Юноша с перчаткой - Инна Гофф
- Дата:10.08.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Юноша с перчаткой
- Автор: Инна Гофф
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нечего фамильярничать! Конечно, ему повезло, что у него молодая мама, но это еще ничего не значит!..
Мне жалко его будить. Он спит, обняв подушку, как-то подмяв ее под себя, словно боится, что ее у него отнимут. Внешне он похож на меня, такой же смуглый и темнобровый. Волосы тоже темные, только начали отрастать. Босая нога — сорок третий размер — торчит из-под простыни. Да, тахту придется менять! Придется ли?..
Я все время думаю о вчерашнем. Слова Бориса меня слегка обнадежили. Может, и правда поломаем?.. И я принимаю решение — с Витькой об этом ни слова. Пока он сам не заговорит.
— Ефрейтор Звонцов! — зову я и исполняю сигнал «подъем». Он меня обучал этим сигналам.
— Ты все перепутала, — говорит он, приоткрыв один глаз. — Ты сыграла «отбой», и теперь я должен еще вздремнуть!..
Я включаю радио на полную мощность, передают увертюру к опере «Аида», и убегаю готовить завтрак. Витьке ничего не остается, как вскочить с постели и убрать звук.
Он делает зарядку, пуская в ход гантели и растягивая на груди эспандер. Иногда снимает с гвоздя боксерские перчатки — он их приобрел еще до армии — и тузит дверной косяк со зверским выражением лица.
Потом он плещется под душем, и, когда возникает передо мной в тренировочном костюме, с ясным и детским лицом, я весело рапортую:
— Ефрейтор Звонцов! Разрешите доложить — кушать подано!..
Сегодня его любимый завтрак: взбитая яичница и кофе.
— Ну, что? Дома лучше, чем в армии? — спрашиваю я ревниво.
— Смотря в каком смысле, говорит он. — Если в смысле еды, то нас кормили неплохо. Питание в армии дело государственной важности!
— Но такой яичницы ты там не ел? Сознайся! Сознаюсь! О такой яичнице я мечтал два года! Каждое утро, когда я зачеркивал масло, я приближал к себе миг, когда смогу ее съесть в условиях нашей кухни!..
— Да, тогда ты мечтал о доме, — говорю я. И умолкаю. Нет, ни слова о вчерашнем! Возможно, это его удивляет. Ну что ж, вчера он удивил меня. Так удивил, что я всю ночь не могла уснуть!..
По утрам он зачеркивал масло. Кто-то из остряков подсчитал, сколько за два года службы солдат должен съесть масла. Проглотив свою порцию, они зачеркивали в самодельном календарике очередную цифру. Эта игра особенно утешала салаг-первогодков в первые месяцы службы в армии. Салага, Солобон, Салапет, Чижик — насмешливо-нежные прозвища новобранцев. Год прослужил, и ты уже на полпути к дому. Ты уже не Салапет какой-нибудь, а Шнурок, Черпак, Фазан!.. И служить тебе веселей. Но дни идут, и вот ты уже Старик, а там и Дед — это уже после того, как опубликован приказ министра обороны об увольнении в запас твоего призыва. Два месяца до гражданки! Нижняя койка в казарме, уважение и почет! И вместе с нетерпеливым желанием увидеть своих, по которым соскучился, легкая грусть — прощание с друзьями по службе…
Я все это знаю из Витькиных писем. Таких откровенных, как мне казалось.
— Ну, я пошел, — говорит он. — Если мне будут звонить, скажи, придет поздно…
— Ты не зайдешь домой после работы? Прямо в институт? — спрашиваю я.
— Еще не знаю, — говорит он. И достает новый свитер- наш с отцом подарок к его возвращению. — Возможно, я на занятия не попаду…
Я смотрю на него. Как он тщательно причесывает перед зеркалом свои вихры. Как придирчиво разглядывает себя, нахмурив брови и придав лицу строгое выражение.
— Что значит — не попадешь? — Я помню свое решение и сдерживаю себя изо всех сил. — Разве это зависит не от тебя? Сегодня четверг!..
— Да, сегодня четверг. А завтра пятница. А послезавтра, как ты сама понимаешь, суб… Чур, не драться!..
Я делаю вид, что хочу бросить в него табуреткой, и он выскакивает за дверь. Сейчас он промелькнет во дворе и скроется в арке ворот. На весь долгий день, до позднего вечера…
Нет, надо что-то предпринимать! И как можно скорее!..
Я брожу по дому в своих термических бигуди. Скоро и мне на работу. Может быть, там хоть слегка отвлекусь со своими милыми крошками!.. Эти детки соскучиться не дадут. В прошлый раз я велела им сочинить предложение, где бы часто встречалась буква «ж». И третьеклассница Аня Еголина тут же мне выдала: «Мужчины не могут жить без женщин»…
Надо собрать родню и друзей, устроить совет! Друзья у нас есть, а вот с родней не густо. У Бориса всего лишь брат и тетя, у меня вообще никого. Если бы у меня был брат! Когда мне трудно, я всегда вспоминаю о том, что у меня был брат!.. Мой Коля!..
Он лежит в братской могиле на берегу Донца. На мраморной доске обелиска его имя стоит первым, потому что он гвардии лейтенант, а остальные восемнадцать- сержанты и рядовые.
Когда он погиб, ему было как сейчас Витьке!..
Они ушли в один день — мой папа и брат. Тот день я запомнила на всю жизнь — шестнадцатое июля… И оба погибли. Сначала отец. Мы о нем ничего не знали. Просто от него не стало вестей. Но я продолжала ему писать. Мне было тринадцать лет, я упорно ждала ответа. И ответ пришел.
Наверху сложенного вдвое листка простым карандашом было написано самое это слово — как заглавие.
«ОТВЕТ
дорогая доченька Я письменосец этого баталиона но я недавно в нем нахожусь Я вашего Папу не захватил его у полку нет и я не знаю по кокой причине его нет вы сделайте запрос этого полка начальника штаба вам ответят верно
затем до свидания письменосец Алексеенко Захар Савельевич с 1896 года».
Получив этот «Ответ», я утешилась, повеселела. Я была уверена, что отца перевели в другой полк и скоро он нам напишет!.. И только спустя много лет, повзрослев, я поняла, что, назвав меня «дорогая доченька», фронтовой почтальон Алексеенко уже все знал.
Его «Ответ» я храню вместе с извещением о смерти брата — официальным документом, похоронкой, как горько окрестили эту бумагу. Она начиналась словами: «Ваш сын…» Почтальонша Дуся вручила мне ее под расписку в голубой, погожий сентябрьский день сорок третьего года. Все были на полевых работах, а я не пошла — болела. Должно быть, я стала очень белой. Дуся накапала мне каких-то капель и дала выпить. Она носила их с собой, в почтовой сумке.
Потом мы сидели вдвоем на высоком деревянном крыльце и плакали.
С крыльца видна была Волга в мелкой ряби осенних волн.
— Ты думаешь, мне их легко носить? — спросила Дуся, сморкаясь. — Меня уже люди боятся. Мимо пройду, аж перекрестятся…
А я все перечитывала одно и то же: «…уроженец г. Москвы (был вписан наш адрес) в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был ранен и умер от ран…»
— Не говори никому, я от мамы спрячу, — попросила я.
— Ну, спрятай, — согласилась Дуся. — Мне зачем говорить? У меня твоя расписка есть. Ты сама, однако, молчи. Народ болтать любит.
Больше года я прятала от мамы эту бумажку. От людей утаиться не удалось, каким-то образом вскоре все село, где мы жили в войну — мы приехали туда с интернатом, в котором мама работала, — знало о том, что нам пришло извещение. Но маме об этом никто не сказал!.. И вот уже сколько лет я одна! Иной раз мне кажется, что все это мне приснилось — детство в коммунальной московской квартире, дружная семья, где в дни семейных праздников папа с мамой танцуют под патефон модное танго, а мы с Колей им аплодируем. И Коля меняет пластинку и с шутливым поклоном приглашает меня. Мы танцуем вальс венского леса.
Я встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до его плеча, он гораздо выше меня. И вот мои ноги отрываются от пола. Мы кружимся на одном месте — комната небольшая, не растанцуешься!.. Мама кричит: «Осторожно, не ушибитесь! Коля, перестань!..» Мелькают стены, потолок, лица расплывчатыми пятнами… Но я кричу: «Коля, быстрей!!!» И слышу его веселый, слегка задыхающийся голос: «Молодец, Талка! Держись!..» Он с размаху бросает меня на диван, в объятия мамы, а комната — стены и потолок — все еще плывет, и я крепко зажмуриваю глаза…
А когда я их открываю, нет ничего — ни мамы с папой, ни брата, ни этой комнаты с патефоном… Есть только я — женщина в остывших термических бигуди, — не прибранный после завтрака стол и часы, которые показывают, что мне пора торопиться!..
Кабинет логопеда, где я работаю вот уже скоро пятнадцать лет, помещается на втором этаже. Наша школа лучшая в районе. Опытные педагоги, старательный персонал, высокая успеваемость. И мой кабинет оборудован по последнему слову техники — зеркала, плакаты-профили наглядно показывают положение языка при произношении каждого звука. Дидактические игры лото с картинками на «С», «3», «Ц», альбом на шипящие, на свистящие. На звуки «Р» и «Л»…
Я окончила факультет дефектологии в пединституте. Логопед — это нечто среднее между врачом и учителем. Заикание, недоразвитие речи, сниженный интеллект — даже в нашей, можно сказать, образцовой школе таких немало. А мой кабинет посещают дети из четырех школ района…
- Юноша с перчаткой (рассказ студентки) - Инна Гофф - Современная проза
- Человек, который дружил с электричеством (сборник) - Владимир Баканов - Научная Фантастика
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези
- Загадка архива - Николае Штефэнеску - Классический детектив
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары