Виноваты звезды - Джон Грин
- Дата:08.08.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Виноваты звезды
- Автор: Джон Грин
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Аудиокнига "Виноваты звезды" от Джона Грина
🌟 "Виноваты звезды" - это трогательная история о любви, жизни и смерти. Главная героиня, Хейзел Грейс Ланкастер, сталкивается с тяжелым заболеванием, но не теряет надежды и жажды жить. Встреча с очаровательным Гасом Уотерсом меняет ее жизнь навсегда. Вместе они отправляются в удивительное путешествие, полное радости, боли и надежды.
📚 Джон Грин - талантливый американский писатель, чьи произведения всегда вызывают море эмоций у читателей. Он умеет заставить задуматься, плакать и смеяться одновременно. "Виноваты звезды" - одна из его самых известных работ, которая завоевала миллионы сердец по всему миру.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения современных авторов, бестселлеры и литературные шедевры. Погрузитесь в мир книг вместе с нами!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А показался больше чем дружеским, — пробубнил Гас достаточно громко, чтобы я слышала. Когда из питающего слабость к метафорам и широким жестам Огастуса выглянул удивленный, ликующий и неискушенный Гас, я буквально не смогла устоять.
Мы быстро долетели до Детройта, где нас встретил маленький электромобиль и отвез к выходу, где шла посадка на рейс до Амстердама. В этом самолете на спинках кресел были телевизоры, и, поднявшись выше облаков, мы с Огастусом настроили наши телики так, чтобы одновременно начать смотреть одну и ту же романтическую комедию. Но хотя кнопки мы нажали абсолютно синхронно, его фильм начался на пару секунд раньше моего, и всю комедию он уже хохотал, а я еще слушала шутку.
Согласно маминому плану, несколько часов полета мы должны были проспать, чтобы, приземлившись в восемь утра, выйти в город готовыми высосать из жизни костный мозг — в смысле взять от нее все. Поэтому после окончания фильма мама, Огастус и я приняли снотворное. Мама отрубилась через несколько секунд, а мы с Огастусом молча смотрели в окно. День был ясный, и хотя нам не было видно заходящего солнца, мы могли наблюдать всю палитру красок закатного неба.
— Боже, как красиво, — сказала я в основном себе.
— Восходящее солнце слишком ярко в ее угасавших глазах, — процитировал он строчку из «Царского недуга».
— Оно заходящее, — поправила я.
— А где-то восходящее, — ответил он и через секунду добавил: — Путевые заметки: было бы здорово облететь земной шар на супербыстром самолете, который успевал бы за восходом.
— И я бы дольше прожила. — Гас взглянул на меня сбоку. — Ну как же, теория относительности и все такое. — Он все еще пребывал в замешательстве. — Мы стареем медленнее, когда движемся, чем когда стоим. Сейчас, например, время течет для нас медленнее, чем для тех, кто на земле.
— Умные какие эти студентки, — сказал Огастус.
Я округлила глаза. Он толкнул мою ногу коленом (настоящим), и я пихнула его коленкой в ответ.
— Спать хочешь? — спросила я.
— Ни в одном глазу, — ответил он.
— Я тоже, — согласилась я. Снотворные и наркотические средства действуют на меня иначе, чем на здоровых.
— Хочешь еще кино посмотреть? — спросил он. — У них есть фильм с Портман эры Хейзел.
— Я хочу посмотреть то, чего ты еще не видел.
В конце концов мы выбрали «Триста спартанцев», защищавших Спарту от персидской армии численностью, судя по всему, не меньше миллиарда. Фильм у Огастуса опять начался раньше моего, и спустя несколько минут его комментариев «Оп-па!» и «Готов!» всякий раз, как кого-то убивали особенно изощренным способом, я перегнулась через подлокотник и положила голову Гасу на плечо, чтобы видеть его экран и смотреть кино вместе.
«Триста спартанцев» отличались обилием полуголых, натертых маслом молодых парней в кожаных ремнях, поэтому смотрелся фильм легко, утомляло лишь размахивание мечами без какого-либо эффекта. На экране громоздились горы тел персов и спартанцев, и было непонятно, отчего персы такие жестокие, а спартанцы такие красивые. «Современность», если цитировать «Царский недуг», «специализируется на таких боях, в которых никто ничего не теряет, кроме своей жизни, и то не обязательно». Эта битва титанов оказалась тем самым случаем.
Ближе к концу фильма почти все умерли, и наступил безумный момент, когда спартанцы стали укладывать тела своих покойников одно на другое, чтобы сложить стену из трупов. Мертвые стали массивным блокпостом между персами и дорогой на Спарту. Я нашла чернуху слегка неоправданной, поэтому отвела глаза от экрана и спросила Огастуса:
— Как думаешь, сколько всего мертвецов?
Он отмахнулся:
— Ш-ш-ш! Сейчас самое интересное!
Когда персы пошли в атаку, им пришлось перелезать через стену из мертвых, а спартанцы заняли господствующую высоту на этой горе трупов, и, когда падали новые убитые, стена из тел мучеников становилась выше и сложнее для преодоления, и все размахивали мечами, слали стрелы, и реки крови лились по Горе Мертвецов и так далее.
Я подняла голову с плеча Гаса — надоели трупы! — и поглядела, как он смотрит кино. Он не удержал своей дурацкой улыбки. Скосив глаза, я видела на своем телевизоре, как на экране громоздятся все новые тела воюющих. Когда персы наконец одолели спартанцев, я снова посмотрела на Огастуса. Даже при том, что хорошие парни проиграли, Огастус выглядел откровенно радостным. Я снова положила голову к нему на плечо, но не открывала глаз, пока бой не закончился.
Когда пошли титры, он стащил наушники и сказал:
— Извини, меня захватило благородство их жертвы. Что ты говорила?
— Как думаешь, сколько всего умерло?
— Сколько вымышленных персонажей умерло в придуманном кино? Недостаточно, — пошутил он.
— Нет, я имею в виду, вообще сколько людей умерло за всю историю?
— Я случайно знаю точный ответ, — отозвался Гас. — Сейчас на Земле семь миллиардов живых и около девяносто восьми миллиардов мертвых.
— Оууу, — протянула я. Мне казалось, что за счет быстрого роста населения в мире сейчас окажется больше живых, чем умерших за все времена.
— На каждого живого приходится по четырнадцать мертвых, — сказал он. Титры все шли. Много времени понадобилось, чтобы идентифицировать все киношные трупы, подумала я, не убирая голову с плеча Огастуса. — Я искал эту информацию пару лет назад, — продолжал он. — Мне было интересно, можно ли помнить всех. Ну если организоваться и закрепить за каждым живущим определенное количество умерших, хватит ли живых, чтобы помнить всех мертвых?
— И как, хватит?
— Конечно, любой в состоянии запомнить четырнадцать фамилий. Но мы скорбим неорганизованно, поэтому многие наизусть помнят Шекспира и никто не помнит человека, которому он посвятил свой Пятьдесят пятый сонет.
Я согласилась.
Минуту мы молчали, потом он спросил:
— Хочешь почитать?
Я сказала: конечно! Я читала длинную поэму «Вой» Аллена Гинсберга, заданную нам по поэзии, а Гас перечитывал «Царский недуг».
Через некоторое время он спросил:
— Ну что, читать можно?
— Стихи? — переспросила я.
— Да.
— Можно, хорошая вещь. Герои этой поэмы принимают больше лекарств, чем я. А как «Царский недуг»?
— По-прежнему идеален, — ответил он. — Почитай мне.
— Эти стихи не годятся для чтения вслух, когда сидишь рядом со спящей матерью. В них содомия и «ангельская пыль».[9]
— Это же мои любимые занятия! — обрадовался Гас. — Ладно, тогда почитай мне что-нибудь еще.
— Хм, — сказала я. — У меня больше ничего нет.
— Жалко, такое поэтическое настроение пропадает. А на память ничего не знаешь?
— «Давай с тобой пойдем, — начала я, волнуясь. — Вот вечер распростерся, как больной с эфирной маской на столе хирурга»…
— Помедленнее, — попросил он.
Меня охватило смущение, как в тот раз, когда я впервые сказала ему о «Царском недуге».
— Ладно, сейчас. «Пойдем по улицам полупустым / мимо бормочущих притонов, где номера сдаются на ночь / бессонную, и мимо кабаков, где пол усеян / опилками и раковинами устриц. / Томительным спором тянутся улицы, / ведя тебя с тайным намереньем / к вопросу последнему, главному, вечному… / Не спрашивай какому, лишь иди».
— Я влюблен в тебя, — тихо произнес он.
— Огастус, — сказала я.
— Влюблен, — повторил он, глядя на меня, и я заметила морщинки в уголках его глаз. — Я влюблен в тебя, а у меня не в обычае лишать себя простой радости говорить правду. Я влюблен в тебя, я знаю, что любовь — всего лишь крик в пустоту, забвение неизбежно, все мы обречены, и придет день, когда всё обратится в прах. Я знаю, что Солнце поглотит единственную Землю, какую мы знали, и я влюблен в тебя.
— Огастус, — снова произнесла я, не зная, что еще добавить. Во мне все поднялось, затопив меня странной болезненной радостью, но я физически не могла сказать об этом. Я смотрела на него и позволяла смотреть на меня, пока он не кивнул, сжав губы, и отвернулся, уперевшись лбом в стекло.
Глава 11
Огастус вроде бы заснул. Я в конце концов тоже отключилась и очнулась, только когда самолет зашел на посадку и выпустил шасси. Во рту стоял мерзкий вкус, и я старалась не открывать рот, чтобы не отравлять воздух в салоне.
Я взглянула на Огастуса — он смотрел в окно. Мы нырнули под низко висевшие тучи, и я вытянулась, чтобы увидеть Нидерланды. Казалось, земля затонула в океане — маленькие прямоугольники зелени, со всех сторон обведенные каналами. Мы и приземлились параллельно каналу, будто было две посадочные полосы: одна для нас и одна — для водоплавающих птиц.
Забрав чемоданы и пройдя таможню, мы погрузились в такси, где за рулем сидел лысый толстяк, говоривший на прекрасном английском, лучшем, чем мой.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Звёздный прилив - Дэвид Брин - Космическая фантастика
- Питер Мариц — юный бур из Трансвааля - А. Ниман - Исторические приключения
- Вида своего спаситель (СИ) - Сугралинов Данияр - Героическая фантастика
- СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова - История