Форма входа
0/0
Конь в пальто - Ирина Лукьянова
- Дата:26.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Конь в пальто
- Автор: Ирина Лукьянова
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Конь в пальто - Ирина Лукьянова. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Конь в пальто - Ирина Лукьянова:
Читем онлайн Конь в пальто - Ирина Лукьянова
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Врубает оглушительную музыку и рвет с места на красный свет. Героиня прощается с жизнью и думает, что станет без нее с детьми.
Героиня дарит соседке букетик мимоз и вручает сумку еды. Выводит стонущую собаку на улицу, умоляя детей не убивать друг друга до ее возвращения. У сына на лбу царапина, дочь оскорбленно прячется в шкафу. А чо она, спрашивает сын. А чо он, доносится из шкафа.
Героиня находится в состоянии трупного окоченения. Дети, убито шуршит она, пожалуйста, идите спать, пожалуйста, не трогайте меня. Взгляд в зеркало: глаз продолжает дергаться.
Пришел твой конец, ублюдская кегля, вопит дочь, целясь в брата из старого валенка с галошкой. Валенки надо убрать. Зима кончилась.
На кухне плита стоит на своем месте, подключенная к свежевыкрашенной трубе. Героиня уносит на кухню цветы, посуду, зверячьи миски и мечтает о том, чтобы упасть на диван с кошкой на груди, гладить кошку и смотреть по телевизору что-нибудь плавное, вроде прогноза погоды. Дети и собака уходят спать, долго препираясь и огрызаясь на ходу. Пять минут длится блаженная тишина. Вдруг собака вскакивает и, цокая когтями и погавкивая, несется к двери. В двери ворочается ключ. На пороге стоит муж. Пахнет табаком «Амфора», дальними странствиями и водкой. «Не вижу радости», — говорит хмуро говорит он, и привычное ухо героини уже различает в его голосе обертона затяжного скандала.
Припадок пятый: безмолвный стон, неслышный рык. Героиня поднимает глаза и выразительно смотрит.
Ну чо смотришь, говорит муж, чаю давай.
Четыре часа утра: героиня плачет в подушку. Васильковая наволочка от этого линяет, хотя ее уже много раз стирали, слезы оставляют на белом напернике размыто-синие акварельные пятна размером с яйцо. Муж стонет и неразборчиво говорит во сне.
Зюкли
Утром Сашка уходит в школу сам: я не могу даже разлепить глаза. Под одеяло заползает Машка, щекочет мне нос кончиком взлохмаченной косички.
— Зюкли, где вы? — взывает она.
Зюклями, не помню почему, называются зайчики, сложенные из пальцев: указательный и средний — ушки, остальные — мордочка. Мы придумали их однажды в поликлинике, когда сидели полтора часа в очереди к лору.
Зюкли живут под одеялом, ходят друг к другу в гости, катаются с горок (это мои коленки).
Из-под одеяла вылезает серый волк, лязгает челюстью и рычит, угрожая пожрать всех зюклей.
— Мы — зюкли, мы геройские зюкли, мы будем мочить всех волков, — извещает Машка, хватает меня за руку и возит туда-сюда. Я не хочу вставать. Я хочу весь день валяться в кровати, только чтобы меня не пинали ногами. Но надо шевелиться, и я вздымаюсь, и увесистая Машка с гиканьем прыгает на меня и валит с воплем «Не хочу, чтобы ты уходила на работу!» — и я бьюсь головой о стенку.
— Маша, ты дурак, — морщусь я, потирая шишку.
— Это мужчины дураки, — протестует она, не рискуя логически продолжить «а я — дура».
Феминистская фея бьется в счастливой истерике.
Снег
Снег тихий и пушистый, как в иностранном рождественском кино, снег мягко ложится, обнимает, укутывает, уговаривает: спи, спи, усни, не высовывайся. Снег усиливается, валит, пестрит в мертвом фонарном свете, мир становится холодный, мокрый и рябой, и в нем не ходят троллейбусы.
Снег закрывает мои огрехи: лажанулась, лопухнулась, сделала ошибку, жить не хочется, а пройдет снег, все утихнет, и вроде бы ничего.
Собирается горами, падает за ворот, портит дубленку, провоцирует головные боли. Коллеги иронизируют в интернет-новостях: московский снегопад снова стал неожиданным стихийным бедствием! На дорогах стоят пробки, добираться домой два часа, ничего не видно в сплошном Чайковском, сплошном «Щелкунчике», девочки в пачках кружатся на синем фоне, женский хор поет «А, а, а-а-а!», фары светят сквозь снежный туман, пешеходы еле бредут, смахивая с мокрых лиц крупные хлопья. Два часа добираюсь до дома, на макушке сугроб, на воротнике сугроб, московские аэропорты не принимают самолеты, их сажают в Петербурге и Самаре, толстые белые ломти съезжают с крыш, не выдержав собственной тяжести. Давление скачет, вчера 90 на 50, сегодня 150 на 110, дятел барабанит в виске, на работе все злые, взрываются, ругаются, бегают с какими-то правками в полосах.
По небу ползет серый матрас госпожи Метелицы, пусть голова, пусть пробки, пусть правки в полосе, пусть самолеты, да простят меня застрявшие в Самаре пассажиры рейса «Красноярск-Москва», — тряси, госпожа Метелица, тряси, закрывай глаза мигающим рекламам, покрывай лужи, заваливай улицы, прячь мусор, скрывай кусты, запеленывай дачные сотки, утепляй спящие розы, вали горы и горки, давай работу совкам и санкам, снегоуборочным комбайнам и ледянкам, квадратным дворницким лопатам и метлам… Сегодня он лежит, уже совсем смирный, успокоенный, и блестит фиолетовыми искрами под фонарем.
