Форма входа
0/0
Путешествие без Надежды - Павел Улитин
- Дата:13.11.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Путешествие без Надежды
- Автор: Павел Улитин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Путешествие без Надежды - Павел Улитин. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Путешествие без Надежды - Павел Улитин:
Произведения Павла Павловича Улитина (1918–1986) с трудом поддаются жанровому определению. Начиная с сороковых годов прошлого века, он последовательно выстраивал собственную, не имеющую различимых аналогов, форму прозаического высказывания. «Я хочу найти слова, которые не имеют прибавочной стоимости», — писал Улитин, а свою писательскую технику называл «стилистика скрытого сюжета». Движение этого сюжета и определяет смену картин и цитат, перекрестный гул звучащих в памяти голосов или иронический авторский комментарий.
Читем онлайн Путешествие без Надежды - Павел Улитин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Это не смешно, когда в завалах вавилонских глиняных табличек обнаруживают клинопись: «Вперед к победе капиталистического строя!»
Изображает отчаяние, а испытывает радость. Я буду переводить, а вы записывайте. Вы обращаете внимание на слова, а важны и оттенки жеста, например, рука на стакане: «Мне не надо, я не пью». Занятые все люди. Тем же языком.
Как листовка НТС. Помогите чем можете в борьбе за свержение анти-царизма и окончательную победу анти-коммунизма во всем анти-мире. На анти-том-же языке.
Катастрофа. Например, человеку вырвали зуб, и он вспомнил подлость человеческой натуры. Как все вокруг пошло, дико, жутко. Позвоночник зачесался: надо сообщить об этом агентству Рейтер. Поступил в четвертый класс, пишу политический памфлет на свою учительницу под названием «Третий класс».
Мы говорили громко и на высокие темы, стараясь перекричать друг друга, чтобы скрыть неприязнь друг к другу и заглушить косые взгляды вокруг. Тут и появляется смык. Я тебе сейчас расскажу одну гадость про человека, про которого ты, по слухам, коллекционируешь гадости. А за дверью слышался стук моей пишущей машинки.
От меня скрывали существование Магомета. Спутал Бога с пророком. Что это за новое чудовище? Пишет как Зиник, но только лучше. Если он по телефону говорит так же, как я, значит он на меня не похож: я по телефону звучу вообще иначе. На твой поэтический сборник «Почему я еще жив» отвечаю: «Потому что ты рассылаешь его по почте».
«Изоляция есть? Нож? Это надо изолировать. Дай нож. Веревку. Мыло». Он зубами оголил провода кофейной машины, сплюнул кусок резины, замотал, завинтил винты столовым ножом. Я старался пробить непроницаемость. Нарушить табу. Бросить камень в эту кофейную машину.
Но еще и проблема вины: он до сих пор не знает, за что его отшили.
Как встреча у кофейной машины: нет, он поднял на меня глаза, он заметил, но он смотрел и в упор не видел, а потом поднял руку и сказал: «Пошли!» Пошли. Пошлость, пошлость была в этой тайне, написанной на лбу вавилонской блудницы.
Но сначала надо было со всей серьезностью изучить язык предков и только потом позволить себе разрезать «Правду» и переклеить заново так, что из «искусства братской страны» получался «искус братской раны». Это ты прислал? Так это ты прислал!
Приблизительно то же самое с чехартмой и черемшой у трех сестер.
А за это время была написана только одна строчка этого письма: «А за это время…» Мы тут за ночь наговорили на магнитофон столько, сколько тебе за всю жизнь не написать.
26.2.74
Кстати, Набоков пишет на маленьких карточках, стоя за конторкой, принадлежащей Флоберу. Куплено с молотка? Теперь я понимаю, почему Набоков так хорошо пишет.
И вообще, даже если это и открытие велосипеда, я всегда считал, что чем больше велосипедов, тем лучше.
Расскажите мне, как я себя вел? Чужие слова оказались важнее собственных. Чужой звук — это такие два слова, из которых родилась целая судьба. И эта судьба стала кому-то мешать. Чем позже ты об этом узнаешь, тем лучше. Слова те же, но собеседники каждый раз менялись.
Чем отличается попугай от обезьяны: она еще может и рожу состроить.
Подонок, но стихи забавные. Почему меня не взяли? Всех забрали, а я на воле. Приспособление присноблаженно не приспособлено к равнодушию приспособленцев. Главное, это проявлять энтузиазм.
Мелькает что-то похожее на: «Ну, Мао-дзе-дуна вы по крайней мере уважаете?» и «так мало чехов в сравнении с вьетнамцами» и «возьмите 10 000 и уматывайте поскорее» и «вы жертва, разве вы можете быть объективны» и «в длинном темном коридоре пожал руку и с опаской оглянулся».
Нет, все-таки Похитительница Сигарет не права. Но почему он тогда все время на нее ссылается?
Не считая проблемы обратного перевода. Круг Первый превращается в первый круг. Кто бросит камень в этот пруд, а кто будет следить за кругами. Нам не дано предугадать. Мысль, изреченная в этом доме, есть ложь. После долгого перерыва он вошел в свой дом и увидел своего закадычного врага и в зубах у него свою берцовую кость. Вкусно.
Магнитофон крутился. Разговор на кухне о Шиллере, о славе, о судьбе закручивался. Глаза смотрели с такой пристальностью ужаса, что было ясно: она не слышит, что ей говорят.
