Змея - Мэри Воронов
- Дата:23.07.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Змея
- Автор: Мэри Воронов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позже вечером, в нашей темной, похожей на пещеру кухне с закопченными стенами и старой печкой, я угрюмо ждала порции свиной отбивной (на этот раз порция состояла из двух кусков, а на завтрак будут толстые-толстые ломтики бекона). Бабушка сидела, держа на коленях свою любимую таксу. Я смотрела за тем, как она ловко выдирает клещей из тела собаки и бросает их в огонь, где они лопались. Мы с собакой были заклятыми врагами с того самого дня, как я приехала в желтом такси — в машине, которая увезла мою маму и когда-нибудь вернется за мной. Я потянулась к коробке с раскрошенным куском свадебного торта, присланного мамой, и замерла, услышав тихое рычание. Собака непременно цапнула бы меня — я не могла приближаться к бабушке, когда она рядом. Оставаясь наедине со мной, эта дура не рисковала огрызаться, потому что я все время ее гоняла, но под защитой бабушки, лежа у нее на коленях, она была способна даже укусить. Пришлось отступить. При виде того, как сильные бабушкины руки снова и снова гладят тело собаки, у меня заныло в груди. Ко мне эти руки никогда так не прикасались. Меня снедала зависть.
После ужина, наевшись досыта, я вполуха слушала, как бабушка, сев на своего любимого конька, говорила о мужьях и о том, какие они все сволочи. Словно заправский ветеран боевых действий, она рассказывала о войне, все еще гремевшей где-то на далеких фронтах битой посуды и заплаканных подушек, о войне, в которой предстоит сражаться и мне, как только я вырасту.
— Он вернулся со своим дружком, хотя я его терпеть не могла, и оба пьяные. От них разило. Я сказала, что не собираюсь тут с ними сидеть и пойду на озеро, а он говорит: «Ну уж нет».
Золотые боевые медали бабушка носила в ушах и на пальцах; мне нравилось, как они поблескивали, когда она склонялась над очагом — единственным красным глазом кухни, которая черным пушистым зверьком свернулась калачиком и укрыла нас от дувшего с огайских холмов пронзительного ночного ветра, под которым все деревья гнутся к юго-западу.
— И что дальше?
— Меня это взбесило, и я его ударила, как тебе это? — Она рассмеялась. Глаза у нее стали черными и блестящими, когда она добралась до этих слов в рассказе. — А он в ответ ударил меня, представляешь? Слабую, беззащитную женщину. Я ему все высказала. И стала звать на помощь, но его дружок и не думал за меня вступаться: два сапога пара. Знаешь, что он со мной сделал?
— Нет.
Вообще-то я знала, потому что бабушка рассказывала свои истории по нескольку раз. И все же я любила слушать их снова и снова.
— Наверное, мне не следовало бы тебе это говорить, ты еще маленькая, но я не хочу, чтобы ты совершила ту же ошибку. Я для того и назвала тебя Кассандрой, чтобы ты могла предвидеть, что произойдет.
— Это мама назвала меня.
— Твоя мама никогда не могла ничего сделать как следует. Она погано себя чувствовала и не пошла на твои крестины, так что мне пришлось выбирать тебе имя. Да это и хорошо, а то она собиралась назвать тебя как-то по-дурацки, вроде Нэнси.
— Фу, Нэнси… мама зовет меня Кэсси.
— Ну, это сокращенное от «Кассандра», а Кассандра была великой пророчицей.
— А кто это?
— Тот, кто предсказывает будущее по внутренностям птиц.
— Поэтому прилетают птицы?
— Какие птицы?
— Птицы прилетали, когда ты заснула в огороде вся запутанная в тыквенных усах.
— Я никогда не засыпала в огороде.
— У тебя глаза были открыты, но ты не двигалась.
— Ты хочешь сказать, не спала, а… Не в состоянии закончить фразу, она уставилась на меня, как будто испугавшись чего-то, так что я решила вернуться к разговору о дедушке.
— Расскажи, что сделал дедушка? Что он еще сделал?
— Он связал меня, положил в ванну и говорит. «Вот тебе озеро. Хочешь поплавать — открой кран». Подлый гадкий сукин сын — вот кто он, и какой же я была дурой, что влюбилась в него. — В желтом свете лампы она задрала юбку, показывая огромный синяк над чулком размером с голову скалящейся собаки. — Вот полюбуйся! — Я нагнулась, но такса угрожающе зарычала. — Дед твой постарался, уж двадцать лет прошло.
