Я, грек Зорба - Никос Казандзакис
- Дата:05.07.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Я, грек Зорба
- Автор: Никос Казандзакис
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Я, грек Зорба" - шедевр от Никоса Казандзакиса
📚 "Я, грек Зорба" - это потрясающая аудиокнига, которая перенесет вас в мир страстей, приключений и философских размышлений. Главный герой книги, Зорба, - это яркая личность, полная противоречий и неожиданных поворотов судьбы. Его жизненная философия и отношение к окружающему миру заставят задуматься над собой и своими ценностями.
Никос Казандзакис - талантливый греческий писатель, чьи произведения поражают глубиной мысли и философским подтекстом. Его автобиография - это история о поиске истины, о борьбе с собой и с внешним миром. Каждая его книга - это уникальная возможность заглянуть в самые глубины человеческой души.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения современных авторов, которые поразят вас своей глубиной и оригинальностью.
Не упустите возможность окунуться в мир литературы и философии с аудиокнигой "Я, грек Зорба" от Никоса Казандзакиса. Погрузитесь в увлекательное путешествие по страницам книги и откройте для себя новые грани человеческой души.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Застекленная дверь открылась, вошел, весь забрызганный грязью, портовый грузчик, приземистый, с обветренным лицом, без шапки.
— Эй! Костанди, — крикнул старый морской волк, одетый в просторную синюю робу, — что с тобой сталось, старина?
Костанди сплюнул.
— А чего бы ты хотел? — ответил он ворчливо. — Здравствуй, кабак! Добрый вечер, родной дом! Здравствуй, кабак! Добрый вечер, родной дом! Вот и вся моя жизнь. Вот и вся радость!
Кое-кто рассмеялся, другие с руганью пожали плечами.
— Мир — это пожизненная тюрьма, — сказал усатый, он познал философию в рыночном балагане, — да, пожизненная тюрьма, будь она проклята! Слабый зеленовато-голубой свет тронул грязные стекла, проник в кафе, побежал по рукам, лицам и волосам и, прыгнув на камин, осветил бутылки. Электрическое освещение ослабело, и хозяин кафе, полусонный после ночного бдения, протянул руку и погасил его.
Посетители на минуту примолкли. Взоры всех обратились к занимавшемуся снаружи серому дню. Слышно было, как с ревом разбивались волны, а в кафе слабо булькали несколько наргиле.
Старый морской волк вздохнул:
— Послушайте! Должно быть, что-то случилось с капитаном Лемони. Да поможет ему Бог!
Он бросил свирепый взгляд в сторону моря.
— Уу… Проклятое! Скольких женщин оно сделало вдовами! — проворчал он и прикусил свои поседевшие усы.
Я сидел в углу, мне было холодно, и я попросил еще одну порцию настойки. Борясь со сном, усталостью и пустотой раннего утра, я смотрел сквозь запотевшие стекла на порт, который просыпался, наполнял воздух гудками судов, криками ломовых извозчиков и лодочников; от долгого рассматривания соткалась невидимая густая пелена из моря, дождя и ожидания близкого отъезда, которая окутала мое сердце.
Глаза мои впились в нос огромного судна, корпус которого еще не полностью выплыл из ночного мрака. Шел дождь, и я видел, как его нити связывают небо с раскисшей землей.
Я рассматривал черное судно, тени, дождь и мной постепенно овладела печаль. Во мне пробуждались воспоминания. Во влажном воздухе становилось все более четким рисуемое дождем и печалью лицо горячо любимого друга. Было ли это в прошлом году? В другой жизни? Вчера? Когда же я был в этом самом порту, чтобы сказать ему прощай? И еще этот утренний дождь, я помню его, и холод, и раннее утро. И на этот раз у меня снова было тяжело на сердце.
Медленно отдаляться от того, кого любишь, как это горько! Не лучше ли отрубить разом и обрести одиночество, естественный климат для человека. Однако в это раннее дождливое утро я не мог отделить себя от своего друга. (Позднее я понял, увы, слишком поздно, почему.) Я поднялся с ним вместе на судно и сидел в его каюте среди сваленных в кучу чемоданов. Долго и пристально наблюдал я за ним, s то время как он с отсутствующим видом о чем-то думал: мне хотелось одну за другой запечатлеть его черты в своей памяти — яркие зеленовато-голубые глаза, юное гладкое лицо, выражение его — одухотворенное и горделивое, аристократические руки с длинными пальцами.
На мгновение он перехватил мой взгляд, скользивший по нему медленно и жадно. Он повернулся с тем насмешливым видом, который он принимал, желая спрятать свое волнение. Он смотрел на меня, все понимая. Чтобы развеять нашу печаль, он спросил меня, иронически улыбаясь:
— Что до каких пор?
— …ты будешь терзать бумагу и мараться в чернилах? Поедем со мной, дорогой мой учитель. Там, на Кавказе, тысячи наших людей находятся в опасности. Поедем спасать их.
И он расхохотался, словно издеваясь над своим благородным намерением.
— Возможно, что мы их и не спасем, — добавил он. Но, спасая других, мы спасем себя. Именно это ты проповедуешь, мой учитель, не так ли? «Единственный способ спасти самого себя — это бороться за спасение других…» Итак, вперед, учитель, ты, который так хорошо поучал. Едем!
Я не ответил. Священная земля Востока, обитель богов, высокие горы, где слышится зов Прометея. Прикованный, как и он, к этим самым скалам, наш народ взывает. Он снова в опасности и ждет помощи от своих сыновей. А я? Я слышал его призыв, но оставался безучастным, словно боль эта мне снилась, а между тем, жизнь была ошеломляющей трагедией, но мне было легче выказать грубость и равнодушие, чем кинуться на сцену и стать действующим лицом.
