Форма входа
0/0
Corvus corone - Николай Верещагин
- Дата:27.07.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Corvus corone
- Автор: Николай Верещагин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Corvus corone - Николай Верещагин. Жанр: Советская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Corvus corone - Николай Верещагин:
Если, проходя под старым дубом, ты захочешь подпрыгнуть и ухватиться за толстую ветку, не спеши исполнить свое желание: ведь и ты можешь оказаться в положении главного героя романа — Вранцова.Что это страшный кошмар или кошмарная явь? Неужели ему, Вранцову, предстоит теперь жить в образе Corvus corone — большого черного ворона? Отныне он в делах людских — незаинтересованное лицо. И за что это ему? Может быть для того, чтобы в теле птицы попробовать осознать, а правильно ли он жил, будучи человеком?
Читем онлайн Corvus corone - Николай Верещагин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Деньги в основном зарабатывал тесть–полковник, но распоряжалась ими, как и самим полковником, теща, Эльвира Прокофьевна, предпенсионного возраста молодящаяся московская дама. И хотя Вранцов брал только в долг, брал лишь на время, все равно молчаливо подразумевалось, что это с их стороны материальная помощь. Почти всем вокруг родители подбрасывали на жизнь — вот и у них вроде так же.
Вранцов слышал однажды, как теща говорила по телефону кому–то:
«Помогаем своим, конечно. Куда же денешься? На кооператив пришлось дать…» Но что было с ней делать? Не вырывать же трубку и кричать, что не в подарок они взяли, а в долг, и что не три тысячи ушло на кооператив, а в несколько раз больше. Приходилось в бессильной ярости терпеть, торопя то благословенное время, когда можно будет с этим паршивым долгом расплатиться и больше никогда ни копейки не брать. Хотя и после этого у всех останется убеждение, что полжизни на шее у родителей жены сидел, поскольку о даче тех денег все уши прожужжали, а о возврате их едва ли кто и узнает.
Ну ладно, мебель в конце концов тоже купили, хотя все эти «стенки» с их примитивной конструкцией и поточно–массовой отделкой особого уюта в квартире не создавали. То здесь, то там торчал пустой угол, в детской вместо дивана топорщилась продавленная раскладушка, а в кабинете голая лампочка еще висела под потолком на шнуре. Не хватало светильников, драпировок, каких–то картинок на стенах, ковров, покрывал — тех простых, но необходимых вещей, которые и создают атмосферу уюта в доме. Но их тоже надо было доставать, а до этого руки не доходили, и новая квартира своим пустоватым видом пока напоминала выгородку в магазине, торгующем стандартной мебелью по образцам.
Вика днями пропадала на работе, а вечерами подрабатывала репетиторством, и как–то так получилось, что наведением уюта занялась, все в свои руки забрала тоже Эльвира Прокофьевна. Для Вранцова это было еще одним неприятным сюрпризом. Он надеялся, что с переездом на новую квартиру она будет меньше в их дела вмешиваться, но надежды эти не оправдались. С апломбом женщины, «умеющей жить», она решала все вопросы сама — покупала шторы, бесившие Вранцова своей аляповатостью, развешивала по стенам какие–то поделки, популярные во времена ее юности, и квартира понемногу приобретала не тот вид, какой хотелось, о каком они мечтали с Викой все эти годы, а нечто стандартно–обывательское во вкусе тещи. Когда, возвращаясь с работы, он заставал дома Эльвиру Прокофьевну, которая хозяйничала на кухне, Вранцову казалось иной раз, что это не его квартира, а просто у тещи появилась еще одна, в которой она позволяет им жить.
Все это подавалось как самоотверженная помощь с ее стороны, за которую «детки» опять же оказывались в неоплатном долгу. Вранцов ворчал, злился, но ничего поделать не мог. Вика соглашалась, что мать слишком вмешивается в их жизнь, вздыхала по этому поводу, даже плакала, но так повелось издавна, и изменить ничего не могла. Всю жизнь, с раннего детства, ее настраивали, что надо хорошо учиться, готовиться к службе, карьере, и она старалась — была в школе круглой отличницей, активно участвовала в общественной жизни, — а по дому ничего толком не научилась делать. Так и не преодолела до конца свою боязнь житейских проблем: уныние перед грудой белья, которое надо перестирать, перед «сложностями» готовки и домашней уборки. И когда мать брала что–нибудь из этого на себя, Вике казалось, что с ее стороны это большая услуга.
Вранцову с Викой отводилась в семье какая–то второстепенная роль, и Борька давно уяснил уже, что бабушка «самая главная», что сам он
«маленькая детка», а мать и отец тоже «детки», но только большие.
Обоих их теща так и называла «мои детки», даже при посторонних.
«Подумать только! — хмыкал Вранцов. — Добролюбов умер в 24 года,
Лермонтов и Писарев ушли из жизни в 27, Пушкин и Белинский дожили всего лишь до 37, нам же под сорок, а мы все еще молодежь. У Тургенева наши сверстники уже «отцы», а мы в их возрасте все еще «дети». Ну и времечко у нас на дворе — геронтократия какая–то!..»
