Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе - Акакий Гецадзе
- Дата:05.11.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе
- Автор: Акакий Гецадзе
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе"
📚 Вас ждут увлекательные истории из жизни главного героя Карамана Кантеладзе, который пережил множество веселых и грустных моментов. В каждой главе аудиокниги вы найдете что-то особенное, что заставит вас улыбнуться или задуматься.
Автор книги "Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе" - Акакий Гецадзе, талантливый писатель, способный заинтересовать читателя с первых строк произведения. Его книги всегда наполнены глубоким смыслом и неповторимым юмором.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения различных жанров, которые подарят вам удовольствие и новые впечатления.
Не упустите возможность окунуться в мир увлекательных историй вместе с Караманом Кантеладзе и насладиться каждым моментом, который приготовил для вас автор Акакий Гецадзе.
Погрузитесь в атмосферу книги "Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе" прямо сейчас и почувствуйте море эмоций, которые подарит вам эта удивительная аудиокнига.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты что это, Каро? — шепчет мне Кечо. — Только не молчи, ради бога, скажи хоть что-нибудь. Что делать? Как дальше-то быть?
— Поздно теперь после драки кулаками махать, бороться надо было, вот что! Их двое и нас двое, нужно было хоть хурджины им не уступить.
— Да ведь они нам и вздохнуть не дали. Я ведь даже толком и разозлиться-то не успел, не то…
— А что бы ты сделал?
— Как что, убил бы, душу из них вытряс. До чего же всё-таки бессовестные были разбойники эти.
— Отродясь ничего бессовестней их не видел, — согласился я, — хотя, как сказать, другие бы на их месте и одежду с нас сняли. По-моему, легко мы ещё отделались.
— А не податься ли и нам в разбойники, как ты думаешь, Каро? Я ведь сейчас со злости да с горя даже с сироты рубаху содрать готов.
— Ну это ты, братец, врёшь, уж лучше хорошенько смотри, чтобы с тебя кто чего-нибудь не стащил.
— Что же нам делать, головой об стену что ли биться прикажешь?
— Уж если твоей башкой о скалу биться, то скала сломается, а твоя пустая башка и не треснет! Эх! Встретили бы уж эти негодяи нас хоть немного раньше, ну в Ткибули хотя бы, не пришлось бы тогда взбираться нам с этими хурджинами на гору! Подумай, невезенье-то какое!
— Уж и не говори! И для чего я только спину свою надрывал, поберёг бы её уж лучше для жены и детей будущих, — отшвырнул он с досадой кусок соли, оставленный ему великодушным разбойником.
— Не бросай далеко, пригодится, — посоветовал я, смеясь.
— Довольно, брат, не до смеха мне, ржать всё время тоже ни к чему!
— А что же мне ещё осталось, ведь всё, слава богу, забрали, теперь вот и посмеяться даже нельзя. Да, а правда, что это с тобою, братец, стряслось? В городе ты надо не надо зубы скалил, а тут что случилось, какой на тебя бог разгневался, чего это ты челюсти свои всё сжимал и молчал, как камень, а?
— Молчание — золото, говорят.
— Воздай тебе боженька, если на это золото ты все надежды возлагаешь.
— А почему бы и нет! В несчастье-то я в эту мудрость и поверил, да не проиграл, кажется.
— Что же ты уразумел всё-таки?
— Как что, убедился я, что молчание — действительно золото.
— Да уж по тебе это видно, улыбнись-ка ты, дружочек, при разбойниках, они бы тебе и не то показали.
— Несчастный, неужели ослеп ты так, что не заметил даже, что с помощью этих золотых зубов я жизнь сохранил!
— Вах! Чтоб ты издох, проклятый! Вот этими слепыми глазами я ещё и кое-что другое заметил! В какое время, антихрист, вздумал ты мне долг возвращать?… Лучшего должника и поискать трудно. А помнишь, как в городе я на коленях тебя умолял возвратить мне деньги? А ты что же, на какой их день берёг!
— Послушай меня, Караманчик, пропащая твоя душа, не хотел я тебе худого, матерью своей клянусь. Думаешь правда деньги твои нужны мне были? Нет, дорогой, я их нарочно у тебя брал. Знаю я этого транжиру, думаю, он ведь и выпить-то не дурак, деньги, правда, ты заработать-добыть можешь, а вот цены им не знаешь, всё растренькаешь-разбазаришь, по ветру пустишь, вот и решил я собрать тебе немного, да перед уходом из города давать не хотел, чтобы в дороге не истратились, — у самой Сакивары верну, решил, да вот как дело обернулось. Подумал я тогда, не оставаться же мне дважды в проигрыше. Так-то! Хочешь верь, хочешь нет.
Заметил я повисшую на глазах у Кечо слезу, понял, чистая она и пожалел друга. Перевернула она, слеза эта, всю душу мне. «А-а, к чёрту, — подумал, — денег мне моих вовсе не жалко — принесённое ветром ветер и развеет, говорят у нас. Но почему так несправедлива судьба к этому несчастному работяге?!»
— Караман, братец, ты что это, плачешь никак?
— Что ж, по-твоему, камень у меня в груди вместо сердца, что ли. Я ведь тоже человек…
— Ну-ка вставай! — заорал вдруг Кечо. — Хороши мы с тобою оба, сидим да ревём, как бабы.
— Хорошо, встал я, а дальше что? — сказал, поднимаясь и кладя за пазуху «Карабадини», единственную теперь мою надежду.
— Назад вернёмся, вот что! — твёрдо сказал Кечо.
— Куда назад, в город?
— А что делать? Разве вот так, с пустыми руками, возможно в Сакиваре появиться?
— Виноваты мы что ли, что ограбили нас?
— В Ткибули что ли податься?
— Чего я в этом Ткибули не видел? Угля? Мало я его, поганого, в детстве съел?
— Не кипятись, погоди, походим, осмотримся, может, золото где валяется.
— Как же, так прямо и валяется…
— Ты как хочешь, а я с пустыми руками домой не вернусь.
— А что же ты собираешься делать? Не станешь же ты в этом дремучем лесу бродить, как дикий зверь? Домой пойдём.
— Так вот и пойдём, ни с чем?
— Да брось, не всё же из города нагружёнными возвращаются, что есть, то есть… Я так по дому соскучился, с тоски помереть готов, все время мама снится.
— Ну ладно, как знаешь, только я тебя об одном прошу, если ты мне брат, исполни мою просьбу.
— Постараюсь.
— Подожди меня до завтра у духана Хариствалы. В Ткибули у меня дядька, материнский брат, живёт, одолжу у него немного денег, не стыдно будет хоть на глаза родителям показаться. Жди меня до восхода солнца, а если не дождёшься, то так и передай моим — в городе мол, остался.
— Не беспокойся. Только ни к чему мне в духане оставаться, лучше подожду под той большой елью.
— Ой, просил же я тебя, не напоминай мне про ту ель. Во всём она, проклятая, виновата, она и есть начало наших неудач. Вот если вернусь из Ткибули с победой, непременно спалю её…
Не вздумай ты такую глупость сотворить. Этого нам только не доставало — огонь в лесу! Да знаешь ли ты, что за поджог леса к расстрелу приговаривают. На Накерале для нас все места были словно заколдованные, что же, по-твоему, весь хребет поджечь?.. Ну иди, иди да поосторожней, а я тебя у духана подожду.
Кечошка ушёл, а я спустился к ручью, отёр слёзы и стал искать выброшенную разбойником мелочь.
…Разбойников я больше не боялся.
Духан был закрыт. Я взобрался на балкончик и тут же уснул. Проснулся, когда солнце и Кечошка одновременно встали у моего изголовья. Открыл глаза и вижу прямо перед собой Кечошкину большую лохматую на тонкой длинной шее голову, а над нею — огромное красное солнце, как растопырившая крылья наседка, и оба они, и Кечошка, и солнце смотрят на меня пристально, а голова Кечо кажется даже больше солнца.
— Эй, ты, лентяй, на, получай! — он суёт мне что-то прямо в руки.
Я спросонья сначала не понимаю, что это, потом начинаю соображать — деньги!
— Что это?
— Совиные яйца.
— Откуда у тебя столько денег? Уж не начал ли ты и вправду разбойничать?
— Говорил же я тебе, что у меня дядя в Ткибули живёт, — осклабился Кечули и поспешно повернулся ко мне спиной, но я уже успел заметить, и сердце моё больно сжалось: золотых зубов, предмета его гордости и моей искренней зависти больше не существовало.
— Что ты наделал, несчастный? — только и смог я выдавить из себя.
— Подумаешь, у блаженного деда моего зубов и вовсе не было, а хрустящие мчади он грыз за моё почтение…
— Ты продал зубы?
— Да, получил за каждый по 25 рублей. Три зуба тебе, три мне. Правда, это не покрывает моего долга, но что поделаешь, придётся тебе примириться с небольшим убытком.
Я чувствовал, как горячие слёзы катятся у меня по щекам, но не мог сдержаться.
Кечошка поднёс ладонь к моему лицу.
— Что ты делаешь?
— У нас с тобою одна слеза, разделим её пополам. Так будет легче.
Как же ты покажешься в Сакиваре, Кечо?
— Хватит, не трави душу!
— Как только ты такое выдержал — сразу шесть зубов! Не больно было?
— Вырвали так, что я и не почувствовал. Вставные зубы вырывать не так сложно. Ха-ха-ха! Вероятно поэтому и мертвецы при этом не издают ни звука. Хватит, Каро, довольно переживать, долой грусть! А может, они и вправду были от мертвеца? Сам понимаешь, ни к чему мне мертвецкие зубы. Давай, пока не припекло, двинемся в путь.
— Держи, это твоё! — я протянул другу двадцать пять рублей.
— Ты что, не понял, что ли? Сказано же тебе, твои они, забирай, мне твоего не нужно.
— Это другие деньги. В «Карабадини» я некогда спрятал пять десятирублёвых, а теперь вот хочу с тобою по-братски поделиться, не нужно мне лишнего. Не веришь — на, посмотри! — я раскрыл перед ним книгу. — Отец меня перед отъездом наставлял: все деньги, — говорил, — вместе не прячь, — вот и пригодился его совет. Ну, бери, бери!
— Как бы мне вдруг сразу не разбогатеть! — усмехнулся Кечошка.
— В какое время ты зубы вырвал, бессовестный; пасхального поросёнка я что ль вместо тебя есть буду?!
— Об этом ты, милый, не беспокойся — зубы я, правда, вырвал, а вот дёсны у меня, что надо, с голодухи, будь у тебя немного больше жира, и тебя вмиг бы слопал, не поперхнулся.
Мы прошли долину, отдохнули и зашагали по узкой тропинке.
- Джон Фаулз. Дневники (1965-1972) - Джон Фаулз - Биографии и Мемуары
- Самый тонкий тролль - Роман Поздняков - Городская фантастика / Домашние животные / Русская классическая проза
- Иногда они возвращаются… - Леонид Денисов - Эзотерика
- Заповеди исцеления. Метафизика перемен - Роман Доля - Эзотерика
- Почему у Грузии получилось - Лариса Буракова - Прочая документальная литература