Приблуда - Франсуаза Саган
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Приблуда
- Автор: Франсуаза Саган
- Просмотров:5
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он возвращался, не торопясь, наслаждаясь ласковым вечером, колыханием нивы, матовым блеском усеянных слюдой терриконов. Впервые за последние десять дней он чувствовал себя в форме. У него сложилось впечатление, нелепое, но крепкое, что «где-то» его услышали и справедливость восторжествовала, жестоко, конечно, но восторжествовала. В общем-то, если вдуматься, случай избавил его от крупной неприятности… И кто-то внутри его поднимал голову и расправлял плечи, словно бы сама судьба стала на его защиту.
Увидев в окно его поступь и осанку, Мария замерла. Герэ тоже заметил Марию, но не остановился. Он лишь чуть замедлил шаг, чтобы вытащить из кармана сигарету, закурить и бросить спичку через плечо, «как Хэмфри Богарт», вспомнилось ему. Не остановился он и когда собака, выскочив в окно, побежала ему навстречу и, заливаясь счастливым лаем, принялась хватать его за руки и за штанины. Он ласково отпихнул ее, глубоко затянулся (впервые без помех выдохнув через нос) и подошел к неподвижно стоящей женщине.
– Воздухом дышишь? – сказал он. – Красиво, да?.. Хочешь сигарету?..
Он поднес ей пачку вместо того чтобы, как обычно, достать сигарету; и ей пришлось выцарапывать ее ногтями. Неторопливым усталым движением он дал ей прикурить. При этом он сам молчал и с неподдельным восхищением глядел в поля. И Мария сдалась первой.
– Так что тебе сказал Фереоль насчет собаки? – спросила она. – Ты видел Фереоля?
– Видел, – отвечал Герэ, позевывая. – Он ничего не сказал… И, полагаю, еще долго ничего не скажет. – И тут Герэ не солгал.
«Скорая» трогалась в обратный путь, и вой сирены, пролетев над полями, будто бы нарочно ударил в окно Марииного дома. Она на секунду застыла и посмотрела на профиль Герэ широко раскрытыми и даже нежными глазами.
– Что это? – спросила она. – Ты слышишь?
«У нее девичий голос», – подметил Герэ и, уже повернувшись к лестнице, ответил:
– Это Фереоль в больницу поехал.
Герэ лежал в темноте с открытыми глазами, из черного квадрата окна дул летний ночной ветерок и осушал капли пота у него на лбу и на шее. Мария спала. В эту ночь она долго с ним разговаривала и, возможно, впервые разговаривала как с равным. Герэ, позабыв о том, что равенством этим он был обязан своей предполагаемой жестокости, с интересом и, более того, с возмущением слушал ироничную повесть о ее жизни. В Марселе она любила одного типа, крутого, во всяком случае, игравшего в крутого, он был богатым сутенером и много лет выходил с ней под руку, как с законной женой, но после провала одной кражи со взломом всех заложил, и Марию в том числе. С тех пор ей запретили жить в Марселе. Жильбер, тот самый, что занимался их драгоценностями, был одним из ближайших пособников Рене – теперь Герэ вспомнил: этого Рене она неоднократно ставила ему в пример. Она лгала, – значит, все еще страдала, думал Герэ растроганно, этот тип ее крепко надул, повторял он себе, забывая, что сам оказался здесь тоже благодаря обману. На этом сходство его с Рене заканчивалось. Марии было за пятьдесят, а он не мог без нее обойтись. Познакомься он с ней, когда ей было тридцать, она бы на него и не взглянула, а взглянула бы, так измучила. Вопреки предположениям Марии, Герэ менее всего сожалел о том, что встретил ее в этом возрасте. Теперь, по крайней мере, у нее не было никого, кроме него; так же, как и у него, никого, кроме нее.
Мария вспоминала прошлое с усмешкой и порой с отвращением, а закончив повествование, сказала: «Поздно уже, пора спать, старик. Спокойной ночи». И повернулась к стене. Только через пять минут Герэ с бьющимся сердцем осмелился придвинуться к лежащему рядом телу, зная, что не вызовет в нем ничего, кроме раздражения. Но ему было все равно; это горячее тело, отвернутое в сторону и, может быть, даже возмущенное лицо, голос, отрывистый, усталый, а под конец повелительный, требующий, чтоб он скорее кончал, – этот голос подводил черту под долгими го-дами одиночества, робости, недоверия. Лежа сейчас рядом с этой спящей чужачкой, Герэ ощущал себя наконец избавленным от одиночества. Он понимал, что его признали и что ему еще многое предстоит сделать, чтобы сохранить эту женщину, устроить ее в Сенегале и обеспечить ей счастливую старость. Теперь, когда она снова допустила его до своей постели, он чувствовал себя ответственным за нее. И даже вспоминая о том, как она была с ним жестока последние две недели, как уничтожающе презирала его, он только улыбался, будто бы невинным шалостям балованной девушки.
