Сердце на ладони - Иван Шамякин
- Дата:26.11.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Сердце на ладони
- Автор: Иван Шамякин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Машу удивило и, кажется, немножко разочаровало, что Славика вдруг будто подменили. Он стал серьезен, кроток и вежлив. Может быть, поэтому поздно вечером возле ее дома она не вырвала руки и не рассердилась, когда он на прощание сжал ее пальцы, наклонился и поцеловал их.
Ей был приятен этот поцелуй.
19
А на следующий день ей позвонил Тарас. В больницу. Она только что кончила с хирургом Лопатиной операцию. Дежурная по отделению сестра позвала ее к телефону, с таинственным видом сообщив:
— Третий раз звонит.
Маша подумала, что это Славик, и пошла, недовольная, сердитая, собираясь хорошенько Ардбпать его.
И вдруг совсем другой голос, невнятный от волнения:
— Маша? Маша! Я прошу меня извинить. Может быть, оторвал вас от работы? Простите. Это Тарас… Маша… Помните? Ну, Гончаров.
Она сдержанно поздоровалась:
— Здравствуйте, Тарас.
Он даже засмеялся от радости, что она помнит его.
— Здравствуйте, здравствуйте… Маша! Вы простите, — и вдруг выпалил на одном дыхании: — Я приглашаю вас на концерт Государственной капеллы в клуб Ленина. Сегодня в во-еемь.
Она онемела от неожиданности. Вспомнила, что обещала Славику встретиться с ним. Она вовсе не была такой ветреницей, чтоб водить за нос двоих сразу. Правда, за ней раньше не очень-то и ухаживали. «Этакая рыжуха!» А тут два таких парня! Кого же выбрать? Отказаться от встречи с Тарасом, да еще и от концерта, на который невозможно достать билет? Нет, нет, нет. Тарас занимал ее мысли больше, чем кто- нибудь другой. Славику можно позвонить. Нет, не надо и звонить. Пускай побродит по парку. Он слишком самоуверен. Пусть не воображает. Ей стало смешно, когда она представила, как Славик будет ее искать.
Ответила весело, громко. ……….
— Спасибо, Тарас. Я с удовольствием пойду с вами. Где мы встретимся?
— Где хотите.
— На пешеходном мосту. В половине восьмого. Ладно?
Она положила трубку и веселыми глазами оглядела своих коллег — молодого врача и двух сестер.
— Кто это Тарас? — спросила одна из них.
— Сын Яроша.
— Антона Кузьмича? О-о!
— Ничего себе!
Маша засмеялась. Она, наверно, смеялась бы еще больше, если б знала, что произошло на заводе.
Славик явился на работу такой счастливый, будто за ночь освоил все тайны сборки и занял место бригадира или даже начальника цеха. До гудка угощал ребят «Казбеком».
— Ого! Не получил ли ты наследства? — пошутил Костя.
Славик между прочим бросил Тарасу:
— Тебе привет,
— От кого?
— Отгадай.
— Что мне гадать!
— От Маши,
— От той?
— От той.
— Где ты ее видел?
— Встретил на улице. Она спрашивала о тебе.
Он не соврал. Маша и в самом деле спрашивала у него о Тарасе.
Костя сразу же, как только Славик отошел, накинулся на своего бригадира:
— Ну что, не говорил я тебе? А ты—во, — он крепко и сердито постучал себя кулаком по лбу. — Я ж видел, что она глаз с тебя не спускала. До сих пор не встретиться! Голова с ушами! А еще в армии служил. Помрешь ты холостяком.
Тарас не обижался и не возражал. Он думал о Маше. Ему очень хотелось увидеться с ней. Но как это сделать?
— Знаешь что, — предложил между тем Костя. — Я отдаю тебе свой билет на сегодняшний концерт. Пригласи ее.
— Как?
— В двадцатом веке существует телефон, маэстро. Если ты боишься, я позвоню от твоего имени.
Редко случалось, чтоб Тарас отрывался от Ярош и Шикович поздоровались с Кушнером, сели друг против друга в кресла. Гукан, переждав, посмотрел на большие часы, стоявшие в углу, словно давая понять, что на длинные разговоры у него времени нет. Спросил полушутя:
— Какие заботы свели вместе медицину и литературу?
Ярош сказал прямо, без предисловий:
— Семен Парфенович, надо помочь одному человеку.
— Надо — поможем. Если ходатайствуют два депутата…
— Женщине, — сказал Шикович, глядя председателю в глаза.
Гукан все время с самого их прихода чувствовал, что Шикович не сводит с него глаз, и этот пристальный взгляд — «чего он уставился?» — нервировал его.
— Тем более необходимо помочь.
— Нужна небольшая, однокомнатная, но отдельная квартира.
Гукан тихо свистнул.
— Товарищи дорогие, депутаты мои, вы не в курсе наших квартирных дел.
— Женщина в больнице. После тяжелой операции…
— На сердце, — подсказал Шикович, разглядывая на этот раз руки Гукана, в которых тот вертел толстый зеленый карандаш.
— Еще одна операция на сердце? — заинтересовавшись, спросил Кушнер. — Что у нее, никого нет родных?
