Избранное - Нора Георгиевна Адамян
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Избранное
- Автор: Нора Георгиевна Адамян
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она улыбалась, чтобы ему было легче сказать первое слово. В палате все сосредоточенно притихли. Больничный этикет требовал тактичного отчуждения во время подобных свиданий. Одна Наташа, не уяснившая по молодости правил хорошего тона, во все глаза смотрела на мужа своей соседки и даже поуютнее устроилась, подперев голову рукой, чтобы не упустить чего-нибудь из их разговора.
— Зоенька, что же с тобой случилось?
Руки его были заняты большими пакетами. Щекой он прижимал накинутый на плечи и сползавший халат.
— А вы положите гостинцы на тумбочку и возьмите стул, — наставительно сказала Наташа, — вон стул возле раковины стоит.
— Спасибо, — машинально ответил он и, не трогаясь с места, еще раз повторил: — Как же это с тобой?
— Возьми, возьми стул, — сказала Зоя.
И он свалил на тумбочку пакеты, из которых вылезли бананы и посыпалось печенье.
Он сел, как все сидят у больничных коек, на кончик стула, пригнувшись к больному, придерживая края халата.
— Мне сообщили, что тебя сшибла машина. Сказали, что серьезных повреждений нет.
— Обыкновенный перелом, — подтвердила Зоя, — страшная глупость получилась. Обещают через десять дней после операции поднять на костыли.
— Какая операция?
Он вскинул широко раскрытые глаза. Зоя давно не видела их так прямо перед собой. Она отвыкла смотреть в них, потому что отучила его говорить то, что он хотел и должен был сказать. Теперь он стал осторожным в словах и даже сейчас боялся вымолвить лишнее.
«Я пришел домой, а тебя все нет и нет. Я голову потерял, не знал, что и думать. И вдруг — звонок. Представляешь, из «Скорой помощи»! Я чуть с ума не сошел. Поздняя ночь. Надо же что-то делать, а я не знаю, куда мне кинуться. И тебя нет. Я ведь не знаю, что у них считается серьезным повреждением. Говорят: состояние удовлетворительное. А что это такое? Как же это случилось? Где? А теперь больно? А сколько времени ты здесь пробудешь?»
Вот примерно так он говорил бы в прежние годы, возвращаясь к пережитой тревоге, радуясь, что не произошло более страшного, потому что он всегда в первую очередь искал повода для радости.
Впрочем, это тоже было раньше.
А сейчас — разговор без подробностей. Каждый — сам по себе. Допустим, она так могла. Но Леонид создан с активной потребностью делить с кем-нибудь и вкус яблока и отвращение к червяку.
— Какая операция?
Зоя не успела ответить. Осведомленная Наташа охотно взялась объяснять, как гвоздь, который вставляют в косточки, скрепляет две сломанные половинки, пока они не срастутся.
— Ничего особенного, это очень просто, — уверяла она.
Леонид страдальчески кривился. Зоя знала — он сейчас не задумываясь принял бы на себя ее боль. Это было для него гораздо легче, чем взять сейчас ее пальцы и прижать их к своему лицу. Жест, выражающий у него многое. Она хорошо помнит, когда он сделал это впервые…
В палату пришла одна из хорошеньких сестер. Острием вверх она держала наполненный шприц. Анна Николаевна закряхтела и завернула одеяло. Глядя на капельку, повисшую на кончике иглы, сестра сказала:
— Иван Федорович просит вас зайти к нему в кабинет.
Это могло относиться только к Леониду. Он беспомощно повернулся на голос, и сестра, которая уже прижимала ватку к обыденно оголенному телу, снисходительно повторила:
— Вас, вас…
Леонид поднялся.
— Ты скажи, что я на операцию согласна, — напутствовала его Зоя. — Только не забудь, спроси, буду я хромать или нет. А вернешься, я тебе запишу, что мне надо сюда принести.
Он шел по палате, провожаемый глазами женщин, которые оценивали его, каждая со своей точки зрения.
— Мне нравится, когда человек большого роста, — одобрительно сказала Наташа.
— Бог с ним, с ростом, лишь бы человек был хороший, — отозвалась Анна Николаевна.
— Все же приятно, когда такой красивый. А кто он по специальности? — спросила Галя.
По специальности… Конечно, нефтяник! В том городе в те годы все мальчики были нефтяники. Геологи, эксплуататоры, машиностроители, химики — все нефтяники. И что бы ни говорили об этом городе, он неистребимо и прекрасно пахнул нефтью. Нефтью и морем. Едва этот запах влетал в окна вагона, человека охватывало счастливое ожидание. Ничего не стоили перед ним ароматы сосновых лесов, деревенские запахи костра и земляники. Они могли восхищать, умилять и радовать, а этот, вытянутый солнечным зноем от земли и моря, волновал и тревожил.
Потом, в повседневной жизни, он исчезал и возвращался только иногда, влетая в распахнутое окно или проносясь с ветром по ночному бульвару, над морем, подернутым радужной маслянистой пленкой.
В том Зоином доме не было лифта, который все проносится, проносится мимо твоего этажа. К тому дому со двора на третий этаж вела закрученная спиралью винтовая лестница. С нее человек ступал на площадку из тонкого гофрированного железа, площадка гремела под ногой, и Зоя всегда знала, к соседям это идут или к ней.
Она ждала, одетая с юной придирчивостью, готовая к долгой прогулке по главной приморской аллее бульвара, где розовыми пушками цветут деревья настоящей мимозы, потому что желтые цыплячьи шарики — это вовсе не мимоза, а разновидность акации. Это сообщил Сенечка Буров, с которым она гуляла и дружила до Леонида.
А Леонид тогда встречался с Майкой Грумберг, золотистой, мелко кудрявой филологичкой с тоненькими ножками.
Потом все переменилось, только потому, что чей-то чужой ребенок сидел на тротуаре и ревел, размазывая по лицу слезы.
Они все прошли мимо, кто посмеиваясь, кто вовсе не обращая внимания. Сенька что-то рассказывал, крепко обхватив длинными пальцами кулачок Зои и прижимая ее локоть к своему боку.
Остановился только Леня Богатов. Бросил свою Майю и присел на корточки перед зареванным малышом.
Было уже неважно, что именно он сделал. Важно, что Зоя вдруг увидела его по-иному и сразу поняла, что нужен ей не Сенечка Буров, а Ленька Богатов. Почему-то навсегда запомнились его большие руки и сосредоточенные глаза, когда он старательно вытирал ребенку лицо своим платком.
Курица Майка притопывала ножкой: «Ну, скоро ты?»
Зоя между прочим сказала Богатову:
— Ты, кажется, живешь в Сабунчах. Так вот, учти, когда у тебя между лекциями «окно», можешь приходить ко мне. Это совсем рядом с институтом.
Она не ограничилась бы этим, но Леня пришел буквально через день. Зоя закинула под тахту большую горбушку с маслом, которую приготовилась есть, и изжарила ему яичницу с помидорами.
Первое время они не ходили на бульвар, чтобы не встречаться с Майкой. Зое, собственно, было все равно. Ей даже нравилось, что Сенечка мрачнеет от ревности. Но Леня сказал: «Лучше не будем пока никого обижать».
Они
- Конь и две козы - Разипурам Нарайан - Классическая проза
- Дети ночных цветов. Том 1 - Виталий Вавикин - Ужасы и Мистика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Том 2. Рассказы, стихи 1895-1896 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Варварина нора - Сергей Кислицын - Космическая фантастика / Прочие приключения / Прочий юмор