Он спал мало, а утром бодрым шагом отправился на завод. Его новую походку сразу распознал в окно восхищавшийся Герэ молодой стажер, удрученный событиями последних дней. Глаза его весело сверкнули, и он уткнул нос в бумажки, с интересом ожидая продолжения. Герэ появился в бухгалтерии в восемь часов десять минут, никак не раньше, и Майё, занявший тот пресловутый пост главного, еще только собрался обратить внимание опоздавшего на положение стрелок на часах, как Герэ тем звонким голосом, который у него, казалось, навсегда пропал две недели назад, отчеканил: «Оставьте меня в покое, а? Видите, какая хорошая погода». А в обед, когда Лувье и Фошё попытались было возобновить игру в дверях столовой, Герэ властно отстранил их и прошел первым. Ветер переменился, и теперь его поведение объясняли уже не жалчайшей ничтожностью, а баснословной таинственностью. После работы Герэ отдал в починку мотоцикл и таким образом за сутки обрел снова женщину, собаку, друзей, соратников и транспортное средство. А самое главное – самоуважение.
Лето было в разгаре, и Герэ прожил в это лето счастливейшие дни в своей жизни. Он возвращался домой с сияющими глазами и говорил Марии: «Ты остановилась на том дне, когда Альбер решил ликвидировать корсиканскую банду, а сама ты находилась в Теуле…» Мария нерешительно улыбалась. «Хм, – говорила она, – тебя это интересует? Тебе бы лучше…» Тут она прерывалась и не настаивала больше, чтоб он шел к девушкам своего возраста или к приятелям в кафе; казалось, она смирилась с тем, что он обосновался у нее, покорный, преданный и ласковый, как и его собака. И она продолжала рассказ, разматывала клубок памяти, иные сцены изображала в лицах, смеялась, и казалось, что ей двадцать лет, потом тридцать, и весь марсельский порт повержен к ее ногам. Герэ любовался ею и слушал как завороженный. Ужинали они поздно, уже затемно, и на всей плоской равнине не светилось уже ни одного огонька, когда Герэ нащупывал выключатель в комнатушке с граблями в углу.
В ту газету был завернут салат, газета была вчерашней; Марию привлекло сначала слово «Карвен», потом бросилось в глаза слово «драгоценности». Она расправила газету, разгладила ее рукой и стала читать статью. Когда она дочитала до конца, ни один мускул не дрогнул на ее лице, ни одна черта не отразила удивления, и даже пес, исключительно тонко чувствовавший перемены в ее настроении, не догадался, что присутствует при развязке – развязке истории, которая свела их троих: Марию, Герэ и его самого.
«Человек, убивший в Карвене ювелира, продолжает отрицать кражу. До сих пор не обнаружено никаких следов пропавших драгоценностей» и т. д. В статье та банальная история (теперь, спустя два месяца, никого уже не интересовавшая) пересказывалась бегло, сюжет вырисовывался весьма запутанный: не-кто Бодуен, личность подозрительная, выступавшая в данном случае покупателем, повздорил с ювелиром в его автомобиле, да так, что ювелир в испуге бросился бежать через поля по направлению к каналу, местонахождение которого Бодуен не помнил; злоумышленник признался, что догнал его и убил, но в порыве ярости, а не из корыстных побуждений. Ничего из пропавших ценностей не найдено. Тело ювелира зацепилось за якорь баржи, которая проволокла его десять километров до Карвена. Виновный, понятно, по-прежнему отказывался назвать место, где прятал драгоценности.
Если бы не салат, Марии скорее всего никогда бы не попалась на глаза эта статья, она бы ничего не узнала и продолжала бы жить, как раньше; мысль о такой возможности промелькнула у нее в мозгу, и что-то в ней оборвалось. Она тяжело опустилась на стул возле кухонного стола, не столько от изумления, сколько для того, чтобы как-то отреагировать на неожиданное открытие, и скорее ритуально, чем от волнения, выпила один за другим два стакана белого мартини. Она всегда это знала, говорила она себе с горькой усмешкой, она всегда знала, что Герэ слабак. Словно бы превозмогая себя, она поднялась в комнату удостовериться в существовании драгоценностей. Они были ослепительны, но неожиданно совершенно неуместны в ее жалкой лачуге; горделивые камни, лишившись отсвета крови, казались пожухшими и чуть ли не поддельными, хотя без сомнения были настоящими. И Мария, до сих пор прикасавшаяся к ним с инстинктивным благоговением, неожиданно для себя принялась подкидывать их в руке, потом выше, быстрее, дивясь их легкости, потом еще сильнее и наконец со смехом швырнула их в потолок и круто развернулась к двери. За спиной она слышала сухой звук чего-то падающего, подскакивающего на полу и небьющегося, но ее это уже не интересовало.
- Рыбья кровь - Франсуаза Саган - Современная проза
- Любите ли вы Брамса? (Сборник) - Франсуаза Саган - Современная проза
- Le chien jaune - Simenon - Полицейский детектив
- Украденные главы - Джеймс Райли - Детская фантастика
- Очаровательная смертная Самсона - Тина Фолсом - Любовно-фантастические романы