Как и все дамы ее круга, Эльвира Прокофьевна накануне пенсии одевалась ярче и моднее, чем в бедной своей юности, и красила седину в какой–то странный бледно–фиолетовый цвет. «В нашем бальзаковском возрасте необходимо следить за собой», — повторяла она подхваченную где–то на службе фразу, не ведая в простоте душевной, что в бальзаковском возрасте у нее уже дочь.
В том кругу, а если по–научному, в том микросоциуме, к которому принадлежали Викины родители, служба была все — альфа и омега — и человека ценили лишь по служебному положению, которое он занимал. А поскольку молодые в служебной иерархии занимали невысокие места, то и отношение к ним было соответственное. Себя же родители отнюдь не считали стариками, полагая, что их возраст — самое то. Любили подтрунивать над молодыми, над их инфантильностью, неприспособленностью к жизни, с удовольствием вспоминая, какие сами были лихие да самостоятельные в их годы. Предполагалось, что все это по причине их личного превосходства. О каких–либо причинах иного порядка и заикнуться было нельзя.
У всех у них была трудная, полная лишений молодость, и теперь, считали они, пришло время вознаградить себя. Любили выпить и закусить, под балычок, под семужку, и особое удовольствие доставляло сознание того, что все эти деликатесы из спецбуфетов, в которые не у каждого доступ имеется. За столом не прочь были покритиковать наши недостатки, проявить иной раз либерализм, но в том лишь смысле, что слабовато ведется у нас борьба с антиобщественными проявлениями, что не мешало бы гайки подкрутить. Все эти люди на склоне лет уютно устроились среди всяческих несовершенств, и любая перестройка не сулила им ничего хорошего. Каждый из них привык, приспособился, притерся на службе так, что никаких усилий она почти и не требовала, — все крутилось по давно заведенному порядку само собой.
Тесть Вранцова, хоть и носил полковничьи погоны, но специальность у него была сугубо гражданская — что–то связанное с финансами. Так что, в сущности, он был обыкновенным чиновником, но по военному ведомству. Эта смесь армейской дисциплины с чиновничьей аккуратностью проявлялась в том, что вся его жизнь была как заведенный механизм. Каждый вечер, сменив китель на полосатую пижаму и тапочки, он плотно ужинал, выпивал рюмочку коньяку и усаживался перед телевизором, чтобы ровно в десять перебраться в приготовленную заранее кровать, а утром ровно в восемь, облачившись в китель со сверкающими пуговицами, снова отправиться на службу. По субботам он надевал резиновые бродни, брезентовый плащ с капюшоном, рюкзак, брал похожую на ликторский пучок плотную связку удилищ и отправлялся на рыбалку в какую–то заповедную подмосковную базу, куда допускались только свои, а посторонним рыбакам хода не было. Так год за годом
Вранцов и видел его в трех, последовательно сменявшихся одеяниях: в пижаме, в кителе и в брезентовом плаще с полной рыбацкой выкладкой. И всегда при этом вид у него был такой, что вот знает человек, зачем живет, умеет правильно понимать и хорошо исполнять свой долг, и потому нет причин для волнений.
В домашних делах и воспитании дочери он участия не принимал.
Наличие семьи и ребенка в доме воспринимал, как должное, как нечто положенное по уставу, но уставные требования для него сводились к минимуму: кормить и одевать. А для дочери — хорошо учиться и не шуметь. Вика говорила, что в детстве он никогда не играл с ней, не читал книжек, не водил в зоопарк. Никогда сам не хвалил, но и не ругал тоже, не наказывал. И только когда мать, распалившись, начинала ругать за какую–нибудь провинность, он тоже, как бы заряжаясь от нее, мрачно хмурил брови, мрачнел и наконец рявкал своим густым командирским басом: «Р–р–распустилась!..»
Вика, росла в семье избалованной девочкой, но вместе с тем и неуверенной в себе. Привыкла во всем слушаться мать, уважать отца, а себя считала никчемной в общем–то и не приспособленной к жизни. Любила музыку, театр, но поступать в театральное училище не посмела, а по совету родителей пошла в иняз. Замуж вышла еще студенткой, во всем зависимой от матери. Когда родился Борька, зависимость эта еще больше возросла. Мать не лучше ее умела обращаться с младенцем, но Вика очень боялась ответственности и без ее советов шагу ступить не могла.
Бабушка не слишком любила нянчиться с внуком, не умела рассказывать сказок, играть с ним, зато закармливала конфетами и зернистой икрой, одевала в импортные вещички и показывала разряженного знакомым. Она привыкла всю жизнь кого–то баловать и тиранить: сначала это была Вика, а теперь внук.
«Я так люблю крохотулечку, — рассказывала она всем и каждому. —
Бесконечно обожаю! Я ночей не сплю, если он вечером у меня плохо покушал. Нынешние молодые ведь бестолковые, не умеют воспитывать детей. Всюду мы, везде мы! У руля жизни стоят бабушки и дедушки».
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Corvus corone - Николай Верещагин бесплатно.
Похожие на Corvus corone - Николай Верещагин книги
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Чёрный квадрат вороны - Галина Гампер - Поэзия
- Почему вымерли мамонты - Николай Верещагин - ---
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Верещагин - Аркадий Кудря - Искусство и Дизайн
