Линия красоты - Алан Холлингхёрст
- Дата:05.11.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Линия красоты
- Автор: Алан Холлингхёрст
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рэйчел перевела взгляд на Брентфорда, и на лице ее отразилась тень страха, словно таксист принес с собой в дом угрозу куда большую, чем драматическое появление Кэтрин.
— Милая, иди наверх, — сказала она.
В этот момент в холле появился Барри Грум. Жирная рожа его была свирепа и безумна. Ясно было, что он в стельку пьян.
— Эй ты! — заорал он на Брентфорда. — Ты кто такой, а? Отвечай, засранец!
Джеральд положил руку ему на запястье.
— Все в порядке, Барри.
— Если ты ее хоть пальцем тронул, я тебя…
— Да заткнитесь, вы, идиот! — совершенно неожиданно для себя завопил Ник. Звук собственного крика потряс его.
— Заткнись, горилла! — закричала сквозь слезы и Кэтрин.
— Так-так… — протянул Барри, пьяно качая головой. — Так-так… — И на лице его проступила безобразная злобная ухмылка.
— Ради бога, извините… — сказал Ник Брентфорду.
— А почему, собственно, мы все здесь столпились? — как ни в чем не бывало вопросил вдруг Джеральд.
— Милая, пойдем наверх, — позвала Рэйчел.
— Идемте, нас ждут портвейн и сигары, — предложил Джеральд, поворачиваясь к Брентфорду спиной. И добавил: — Дорогая, ты отведешь ее наверх? — с таким видом, словно и вправду вполне готов был сделать это сам.
Кэтрин повернулась и двинулась вверх по лестнице. Рэйчел попыталась ее обнять, но Кэтрин сбросила ее руку. Ник повел Брентфорда к дверям.
— Вы уверены, что мы ничего вам не должны? — спросил он, хотя его наличности едва ли хватило бы на оплату дороги из Стоук-Ньюингтона.
— Вот ведь подонок, — проговорил уже на пороге Брентфорд.
— Да… — ответил Ник, не совсем поняв, кого таксист имеет в виду. Но тот движением головы и руки заверил его, что это все не важно.
Такси исчезло, а Ник еще некоторое время стоял на тротуаре перед домом. Сверху, из открытого окна, доносился женский смех. Ник с наслаждением вдыхал ночной воздух, еще чуть дрожа от волнения — кажется, впервые в жизни он осмелился накричать на неприятного ему человека. Вспомнив о Лео, он улыбнулся и обхватил себя руками. Интересно, что он сейчас делает? Снова вспыхнуло и согрело его воспоминание о сегодняшнем свидании; легким облачком проплыла и растворилась во тьме неприятная мысль о Пите.
Ник вошел в дом и, проходя мимо приоткрытой двери в столовую, услышал голос Джеральда: «…в каких-то отрепьях, и воняет марихуаной!» — и злой смех. Пора наверх, сказал себе Ник, настало время свободы. Ни среди мужчин, ни среди женщин он не нужен. Конечно, невежливо уходить не попрощавшись (поэтому он и не сбежал до сих пор) — но заставить себя вернуться и сесть за стол с Барри Грумом он не мог. Джеральд, наверное, тоже на меня сердится, подумал Ник, но сейчас эта мысль совершенно его не тронула. Он защищал Кэтрин — а значит, безответственным его поведение никак не назовешь. Поднимаясь по лестнице, Ник поймал себя на том, что вполголоса мычит себе под нос яркие, радостные трели из Четвертой симфонии Шумана.
6— Блин, какой же ты все-таки цыпленок! — сказал Лео.
Что значит в его устах слово «цыпленок», Ник не совсем понимал, догадывался лишь, что это ласковый упрек, непосредственно связанный с его происхождением, воспитанием, неведением множества самых обыденных вещей. Нику это не нравилось — он предпочел бы ласку безо всяких упреков, — однако не сердился на Лео, понимая, что тот сегодня и сам нервничает. Они были в Уиллсдене, ярдах в десяти от дома, где жил Лео с матерью и сестрой.
— Совсем желторотый! — сказал Лео.
— Не понимаю, о чем ты.
Лео потряс головой.
— Ну и что мне с тобой делать?
Они встретились после работы, через улицу от здания городского совета. Лео был в темно-сером костюме с прямыми плечами, белой рубашке и широком, но строгом галстуке. Ник впервые видел его в официальном наряде и не мог сдержать улыбки. Его обожание Лео дошло уже до степени идолопоклонства, однако он знал, что улыбки и восхищенные взгляды Лео воспринимает болезненно: ему кажется, что над ним смеются.
— Ты такой красивый! — сказал он.
— Ага, ты тоже, — ответил Лео. — Ладно, пошли. И запомни: не упоминать имя Господа всуе. Не говори ни «боже мой», ни «о господи». — Эти слова Лео произнес тоненьким манерным голоском — так, как, по его мнению, произносят их ребята вроде Ника. — И главное, боже тебя упаси сказать «гребаный Иисус»!