По правде говоря, я не часто заглядывала под юбку к своей бабушке, так что ни в чем не могла быть уверена, но я знала о синяках почти все, у меня самой бывали и покруче, этому же на вид было не больше недели. Я села на место, чтобы такса заткнулась, а моя старая милая бабушка подлила себе в кофе еще виски. Никто не защищал меня так яростно, никто так завораживающе не говорил со мной часами до поздней ночи… и все же, помимо своей воли, я менялась. Я больше не верила ей. От этой мысли мне делалось дурно. Я совершенно не боялась лезть на дерево, если имелись ветки, за которые можно ухватиться. Но теперь, когда я узнала, что бабушка врет, ухватиться мне было не за что. Обещание, что этот особенный медовый месяц закончится, было таким же обманом, как и день спаривания змей, и надежда на то, что желтое такси вернется за мной, исчезла, оставив лишь густое облако красной пыли.
Вокруг меня сгустилась тьма, и мне стало жутко. Мир больше не был волшебным. Его наполнял безымянный ужас. Я чувствовала себя уязвимой, словно мышь, которой негде спрятаться. Я не могла жить в этой страшной темноте.
И я решила убить себя. По моим расчетам, лучше всего было спрыгнуть с дерева. В ту ночь я добралась до своего шалаша на дереве и даже выше, так высоко, что ветка, за которую я держалась, сильно раскачивалась на ветру. Ослепительно яркая, как прожектор, выискивающий самолеты-фантомы, луна освещала долину, превратив дорогу в серебристую ленту, петлявшую между пушистыми сонными холмами. Я впилась в нее глазами. Каждый раз, собираясь прыгнуть, я думала: нет, подожду. А вдруг появится желтое такси? Вскоре стало ясно, что я умру, только если усну и упаду с дерева, но это казалось недостаточно драматичным. Я слезла. Мне было суждено остаться на земле, бродить по грязи там, где раньше колосилась золотая пшеница, отбывать наказание в этом аду.
По ночам, когда бабушка напивалась, что случалось все чаще, я забиралась в объятия моего нового друга — дерева — и уговаривала длинную змею — дорогу — выплюнуть желтый кусочек надежды, который она проглотила. Наши серьезные переговоры длились неделями, и однажды, ожидая ответа, я впервые услышала голос дерева. Чарующий шелест тысячи лиственных язычков проник ко мне в уши, подарив бесценные сокровища, истории о вещах необъяснимых, о том, что я не одинока, что звезды — это мерцающие глаза, наблюдающие за мной сквозь занавес ночи, что я оттуда пришла и туда отправлюсь в конце. Иногда ветер врывался в листья, раскачивая ветку, на которой я сидела, и тогда они заговаривали все разом, успокаивая меня: «Не бойся». Они открыли мне тайну, рассказали, как приручить ветер, самого дикого зверя, и как протянуть ему руку, забыв о страхе.
Теперь, когда ветер с воплями вырывался из-за холмов и сминал траву, я больше не пряталась за бабушкиной спиной. К ее изумлению, я совсем перестала бояться грозы, и она часто видела, как в самую ненастную погоду я стою на улице, раскинув руки. Я больше не нуждалась в ее защите, и это беспокоило старую женщину, которая временами с тревогой посматривала на меня украдкой.
Но я усвоила урок и больше не рассказывала о своих новых друзьях. Так что когда, сооружая плотину, я увидела в воде черную змею с белым ртом, как будто набитым ватой, то не стала звать бабушку. Просто тихонько сидела и серьезно разговаривала с ней.
Через несколько недель, когда бабушка торжествующе объявила, что убила змею, которая, не скрываясь, лежала на крыльце и грелась на солнце, словно какая-нибудь кошка или собака, я заметила, как ей стало обидно от того, что я даже не улыбнулась, а лишь мрачно спросила, могу ли видеть своего мертвого друга. Положив змею у корней дерева, старуха палкой указала на два необычных белых пятна на ее животе, такие, как я и говорила.
— Не подходи, даже мертвая змея все еще может укусить тебя, — предупредила она и ткнула в змею палкой, отчего змея непроизвольно свернулась и развернулась.
— Будет извиваться так до захода солнца, потому что душа не может покинуть ее тело до темноты.
— Почему?
— Потому что Бог наказал ее. Раньше у змеи были ноги. Обычные ноги. Но Бог отнял их и заставил ее ползать по земле.
— За что?
— За то, что змий дал Еве знание.
— Но в школе говорят, что знание — это хорошо.
— То другое знание — страсть.
— Секс? — Слово было запретное, и я понизила голос.
— Нет, секс — это то, с помощью чего все божьи твари размножаются. — Бабушка засмеялась и продолжила шепотом: — Страсть истинной любви, страдание, которое манит тебя к Богу, как мотылька к пламени. Огонь, который может погасить только смерть. Он будет жечь душу до тех пор, пока ты, как безумная, не бросишься в море.
Мне стало нестерпимо жалко змею.
— Я побуду с ней до захода солнца.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Милая Лэина в логове Змея - Таня Соул - Любовно-фантастические романы / Морские приключения / Русское фэнтези
- Нежный хищник - Сандра Мартон - Короткие любовные романы
- Прекрасная Каролина - Сандра Мартон - Короткие любовные романы
- Алиса в мире Драконов (СИ) - Хартли Сандра - Любовно-фантастические романы