Судный день - Анатолий Приставкин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Судный день
- Автор: Анатолий Приставкин
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но за час или больше до выхода Костика прошел по этим же улицам высокий человек во френче из дорогого английского сукна и в модной, наверное, трофейной шляпе, принеся с собой кроме веселой энергичности что-то разрушительное и даже роковое, предопределившее судьбы многих людей в поселке, в том числе Костика и его мамы.
Провернулись какие-то шестеренки в межгалактических часах, и ничего нельзя было изменить или повернуть вспять. И хоть сам виновник этих грядущих событий успел приятно выпить и даже заснуть, беспечно прихрапывая на Зининой широкой постели с пестрым лоскутным одеялом, все остальные, или многие из них, такие, как Толик по кличке Василек, и Катя, и Букаты, и Зина, и сам Костик, и даже инвалид дядя Вася, были в движении, и движение это несло их навстречу друг другу к тому неизбежному будущему, которое в них произошло раньше, чем наступило наяву.
12
Бросив настороженный взгляд на Чемоданова, широко распластавшегося на постели, Зина тихо прикрыла за собой дверь и бросилась к калитке. Где-то на исходе улочки чуть не налетела на инвалида и даже не успела испугаться.
– Доброе утро, – произнес он, широко расплывшись, наверное, решил, что эта молодайка со сна так неразборчиво ходит, что на всех натыкается.
Какое-то мгновение Зина недоуменно смотрела на инвалида, никак не захваченная этой, не ко времени, улыбкой. Ответила так:
– Ох, доброе ли!
Но не к инвалиду был вопрос, а к себе самой.
– А чего же… – сразу отреагировал инвалид. – Весна и теплышко… И дров почти не надо… И тихо… Ведь тихо же… А? – С ухмылкой такой, будто он сам только что создал эту тишину.
А Зина уже поняла, что человеку поговорить надо, и отодвинула его от себя одной фразой.
– Тихо, как в могиле! – бросила и ушла.
Побежала, а инвалид чуть недоуменно посмотрел ей вслед, но его солнечное настроение вовсе не помрачнело. Будто тучкой пролетела, не оставив следа.
«И чего, спрашивается, недовольны? – подумалось вслух. – Пули над ними не летают… Наоборот, бабочки…» И проводив глазами первую из них, увиденную въяве, такую неуверенную еще, как желтенький лепесток: мотает ветром туда-сюда, но ведь живая, настоящая бабочка-капустница из мирной, почти мирной, весны, он вдруг подумал, что ведь и на фронте были вёсны, а бабочек почему-то не было. Может, их войной спалило, они же нежные-то какие, а воздух и тот кругом горел, когда они на танках прорывались под Курском…
Зина между тем встала на перекрестке двух знакомых улиц, утром в это время здесь всегда проходил на работу ее брат. Уж он такой, что и болеть будет, но работы не минует и времени своего не пропустит. В цех он ходил как на праздник. Зина помнила, что если в доме у него появлялась обнова, рубашка ли нарядная или галстук, он непременно надевал первый раз только на работу. А все это от тех времен, когда бегал тайком от школы и от родителей в паровозное депо и там в мастерских был счастлив, если ему разрешали взять напильник и подпускали к верстаку. Однажды дали постоять за токарным станком, и судьба его была навсегда решена. У людей мечты как мечты: быть летчиком, моряком, полярником, артистом, а у этого – слесарем. Мать с отцом, оба учителя, недоумевали, нервничали, даже наказывали, если он пропускал школу, но все напрасно. «Память отличная, смекалка, мог бы на инженера учиться», – говорили они. Он же едва закончил девять классов и ушел навсегда в эти мастерские, чинившие паровозы. Уехал под Москву, в Коломну, там уже стал мастером. Но вместе с коломенским заводом, чистая случайность, снова попал в родной городишко во время эвакуации.
Зинаида увидала его издалека и уже, не желая ждать, сама пошла ему навстречу.
– Илья, – торопливо произнесла, он остановился как вкопанный, не смотрел по сторонам, и наверное, не ждал этой встречи. – А я тебя караулю… Знаю, что ты ходишь в такое время… Хотела с тобой поговорить…
– Если по поводу Толика, – отвечал, насупившись, – зря время теряешь.
– Толика ты сожрал с потрохами, не о нем речь!
– Словцо-то какое! Сожрал! Что он, рагу, что ли! – проворчал Букаты.
– Но ты послушай! – призвала Зинаида, приближаясь к нему.
– Нет, это ты послушай! – настаивал Букаты. – Я их принял из ФЗО сопливыми щенками… Толик твой, Василек, галошу потерял… Стоит и хнычет… Вот какие они были!
– Илья, проснись! – сказала с чувством Зинаида. – Сколько можно бредить цехом?
– А я говорю, – продолжал Букаты, не слушая ее, – что Толика твоего я уволил! Из цеха! А ты, Зинаида, подумала бы о себе… С подростком же связалась! А он прохвост к тому же! Вот!
– Все? – спросила Зина с ненавистью. Она заранее представляла эту встречу, так и вышло. И не пробьешься к этому человеку в душу, который зачерствел среди своих железок, сам в железо превратился! И семьи не завел, все некогда ему было. Зачерствел, заскорузнел среди своих дел, ибо питать душу они до конца не могли, если не спит рядом женщина, не играют под боком дети и нет в доме той неслышной музыки, которая зовется семьей. И у Зины, если посудить, не сложилось, так там свои причины, она бы и хотела сложить и билась, как воробей об стекло, об это неистовое желание, да только шишек набивала.
Но сейчас, может, в это мгновение, все решалось для нее, и много, ох как много зависело от того, что скажет этот непробиваемый, огороженный, будто танк броней, своей глухотой человек.
– Все? – спросила она.
– Все, – сказал Букаты, снижая властный голос перед ее напором. Он даже попытался оправдаться. – Времени в обрез… – И вынул карманные часы, серебристые, с кулак величиной. – Смена у меня… Зинаида…
– Но ты меня послушаешь? Или нет? – спросила Зина, готовая разрыдаться.
– Покороче! – попросил Букаты, почувствовав необычность в ее голосе. И ждал, набычившись. Словно и эту новость он предвидел. Но ничего он не мог предвидеть, и вообще был он беззащитней, чем мог показаться. Поэтому прозвучало для него, как гром среди этого ясного сегодня неба: «Катя замуж выходит».
– За кого? – спросил он растерянно.
– Об этом и разговор, – торопливо произнесла Зина, дождавшись, наконец, возможности хоть что-то сказать. Теперь-то она понимала, что ее не перебьют. – Есть один… Немолодой… Приехал, требует… – И не выдержала-таки, расплакалась.
– Ох, Зина, – прикрикнул Букаты, приходя в себя и обретая исконную свою уверенность. – Предупреждал я тебя! Ведь предупреждал же! Что испортишь девку! Рынки… Яблочки… Спекулянты… Темные людишки по вечерам… Ох!
– Илья, не митингуй, – попросила Зина негромко, вытирая слезы. – Я ведь к тебе от сердца… Я же сама… Хоть и давал ты деньги на Катерину, но ведь к нам ни шагу… Дорогу забыл… А я как должна выкручиваться?
– Откажи, – глухо произнес Букаты. Как отрезал. Он и в цехе, если не по нему, по бычьи пер напролом, наклонив голову, не свернуть.
– Как я откажу! – воскликнула Зина с отчаянием. – Она сама! Сама согласилась! Илья!
– Любовь, что ли?
– Какая в ее годы любовь? Дурость!
Букаты снова достал часы, посмотрел.
– Времени уже нет, – произнес тем же суховатым отстраненным тоном. – У нас с этим делом строго.
– Для живого у тебя никогда времени нет! – крикнула ему Зина, понимая, что он уйдет, а она не знает, как сделать, чтобы спасти себя и Катю. Ведь так можно сойти с ума.
И тут Букаты тоже не выдержал. Сверкнул глазами исподлобья.
– Но ты же довела девку! И учти… Если с Катериной что-нибудь случится… – даже руку угрожающе поднял, но Зина отвернулась, не поняв, не почувствовав его угрозы, и он руку опустил.
– Не кричи на меня… И так обкричали со всех сторон… Пусть я плохая, – произнесла сквозь слезы, закрыла лицо руками. – Пусть какая ты думаешь, но я же первая… Я же к тебе сама пришла…
– Поздновато пришла-то, – вдруг спокойно сказал Букаты. – Ладно. Я поговорю с ней.
– Лучше с ним, – попросила Зина, не отнимая рук от лица. – С Чемодановым!
– Как хочешь, – повторил Букаты и опять посмотрел на часы. – Пусть в цех ко мне придет… Или нет, его не пустят… К проходной, ладно? В обед?
Зина кивнула. И Букаты, откашлявшись, спросил, не зная, как еще успокоить сестру, уходить и бросать в таком состоянии он не хотел. – Он как с ней?
– Откуда я знаю, – сказала Зина. – Он странный человек…
– С кем поведешься, – отмахнулся Букаты. – Ох, Зинка! Надавал бы я тебе по шеям! Как в детстве! И за Толика твоего, и за Катьку… – Он вздохнул и посмотрел на часы, понимая, что и правда надо уходить, иначе опоздаешь. Уж насколько по привычке встал и вышел пораньше, а все время выскочило на этот неприятный разговор. – Одно скажу, – произнес он на прощание и помолчал. – Это на твоей, Зина, совести.
И пошел. Зина смотрела, вдруг крикнула:
– Илья!
Он обернулся, но уже не останавливался, потому что и правда мог опоздать, и сказал на ходу раздраженно, громко:
– Что Илья! Я говорю, думай сама! Душу заложи… Но Катьку спасай! Поняла?
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Судный день - Курт Ауст - Исторический детектив
- По Кубе с Константином Тублиным. Авторский путеводитель - Константин Тублин - Гиды, путеводители
- Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока - Николай Стариков - Прочая документальная литература