— Ладно, постараюсь.
Ник всегда нравился матерям — он воплощал собой архетип «милого молодого человека». И сам он любил компанию пожилых, где не чувствовал для себя никакой угрозы. Он с удовольствием очаровывал чужих родителей, порой не замечая границы, за которой желание понравиться переходит в неискренность. Однако знаком был ему и неприятный холодок под ложечкой: как бы приятель не сказал что-нибудь лишнее! — и торопливое стремление перевести разговор на другое прежде, чем он достигнет опасной черты.
— Сестра про меня догадывается, — сказал Лео. — Кстати, она, наверное, тебе понравится.
— Розмари?
— Она хорошенькая.
Они шли по бетонной дорожке; догнав Лео, Ник прошептал ему на ухо:
— Спорим, не такая хорошенькая, как ты!
Миссис Чарльз с сыном и дочерью обитали на первом этаже маленького кирпичного домика. В углублении подъезда располагались рядом две двери: Лео взялся за правую. Долго возился с ключом: как видно, замок у Чарльзов был не из сговорчивых. Оглядываясь кругом, Ник заметил цветное стекло в окне и над дверным звонком — крест из вербных веточек. Надо же, Лео живет в этом доме, ходит по этой улице каждый день — подумал он с легким потрясением, все-таки и дом, и улица слишком отличались от всего, что он до сих пор знал; и тут же сокрушенно сказал себе, что Лео прав, он безнадежный «цыпленок». Дверь отворилась, и на Ника пахнуло острым запахом кухни: вместе с ним пришло столь же острое воспоминание о школьных благотворительных посещениях стариков и инвалидов. Каждый такой визит становился для школьников уроком жизни, а для Ника — еще и уроком тонкого эстетического снобизма.
Они оказались в крохотной кухоньке с застекленной раздвижной дверью и оранжевыми занавесками. Со стены, с церковного календаря, простирал руки парящий в облаках Иисус. Пирамиды тарелок и кастрюль, потрескавшийся линолеум. Почти половину кухни занимала огромная плита: на ней что-то шипело и булькало. И посреди всего этого — мать Лео, сухонькая женщина лет пятидесяти, с искусственно распрямленными волосами и благожелательной улыбкой.
— Добро пожаловать! — обратилась она к Нику с тем теплым вест-индским выговором, который Лео использовал лишь изредка, по собственному желанию.
— Спасибо, — ответил Ник. — Очень рад с вами познакомиться.
Он привык жить аллюзиями и метафорами, и в знакомстве с семьей любимого для него скрывался некий эротический подтекст — он наслаждался, выискивая черты родственного сходства и различия, обнаруживая общее в форме носа или в походке. Жизнь в Кенсингтон-Парк-Гарденс, среди Федденов, давала ему ощущение постоянного размытого присутствия Тоби: это чувство и мучило, и утешало. Но Тоби он лишь пару раз обнимал да однажды поцеловал в щеку, да еще два раза в туалете Вустерского колледжа украдкой видел его пенис. А здесь, в крошечной квартирке в Уиллсдене, он знакомится с матерью человека, от которого не раз слышал: «Ты чертовски здорово трахаешься!» И еще: «Боже, до чего же ты классно сосешь!» И даже: «Мать твою, никогда еще мне так не лизали задницу!» Да, это уже не пресные объятия, поцелуйчики и подглядывание в общественном туалете!
Появилась сестра, Розмари, — как понял Ник, ушла с работы пораньше, чтобы помочь матери принять гостя. Она работала в приемной у врача, и под плащом на ней были блузка и строгая юбка. С ней Ник поздоровался в прихожей, протиснувшись туда боком — большую часть места занимал серебристый мотоцикл. Розмари оказалась очень похожа на Лео — только более миниатюрная, тоненькая, женственная и, разумеется, без бороды. Нику показалось, что он ей не понравился. Потом брат и сестра ушли переодеться, а Ник остался в прихожей, зажатый мотоциклом в дальний угол.
— Ох уж этот мотоцикл! — поджав губы, сказала миссис Чарльз. — Говорила я ему, говорила…
Они вошли в общую комнату, где вокруг дубового обеденного стола теснились стулья в стиле Жакоб, с резными ножками, а дальше, у стены, блестел искусственной кожей раскладной диван. Полку фальшивого камина украшали религиозные сувениры. Вообще о религиозности миссис Чарльз трудно было забыть: кроме сувениров, о ней здесь напоминали картины на стенах и толстые стопки брошюр по краям стола и на подлокотниках дивана. Нику бросился в глаза заголовок: «Приветствуем Иисуса сегодня». Ник присел на краешек дивана и начал вежливо разглядывать картины: между изображением пляжа с пальмами и репродукцией «Тени смертной» Холмана Ханта обнаружил большую фотографию Лео и Розмари в детстве — и уставился на нее с почти педофилическим интересом.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Горячий аккорд (сборник) - Саша Ирбe - Поэзия
- Её Величество Любовь - Алекс Стрейн - Короткие любовные романы
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика