Том 6. Флаги на башнях - Антон Макаренко
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Том 6. Флаги на башнях
- Автор: Антон Макаренко
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, на сараях! Какая бригада?
— Десятая, — отвечает несколько голосов.
— Где бригадир?
— Есть бригадир, товарищ Воргунов!
Перед Воргуновым стоит Илья Руднев, невинными глазами смотрит на главного инженера и ожидает распоряжений. Тем же спокойным басом Воргунов говорит:
— Черт бы вас побрал, что это такое в самом деле!
— А что?
— Вы бригадир десятой? Ваша фамилия?
— Руднев.
— В качестве заместителя заведующего я, кажется, имею право вас арестовать.
Глаза Руднева удивленно настораживаются:
— За что?
— Кто это вам показал такой способ разборки?
— А чем плохой способ? Уже третий сарай повалили. Еще два осталось.
— Я решительно запрещаю, понимаете, запрещаю!
Руднев умильно смотрит в глаза Воргунова:
— Товарищ Воргунов! Давайте уже и эти два повалим. Все равно.
— Я не разрешаю.
— Что там… два сарая!
— Вы еще возражаете? Отправляйтесь на один час под арест. Немедленно!
— Есть, один час под арест, — салютует Руднев и, обернувшись к бригаде, кричит:
— Перлов, прими бригаду, я выбыл из строя!
Коренастый, широкоплечий Перлов тоже салютует:
— Есть, принять бригаду!
Он немедленно отдает распоряжение по десятой бригаде:
— Некогда ворон ловить. Бери его штурмом!
Десятая бригада полезла на крышу. И Воргунов сдался: он положил руку на плечо Руднева и произнес жалобно:
— Руднев, голубчик, прекратите! Нельзя такой способ!
— А как?
— Руднев, прекратите немедленно, они же шатаются, уже шатаются!
— Да вы не обращайте внимания!
Но Воргунов наконец взбеленился. Он кричал, ругался, приказывал и добился-таки своего: десятая бригада слезла с сарая. Потом в совете бригадиров Руднев в порядке самокритики говорил:
— Конечно, у нас наблюдалась непроизводительная трата энергии: два сарая разбирали два дня, когда можно было повалить их за пятнадцать минут, если применить рационализацию.
В конце площадки восьмая бригада валит лишние деревья, чтобы расширить цветники перед новыми зданиями. Здесь тоже рационализация: Игорь и Санчо распиливают толстый ствол поваленного дуба, а Данило Горовой сидит на стволе и благодушествует. К работающим подошел Захаров, и Данило покраснел и обратился к нему с жалобой.
— Вот новый бригадир, Алексей Степанович! Работать не дает.
Игорь оставляет пилу и дает объяснение заведующему:
— Абсолютно необходимая мера, Алексей Степанович! В данной обстановке Данилу нельзя рассматривать как двигатель! Ни в коем случае. Данилу нужно рассматривать как пресс, принимая во внимание его вес и спокойный характер. Другой колонист не мог бы усидеть на месте, пока мы пилим, а Данило усидит.
— Угу, — Захаров кивает головой. — Правильно. А как вы используете другие качества Данилы?
— Следующее качество: вес. Видите, Данило сидит на этом конце. Данило, улыбнись! Нам легче пилить, потому что этот дуб такой проклятый, как схватит пилу, ничего иначе не выходит.
— А может, выгоднее было бы товарища Грохового использовать как дополнительную силу, тогда двое бы из вас пилили, а третий отдыхал.
— Абсолютно невыгодно. Пробовали: коэффициент полезного действия катастрофически падает.
Данило Горовой послушал-послушало и начал сползать со ствола.
— Ох, Алексей Степанович! Видите, внесли разложение в нашу трудовую семью!
Захаров засмеялся и ушел. Издали оглянулся и увидел: Игорь и Санчо пилят, а Данило сидит на стволе.
Всех бригад в колонии одиннадцать, и у каждой бригады ответственное поручение. И каждой бригаде должен уделить внимание Воргунов, и везде беспокоят его слишком «детские» темпы. За рабочий день накричится главный инженер, наволнуется, потом бредет к Захарову и говорит:
— Ну его… знаете… удивляюсь вам, как вы можете работать с этим народом!
А вечером Воргунов заскучал. Скучал, скучал, ходил между своими объектами, а потом не вытерпел, отправился в спальни. Пришел в девятую бригаду, сел на стул и сказал:
— Товарищ Похожай, вытащили то бревно?
— Какое бревно?
— А торчало такое… высокое.
— То, которое на углу, или то, которое возле литейного, или то, которое сзади?
Воргунов молча вытер лысину и успокоился:
— Ага… значит, три бревна, ну… бог с ними. А вы хорошо здесь живете. Чистенько и весело, наверное.
А потом они заспорили об энтузиазме. Похожай сказал:
— Вот как возьмемся за новый завод, Петр Петрович, с энтузиазмом возьмемся!
— Это как же… с энтузиазмом.
— А по-комсомольскому!
— Ага!
— А вы в энтузиазм не верите?
— Что это такое — верить? Я или знаю что-нибудь, или не знаю.
— А энтузиазм вы знаете?
— Энтузиазм знаю, как же. Но вот, например, вы геометрию знаете?
— Знаем.
— Какая формула площади круга?
— Пи эр квадрат.
— Как можно эту формулу изменить при помощи энтузиазма?
— Ну, так это само собой! Энтузиазм совсем не для того, чтобы формулы портить.
— А вот вы сегодня испортили не одну формулу.
— Когда мы испортили?
— А вот, когда леса разбирали.
— А какие ж там формулы?
— Там на каждом шагу формулы. Если бревно стоит, оно на что-нибудь опирается. Есть определенные законы сопротивления материалов и т. д. По этим законам есть и советский закон: нельзя так разбирать леса. А вы, как папуасы, полезли, полезли, веревку в зубах потащили. А Руднев со своей бригадой как сараи валил? Сколько формул испортил? А формулы портить, сами говорите, нельзя.
Девятая бригада закричала, возмутилась, сейчас же нашлись и возражения:
— А на войне как? А если на войне. Тоже формулы?
— А как же?
— По формулам? На войне?
— Ребятки мои! Война — это дело серьезное: умирать ты обязан за Родину? Вот тебе и первая формула? Правильно? Ага! Замолчали! А глупо умирать ты имеешь право?
— Как это глупо?
— А вот так: вылезешь просто на окоп и начнешь руками размахивать, а тебя и ухлопают! Имеешь право?
— Это если кто захочет…
— Ничего подобного. Никто не имеет права этого хотеть. Ты боец, ты нужен, ты не имеешь права! Ага? Замолчали. Ну, до свидания. Завтра я вам не позволю формулы портить.
Поднялся и ушел. А девятая бригада посмотрела ему вслед, и Похожай сказал:
— Смотри ты какой? Он против энтузиазма!
— Да нет, он не против!
— Как не против?
— Против.
— Нет, не против.
И пошел из девятой бригады этот вопрос гулять по всей колонии. Все и на работе и во время отдыха старались разрешить его как можно правильнее.
Пока происходили эти теоретические изыскания по вопросу об энтузиазме, работа на строительстве шла в прежних темпах и Воргунову всегда удавалось отстоять свои формулы. К 15 сентября строительную площадку нельзя было узнать: обнажились прекрасные горизонтали зданий, клумбы и дорожки нарядной лентой окружили их; в цехах среди блестящих новизной полой аккуратными рядами строились станки. Кое-где продолжали еще работать штукатуры, и жизнь для них наступила тяжелая. При входе на завод стоял часовые с винтовками, и улеглись на пол сухие и влажные тряпки.
— Товарищи, вытирайте ноги.
— Ась?
— Ноги вытирайте.
— Это я?
— Вы. Пожалуйста, вот тряпка.
— Да я — штукатур, дорогой!
— Все равно.
— Да где ж такое видано, чтоб штукатуры вытирали ноги?
— Значит, видано.
Штукатур трет подошвы, привыкшие никогда нигде не вытираться, и, пораженный, рассматривает часового. А потом штукатуры ходили жаловаться к Воргунову и Захарову. Воргунов ответил им:
— И ты вытирал?
— Вытирал.
— И не умер?
— Да что ж там умереть…
— Ну и хорошо.
А Захаров сказал:
— Ничего не могу поделать. Они и меня заставляют.
— Да ну? И тебя!
Так ничего и не вышло.
15 сентября на общем собрании Воргунов докладывал об окончании работ, очень хвалил все колонистские бригады, а про формулы ничего не сказал. После собрания спросил у него Похожай:
— Все-таки отвечайте, есть энтузиазм или нету?
Воргунов хитро отвернулся:
— Это еще иначе называется, друзья: это честность, это любовь, это душа! Душа у вас есть?
— Душа? Должна быть…
— То-то ж! Вот это и есть энтузиазм!
19. На новом заводе
Еще раньше уехали и старые и новые студенты. Их провожали торжественно% говорили речи под знаменем, эскортировали всем строем до вокзала, и на вокзале кое-кто даже поплакал, конечно, не четвертая бригада.
Плакали больше девочки, которым было жалко расставаться с Клавой Кашириной, но и в восьмой бригаде и другим не так легко было проводить Нестеренко, и Колоса, и Садовничего, и Гроссмана.
- Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы - Геннадий Семенович Фиш - Прочие приключения / Советская классическая проза
- Чувство льда - Александра Маринина - Детектив
- Место под солнцем - Евгений Торопов - Научная Фантастика
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История