Я знаю ненависть людей тридцатых годов. Знаю космополитизм сороковых. Гражданственность пятидесятников. Конституционность шестидесятников. Но что такое «экстровертированный», скажите на милость? Экстровертированный ты человек. РеспУктабельный. Ну просто ходячая энциклопУдия. Как с «мебелью» без буквы «м». Или с «Переделкино» без второго «е».
Чем позже Вы об этом узнаете, тем легче Вам будет. Это было сказано еще под снежную пургу на Пушкинской улице. «Ублюдка» он не простит. Как, впрочем, и «чей это почерк?» Забылось и хорошо: если все помнить, невозможно двигаться дальше. Стоило ли двигаться дальше Пушкинской улицы? Он навсегда останется. Он ничего не простит.
Важная мысль: моими устами глаголет вся присноблаженная, но как раз те, кто это слышит, и так все сами давно понимали. На трупах, на червивых трупах: какая тут может быть проясненная катарсисом исповедальность? В разговорах о свободе этот человек становится деспотичным.
Но зачем так про мою жену? И собака там слишком приставучая, хотя и сообразительная. Очень ловко тянет куски со стола, думая, что на нее никто не смотрит. Она на всех тут похожа.
Почему каждый шаг подтасовывался с одной лишь целью: уесть великую женщину? Бунт у заколоченного ларька. Мела пурга на Пушкинской улице.
У него столько преданных знакомых, которым он должен быть предан, что в целом это выходит как предательство. Он умеет с твердым доброжелательным взглядом выслушивать черт знает что, но не следует думать, что он с вами соглашается. Активность в пассиве.
Вы думаете, я славен только своим хорошим отношением к гомосексуалистам? У Вас за каждым словом стоит целая жизнь. За такую судьбу можно и 25 лет отсидеть. Озвучивать будем потом. Радости магнитофонщика.
Неделец: «А чего вы так бурно обсуждаете, как он вошел, как посмотрел, что сказал?» Встреча, разоблачение, гадючник, отъезд. Он запускает воздушный шарик и следит, как кто его отпарирует. На кого он бросил последний взгляд? Нахальство, поданное небрежно. Я тоже могу с матерными интонациями. Детский энтузиазм. На костях. К косноязычию не стремились. Прибой как вафли их печет. Все ниже будет загибаться. Именно так нужно было понимать фразу: «Звезда Зиновия все выше будет подниматься». Завтра нет — есть только послезавтра.
Лев Смирнов о Карлсоне: «Толстый человек в обтрепанных брюках, в грязных ботинках, с физиономией печальной и продувной. Он в той же мере далек от мечты, от веры, от надежды, в какой похож на воров, так что самой точной реакцией мамы было бы позвать полицейского» (журнал «Театр» № 8 за 1968 г., стр. 22). Но мы знаем, о ком это.
Нет, это не пятидесятые, и не шестидесятые, и даже не тридцать седьмые, не говоря уже о сорок восьмых.
Он притворялся пародией на самого себя.
Но вот появляется такой гибрид и везде оставляет следы своей эпистолярной деятельности. Заборное творчество. Например, когда рядом с сердцем и гигантской стрелой написано: «Умей любить, когда тебя не любят». А рядом еще одно последнее предупреждение дворника: «Еще раз напишешь — убью!» Это как открытка с целью проверки работы черного кабинета — с текстом: «Предполагается, что это никого не касается».
Он заметил кирпич в диване, но не придал этому особого значения. И только через десять лет понял, что именно из-за этого кирпича не мог спать спокойно все эти годы. (Я только сейчас понял, что речь шла о кирпиче толстой рукописи.)
Они там тоже рисуют круги. У них этажи магнитофонных лент, но вот с системой расшифровки до сих пор завал. Толковые словари от пола до потолка. Для просушки открыток. Вытащишь один том Истории инквизиции, все рухнет. Сколько страниц стенограмм я исписал?
Вы хотите одной ногой здесь, другой там. Он не вырастил из него домашнюю кобру. Но получился гибрид. И теперь будут из него как из отказника растить важную валютную единицу, заодно вычерчивая круги. Вы-то меня не знаете, но я вас за пять лет знаете как изучил?
26.2.74
Почему оборван уголок? Значит, было посвящение, а потом решили его убрать. Он сначала активно плавал на месте бывшего Христа Спасителя и Дворца Советов, а потом услышал от врача по бассейну: «Остерегайтесь неожиданного удара в поддых».
Здорово насобачился. Я его не люблю, и он мне все портит. На чужой машинке не та лексика. Ваша машинка меня ухандакала. Почему нужно унижать одного классика за счет другого? Англичанка пожала плечами. Сол Беллоу? Он приезжал к нам в Англию, выступал по телевизору, через пять минут я перестала понимать, о чем он говорит. Этрусская ваза хороша тем, что совершенно бесполезна.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Путешествие без Надежды - Павел Улитин бесплатно.
Похожие на Путешествие без Надежды - Павел Улитин книги
- Невидимка. Фрагменты романа - Ральф Эллисон - Публицистика
- Дитя-невидимка - Туве Янссон - Сказка
- Архив - Виорель Ломов - Альтернативная история
- История жизни в неизвестном мире. Том 1 - MakSevos - Героическая фантастика / Мифы. Легенды. Эпос
- Около музыки и другие рассказы - Нина Сергеевна Дашевская - Детская проза