— Нет.
— А где она жила до операции?
— Снимала угол. На окраине. А теперь ей необходимо медицинское наблюдение.
— Конечно — согласился Кушнер и покачал головой — Случай тяжелый. Надо нам подумать, Семён Парфенович.
Гукан придвинул к себе большой настольный календарь, нацелился в него карандашом.
— Как её фамилия?
— Савич Софья Степановна, — быстро проговорил Шикович, в упор глядя на предсе-
дателя. Карандаш дрогнул. Набрякло узкое лицо, и тут же опало — щеки отвисли. Отхлынула кровь от глубоких залысин. Гукан слишком долго не поднимал глаз. А потом опомнился: что-то вроде печальной усмешки искривило его губы.
— Это не того Савича?
— Того, — жестко ответил Кирилл.
— Она прописана у нас в городе? — голос Гукана звучал бесстрастно.
— Четыре года живет. И работает.
Гукан поднялся, выпрямился во весь рост, будто взобрался на пьедестал, засунул руки глубоко в карманы брюк, Сказал официально:
— Что ж… Посмотрим. Может быть, поставим на очередь.
— Не будь бюрократом! — почти угрожающе сказал Шикович.
Гукана оскорбили не столько слова, сколько тон: как «писака этот» разговаривает с ним!
— Дней через десять Савич можно выписать, — спокойно произнес Ярош и наступил другу на ногу, чтоб тот держал себя в руках.
— Через десять дней, Антон Кузьмич, и речи быть не может. — Гукан обращался теперь только к хирургу. — Что вы! Да еще отдельная… И квартир таких нет — на одного человека. Существуют государственные нормы.
— Тогда она займет свой дом. Судебного решения о конфискации имущества нет. Дом принадлежит ей, — сказал Шикович, глядя на этот раз не на Гукана, а на Яроша.
— Ясли? — на миг остолбенел председатель, а потом широко взмахнул руками, точно журавль на взлете крыльями, и закричал, казалось, даже обрадованно: — Чудесно! Чудесно! — И Кушнеру: — Ты слышал? Выбросим на улицу детей! Сотню детей! И отдадим дом, в котором, кстати, почти ничего не осталось от прежнего, он перестроен и надстроен нами с тобой. Отдадим этот дом — кому? Дочери…
— Вина Савича не доказана, — со злостью перебил его Кирилл.
Гукан вышел из-за стола и остановился перед Шиковичем.
— Нет, товарищ Шикович, доказана! Очень даже доказана! Всеми органами. И не думайте, что если вы нашли какую-то знахарку и она наплела вам сказок, так вы уже совершили переворот в истории подполья. Вы наивный человек, Шикович. Для меня теперь ясно, ради чего написана ваша статья. Как только появилась эта особа…
— Про особу эту ты помолчи, — Кирилл хотел сказать: «Кто, как не ты, загнал ее в Сибирь?», но Ярош снова толкнул его ногой. Сейчас главная цель — квартира. Ярош дал себе слово любым способом вырвать для Зоей комнату, и ссориться с Туканом совсем не входило в его планы.
— Не претендует она на дом, — сказал он. — Зачем ей этот дом!
— А вот коммунист, работник редакции, претендует. — Гукан отступил от Шиковича, повернулся к своему заместителю. — Ради этого он готов выбросить детей… Кого хочешь… Только бы доказать свое…
«Ох, и демагог, собачий сын. Выдал бы я тебе», — думал Шикович, но под выразительным взглядом Яроша молчал.
— А почему, собственно, мы не можем дать квартиру этой женщине? — неожиданно для Гукана спросил Кушнер. Он не все понял в этом споре, но, человек честный, простой и принципиальный, почувствовал, что правда на стороне Яроща и Шиковича, что женщина эта имеет все права на квартиру.
— Ты можешь дать? — иронически полюбопытствовал Гукан. |
— Могу, — с доброй улыбкой отвечал Кушнер. — Ровно через неделю речники сдают дом на Элеваторной. Напишем гарантийное письмо, они дадут, а мы им возместим. Такой случай!
— Ну, знаешь, я не могу идти на подобные шахер-махеры. Есть партийный и общественный контроль.
— Какие же тут шахер-махеры? Вынесем на исполком. Попросим товарища Яроша доложить. А я тем временем договорюсь с речниками. Они ребята хорошие, поймут. — Спокойная рассудительность Кушнера как-то сразу утихомирила всех. Даже Гукана. Но тут, забывшись, Кушнер высунулся в открытое окно и сорвал зеленый колючий каштан. И тогда Семен Парфенович закричал визгливым голосом:
- Театральный бинокль. - Эдуард Русаков - Советская классическая проза
- Советская авиация в боях над Красным Бором и Смердыней. Февраль-март 1943 - Илья Прокофьев - История
- Крест на ладони - Анна и Татьяна Аксинины - Остросюжетные любовные романы / Русская классическая проза
- Суженые - Крисси Смит - Любовно-фантастические романы
- Конец тьмы (Капкан на Волчью стаю) - Джон Макдональд - Криминальный детектив