Завтра будет чисто и бело, как новый альбомный лист. Завтра утро начнется методичным шкряб, шкряб, шкряб. Завтра соседи будут разметать машины, а собаки вдавят дымящиеся желтые дыры в белые простыни снегов. Выбегай из дома, завязывай шарфик, вытирай носик, делай ручкой, лови машину, катись до метро, оставляй в белом снегу черные дорожки. На колу мочало, начинай сначала, а если ошибешься, то не плачь. Завтра пойдет снег и все завалит.
Кошмар на улице Гарибальди
Верхняя соседка Надя, мать Сашкиного одноклассника, преподаватель французского и русского как иностранного, ежедневно бегает по урокам, ибо в вузе ей платят сто баксов в месяц. Ее ученики живут почему-то сплошь на улице Гарибальди, но по разные стороны, и она носится зигзагами от одного к другому.
Декабрь. Надя идет по грязной гололедной улице от ученицы к ученику. Падает. Пачкается. Отряхивается. Вязнет в сугробе. Выходит к зебре, где нет светофора, чтобы перейти улицу Гарибальди. Темно, машины едут сплошным потоком, одна, две, десять, восемьдесят четыре, ни одна не остановится, чтобы пропустить застрявшую в горе снега на обочине Надю. Надя стоит, сгорбившись, под безысходным московским снегом, провожая глазами поток машин. Я умру в этом сугробе, думает она. Умру, пока буду бежать с урока на урок. Мне пятьдесят лет, у меня язва желудка, я сбила ногу неудобным сапогом. Я умру в декабрьском сугробе на улице Гарибальди, напрасно ожидая, пока кто-нибудь остановится и пропустит меня к ученику, с которым надо проходить пассе композе, чтобы заработать свои пятнадцать долларов.
Тут перед Надей притормозила иномарка. «Проходи давай», — показал водитель. Надя поплелась через дорогу, поскользнулась и упала на другой стороне улицы.
Вечером позвонил Надин приятель:
— Слушай, у тебя нет кого-нибудь, кто на полгода поедет в Мьянму?
— Я! — заорала она в трубку, не дослушав.
— Завтра с документами в посольство к девяти утра.
Через месяц язвенница Надя, оставив дома мужа и сыновей двадцати трех и двенадцати лет, уехала на полгода в Мьянму, где вообще-то военное положение и несъедобная острая пища, в далекий город, которого нет на наших картах, учить бирманских военных русскому языку. Теперь Надя шлет из Мьянмы мейлы с фотографиями, где она стоит на фоне ослепительно белых буддийских ступ, каменных львов, красных тропических цветов. В Мьянме нет улицы Гарибальди.
Идиллия
Пятое марта, пятница: радио щебечет о милых дамах и возросших объемах продаж косметики, парфюмерии и ювелирных украшений. Как-то не сразу поняла, что я тоже милая дама. Нас, коней, удивляет размах праздничного безумства. Мы, кони, ожидаем только стишка от Машки и маленького знака внимания от Сашки: мы не позиционируем себя как предмет поклонения в международный женский день.
В парфюмерно-косметических магазинах толпы усталых женщин, обвешанных пакетами и букетами, выбирают подарки для свекровей, матерей, дочерей и сестер. В метро сидят женщины с букетами, поднесенными на работе — чтобы не померзли на внезапном морозе, цветы завернуты в газеты, инженерскую синьку, правленые полосы с верстки, бумагу формата А3 — и скреплены степлером или скотчем. Женщины везут полные сумки подарков другим женщинам. Мужчины в основном загружены пивом и водкой — иные снаружи, иные уже внутри. К девяти вечера снаружи уже не остается ничего.
В троллейбусе впереди садится немолодая пара. Муж вопит на весь салон: пошла ты на х…! Жена молчит. Он проклинает реконструкцию моста и площади, мимо которых пролегает путь, третье кольцо, мэра и страну проживания. Жена молчит. Тань, а Тань, говорит муж. Чо, нехотя откликается жена. Х… через плечо! — торжествующе провозглашает муж. Жена молчит. Муж произносит еще один монолог — о погоде и синоптиках. Жена молчит. Тань, слышь, начинает он. Ну что? — спрашивает жена. Пошла на х…!!! Это развлечение длится минут десять. Жена произносит ответный монолог: уж не ради ли праздника ты так нажрался и не можешь ли ты хотя бы в транспорте меня не позорить и помолчать? Да иди ты на х…, сука старая, отвечает супруг. Жена молча и безучастно сидит рядом.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Конь в пальто - Ирина Лукьянова бесплатно.
Похожие на Конь в пальто - Ирина Лукьянова книги
- Двор. Баян и яблоко - Анна Александровна Караваева - Советская классическая проза
- Сестры. Очерк из жизни Среднего Урала - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Прочая документальная литература
- На рубеже Азии. Очерки захолустного быта - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Русская классическая проза
- Не кто не звал меня маньяком (СИ) - Варвара Гончарова - Короткие любовные романы
- Лондон. Разрушение стереотипов, или Нетуманный Вавилон - Александр Смотров - Гиды, путеводители
