?
— А немцы тоже на небо улетали?
Дед нахмурился, задумался.
— На небо? Эти наверно… под землю, — сказал.
— А почему? — спросил внук и ногой топнул. — Они же такие же люди! Им вон это… памятник поставили в этой…
— В Прибалтике?
— У-у!
Дед вздохнул, покивал головой.
— Ага! У них испокон веков своих государств-то не было! Прибалтика! То под поляком, то под немцем. А сейчас — русские оккупанты, — и ругнулся, — плятский потрух! А отморозки фашистские — спасители нации. Историю, Алёша переписывают, как хотят. Советский Союз великий освободил Европу от фашизма. А… Сейчас спроси рядового американца какого, он скажет, что Америка войну-то выиграла, а мы, так, помогали иногда. И жвачку эту нашей молодежи подсовывают и пепси всякое! — дед нагнулся, под ноги посмотрел, плюнуть хотел, но вовремя опомнился.
Алёша начал ногами камень ковырять.
— Ну и что жвачку, — обиделся на дедовы слова, и сказал, — А наши солдаты в Германии тогда тоже под землю…
— Отстань! — устал дед спорить. — Глупости свои. Запудрят в школе мозги!
Тут подбежала аккуратно причесанная девушка лет четырнадцати в желтом спортивном костюме, и пролепетала:
— Дяденька! Вступайте в ряды движения «Щаз».
— Это чего — щаз? — не понял её дед.
— Это — сейчас, только с отрицательным смыслом! — засияла девица. — То есть мы против засилия пошлости и мата в литературе.
Дед закашлял.
— Матом нельзя ругаться, — кивнул внуку. — Правда, Алёш?
Алёша кивнул ему, согласившись
— Значит надо мне вступать, — утвердил дед.
— А оно молодежное движение, — девушка заволновалась.
— А-а, — зевнул дед. — Тогда мне можно матом ругаться.
— Да? — поморгала девушка, не зная, что ответить. — Но всё равно нате, — девушка сунула деду листовку, — Алёше, когда вырастит — вступит!
И убежала.
Дед развернул листовку, пробежал прищуренными глазами:
— «Движение Щаз асуждает литературу пелевиных-сорокиных…» Кто это такие? Мы, таких не знамо, — поёрничал дед. — «Далой книшки про бяки! Спустим в унитаз маргинальную литературу!.. Нобелевскую премию — Толстому! Букера — Достоевскому! Премию Астафьева — Чехову!.. Великую русскую литературу в массы!.. Увидел книгу Сорокина — сожги книгу!..» — дед свернул листовку в трубочку. — Херня какая-то! Как говорил Иосиф Виссарионович — другой литературы у меня для вас нет, — и засунул листовку в отверстие трубы в ограде, потом достал из кармана жвачку и заделал ей отверстие.
— Де-ед? — Алёша за рукав деда подёргал.
— Ну чего ещё?
— А здесь покойники, да?
— Покойники, — резко сказал дед. — Это мы покойники, а они живее всех живых…
— Значит здесь кладбище, — приставал Алёша.
— И чего?
— А почему здесь концерты поют? Я по телеку видел?
— Поют, — вздохнул тяжело дед.
Тут к мавзолею подошла женщина в халате с ведром и шваброй — уборщица. Увидев деда с мальчиком, бросила:
— Зрасьте!
— Приветик! — дед бросил в ответ. — Ответственная у Вас работа. Можно сказать, святая, — крикнул уборщице.
Та поставила ведро, макнула туда шваброй и, начав мыть стены, пролепетала недовольно:
— Куда там! Не платят ничего. В любую погоду мою. Пришла весна, настало лето, спасибо Ленину за это! Тру, тру, как лампу Алладина.
Алёша услышал и, представив джина Ленина, вылетающим из стены, сказал радостно:
— Дед, как в мультике!
— Как в мультике, ага, — женщина ответила Алёше, макнула шваброй в ведро. — При советской власти мыла, мыла, и сейчас всё мою. Уж похоронили бы человека по христиански и снесли бы это мавзолей, к едреней фене. Всё мне легче!
— Вы что говорите-то такое? — дед озлобился на неё.
Уборщица кинула швабру в ведро, взяла его и скрылась за мавзолеем.
Подошёл мужчина очень похожий на Ленина в пальто и кепке с газетой Искра в согнутой в локте руке. Дед не обратил внимание, а внук даже испугался схожести. Человек постоял и, немного картавя, спросил деда:
— Сфотографироваться не желаете с Ильичём?
Дед оглянулся на него и нисколько не удивившись, сказал:
— Товарищ, я понимаю, что жизнь сегодня тяжёлая. И каждый крутится, как может. Но… — и внезапно повеселел. — А, давайте! Сколько стоит?
— Сто рублей, — сказал человек, — Деньги вперёд. А то, знаете, чикнутся, а потом ищи их!
Дед вытащил сторублевку, отдал человеку, похожему на Ленина. Взял у внука камеру, огляделся и, увидав стоящих неподалеку китайских туристов, подошёл быстро к одному из них и попросил жестами сфотографировать.
Китаец улыбнулся, понимая, и взял у деда мыльницу.
— Дед, зачем? — спросил Алёша, наблюдая за дедом.
— Маме твоей покажем, Алёшенька. Для шутки.
Встали трое на фоне Спасской башни, улыбаясь — человек, похожий на Ленина, дед и внук.
Китаец постоял немного и нажал на спуск — чик!
Вспышка ослепила его на мгновение, он помотал головой, поморгал, настраивая зрение, и обнаружил, что дед с мальчиком пропали, а человек, похожий на Ленина побежал в сторону мавзолея, перепрыгнул через ограду и, подбежав к мавзолею, прошёл сквозь его мраморную стену.
Китаец пожал плечами, зная, что в этой непонятной России может произойти всё, что угодно, положил камеру в карман и пошёл к своей группе. Там гид на ломаном русском декларировал соотечественникам:
Глядя на Красную площади гладь,Умом не понять, етитвоюмать,В центре столицы огромный погост,Партия Ленина здесь в полный рост.Глядя на Красную площади гладь,Верьте в Россию, етитвоюмать,На мавзолее великое слово,Но почему же с утра мне хреново?
А недалеко от Красной площади, рядом с могилой неизвестного солдата стояли и смотрели широко открытыми испуганными глазами на смену караула дед и внук:
— Дед, чего это было, а? Телепортация, как в компьютерной в игре Думе? — спросил Алёша.
Дед снял очки, глаза протер платком, потом высморкался громко, что караул вздрогнул, и ответил внуку:
— В Думе? А кто его знает, Алеш? Говорил мамке твоей, не покупай ты эту цифровую камеру, лучше простой плёночный фотоаппарат. Нет, не послушала, купила. Пять мегапикселей! Трёхкратный зум! Где китайцы, а где мы?
ЛЕДОХОД
Река Ока, что рядом с нашим домом, этим апрельским утром подвязывает посёлок Досчатое широкой искрящейся на солнце снежной лентой. Там, в глубине, как рассказывают приходящие с неё в больших шубах с ящиками за спиной досчатинские рыбаки, подо льдом стоит много рыбы. Почему она стоит, а не плавает в своё удовольствие, рыбаки за улыбками на раскрасневшихся лицах держат в секрете. Они благоговейно, словно моисеев ковчег открывают свои ящики и извлекают скрижали — окуней. Законы рыбной ловли строги, не соблюдать — рыбы не поймать. На что ловить — мотыля или опарыша, как держать мормышку и трясти ей, наконец, в каком месте реки бурить лунку и на какую глубину опускать леску — великие заповеди, из которых и состоит добрая уха. А правила её варки уже написаны на сердцах жён рыбаков, кто больше добавит в это действо своей любви.
Рыбаки многое знают о своём чудесном ремесле, но одно они не знают точно — почему река начинает идти ночью? Весь посёлок каждую весну просыпается от грохота и скрипа ломающегося на реке льда и зачарованно наблюдает из сонных окон в лунном свете серебристое движение по тёмной воде.
- Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения - Виктор Поротников - Историческая проза
- Ночь в тоскливом октябре - Роджер Желязны - Фэнтези
- Зачем вспоминать сосны - Дмитрий Шашурин - Русская классическая проза
- Феникс - Элизабет Ричардс - Любовно-фантастические романы
- Сэм стремительный - Пэлем Вудхауз - Юмористическая проза