Не ожидая ответа, мой друг поднялся. Послышался третий гудок. Он протянул мне руку, снова пытаясь насмешкой скрыть свое волнение.
— До свидания, бумажная крыса! — сказал он. Голос его дрожал. Он считал постыдным потерять власть над своим сердцем. Слезы, нежные слова, беспорядочные жесты, простодушная фамильярность — все это казалось ему слабостью, недостойной мужчины. Мы, которые были так привязаны, никогда не обменивались теплыми словами. Играя, мы ранили друг друга, как хищные звери. Он, человек цивилизованный, утонченный и ироничный. И я — варвар. Он, полный самообладания, с легкостью скрывающий любые проявления своей души в улыбке. И я — порывистый, то и дело разражающийся неуместным грубым смехом. Я тоже пытался резкими словами скрыть свое волнение, однако мне было стыдно, И не потому, что я чего-то стыдился, а потому, что мне никак не удавалось скрыть волнение. Я сжимал его руку, удерживая ее как можно дольше. Он смотрел на меня с удивлением.
— Волнуешься? — сказал он, чуть улыбнувшись.
— Да, — ответил я ему спокойно.
— Почему? Что же мы решили? Разве мы не договорились много лет тому назад? Что говорят японцы, которых ты так любишь? «Фудошин!» Невозмутимость, спокойствие, лицо — улыбающаяся, неподвижная маска.
То, что спрятано под маской, касается только нас.
— Да, — ответил я снова, стараясь не скомпрометировать себя многословием.
Я не был уверен, что смогу заставить не задрожать свой подбородок. Накрапывал дождь. Вдруг прозвенел гонг, оповещая провожающих в каютах. Воздух наполнился патетикой прощания, клятвами, долгими поцелуями, поспешными наставлениями, произносимыми сдавленным голосом. Мать бросалась к сыну, жена обнимала мужа, друг — своего друга. Казалось, они расставались навеки. Похоже, эта недолгая разлука напоминала им о другой, вечной. И снова от кормы к носу во влажном воздухе разнесся слабый звук гонга, напоминавший похоронный колокол. Я затрепетал.
Мой друг наклонился:
— Послушай, — сказал он тихим голосом, — нет ли у тебя плохого предчувствия?
— Да, — ответил я.
— И ты веришь в этот вздор?
— Нет, — проговорил я с уверенностью.
— Тогда что же?
Не было здесь никакого «что же». Я не верил, но мне было страшно.
Мой друг слегка коснулся левой рукой моего колена, как привык это делать в самые задушевные минуты наших бесед. Мысленно я побуждал его подарить мне хоть какую-то надежду на будущее, он же медлил, сопротивлялся, но в конце концов сдался, и тогда он тронул мое колено, словно хотел сказать: «Я сделаю то, что ты хочешь, во имя дружбы…».
Веки его вздрогнули. Он вновь смотрел на меня. Поняв, что я взволнован, он не решился использовать наше любимое оружие — смех, улыбку, иронию.
— Хорошо, — сказал он. — Давай твою руку. Если один из нас будет находиться в смертельной опасности… Он замолчал, словно устыдился. Мы уже долгие годы высмеивали приверженцев метафизики, равно как и вегетарианцев, спиритуалистов, теософов и эктоплазмиков.
— Тогда? — спросил я, силясь догадаться.
— Пусть это будет своего рода игрой, хорошо? — сказал он, торопясь выбраться из этой опасной фразы, в которой все больше увязал. — Если одному из нас будет угрожать смертельная опасность, пусть он подумает о другом, чтобы предупредить его, где бы он ни находился… Согласен?
Он попытался засмеяться, но губы его, будто скованные холодом, не шевельнулись.
— Согласен, — сказал я.
Опасаясь, что слишком выдал свое волнение, мой друг поспешил добавить:
— Я, конечно, не верю в какие-то там связи душ…
— Ничего, — прошептал я. — Пусть так…
— Ну хорошо! Тогда пусть так. Примем эту игру. Согласен?
— Согласен, — ответил я.
Такими были наши последние слова. Мы обменялись рукопожатием, не сказав больше ни слова, наши горячие пальцы соединились, затем мы резко отдернули свои руки, и я пошел быстрым шагом, не оборачиваясь, словно меня преследовали. Мне хотелось в последний раз взглянуть на своего друга, но я сдержался. «Не оглядывайся! — приказал я себе. — Шагай»
Душа человека, заблудившаяся во плоти, еще далеко несовершенна, ей не всегда дано предчувствовать. Если бы она была к этому способна, насколько по иному проходило бы наше расставание.
Становилось все светлее. Оба утра смешались. Любимое лицо моего друга — я видел его теперь более отчетливо — осталось под дождем в этом порту, неподвижное и скорбное.
Море продолжало реветь. Дверь кафе открылась, вошел моряк, приземистый, на широко расставленных ногах, с отвисшими усами. Послышались радостные голоса:
- Грек Зорба - Никос Казандзакис - Современная проза
- Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги) - Терри Пратчетт - Юмористическая фантастика
- Алфавит духовный старца Паисия Святогорца - Святогорец Паисий - Православие
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Троянская война и ее герои. Приключения Одиссея[сборник 1993] - Гомер - Античная литература / Прочая детская литература / Мифы. Легенды. Эпос / Прочее