Повесть о красном Дундиче - Владимир Богомолов
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Повесть о красном Дундиче
- Автор: Владимир Богомолов
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понимало и белогвардейское командование силу и мощь крупных кавалерийских соединений, потому и решился Улагай на генеральное сражение. Под Аксайской он расставил заранее свои эскадроны таким образом, что вся низина перед станицей охватывалась подковой. Сам же встал на холме возле ветряка с перебитыми крыльями. Тут и оркестр полковой поставил. Приказал капельмейстеру играть бодрые марши, а когда буденовцы, как суслики, разбегутся по степи, исполнить гимн «Славься, славься!».
Видит Буденный — не избежать открытого боя. На ходу провел совещание штаба. Договорились скрыть за колонной тачанки и идти прямо по дороге, а подойдя метров на сто, развернуться и выпустить тачанки вперед. Пулеметами пробить брешь и ворваться в ряды врагов. Комдив верил: улагаевцы не выдержат сабельного удара его бойцов.
— Сбор назначаю в Абганерово. После прорыва веем идти туда, — предупредил Буденный командиров эскадронов.
В молчании двигались конники на позиции врага. Только слышен был цокот копыт, лошадиный храп да звон сбруи.
Вот уже до первых рядов осталось триста, двести метров. Белые не стреляют, чего-то ждут. Тут закралась тревога в сердце Буденного: а вдруг Улагай тоже держит в загашнике пулеметные тачанки? Полоснут с фронта или флангов. Семен Михайлович посмотрел на своих заместителей выжидающе, словно спрашивал: не пора ли открыть карты? Но те продолжали скакать как ни в чем не бывало. «Молодцы, — с восхищенном подумал комдив. — Железные нервы у ребят».
А белогвардейские офицеры тоже выжидающе смотрят на генерала: не пора ли дать команду «Шашки вон!» и во весь аллюр устремиться на красных конников? Но Улагай, надменно сощурив и без того узкие глаза, всем видом дает понять, что надо учиться выдержке, надо действовать так, чтобы ни один буденовец не ушел из мешка. А для этого придется набраться терпения и подождать минуту-другую: пусть красные тылами втянутся в выстроенную генералом подкову.
Когда до белых оставалось каких-нибудь полторы сотни метров, Буденный взметнул шашку над головой, и тотчас по этому сигналу эскадроны разомкнулись, устремившись на фланги казаков, и вылетела вперед дюжина тачанок. Пулеметы хлестнули разом. Белые, не ожидавшие такого маневра, опешили.
От передового полка красных отделилась небольшая группа всадников и с криком, свистом, стрельбой помчалась прямо на холм, где на рессорных дрожках чего-то требовал, кому-то приказывал Улагай. Впереди отряда на рыжем коне скакал всадник, в котором Буденный без труда узнал Дундича.
Казаки не успели даже произвести дружный залп. Смятые лошадьми, они шарахнулись в сторону, в их рядах образовалась брешь. В нее, как вода в промоину, сейчас же устремился головной полк дивизии. И когда красные смешались с белыми и начался рукопашный бой, тут уж ни пулеметы, ни винтовки генерала не могли помочь.
Охрана, застигнутая врасплох Дундичем, еле успела отогнать дрожки с Улагаем к станице. Видя бегство генерала, полки беспорядочно начали отходить за реку. Музыканты тоже повскакивали в седла и — в степь. Думали, красные скоро отстанут, пойдут своей дорогой на Царицын. Потому и свернули подальше от станицы. Скачут версту, скачут вторую, а буденовцы висят у них на хвосте. Чтобы легче лошадям было, побросали музыканты барабаны, литавры и медные трубы: потом, мол, соберем.
«Ну, придворные капель-дудки! — рассердился Дундич, приказав подобрать инструменты. — Не помогут вам ни боги, ни генералы». И когда оркестранты спустились в широкую впадину, Иван Антонович вышел дударям наперерез, направил наган на капельмейстера:
— Стоп, или я тебя сниму с коня вот этой штукой!
Понуро ждут музыканты своей участи. А Дундич, подъехав, велел всем спешиться и разобрать свои инструменты. Но те глядят на капельмейстера и не двигаются с места.
— Для чего нам трубы на том свете? — сказал капельмейстер. — Ведь все равно сейчас всех в расход пустите. Говорили господа офицеры, что красные пленных не берут.
— Ну! — повысил голос Дундич. — Оглохли, что ли? Как господам генералам, так с великой радостью трубили, а как пролетариату послужить, так и слух пропал?
— Что ж, ребята, — сказал загробным голосом капельмейстер, — Потешим красных перед кончиной.
Разобрали музыканты инструменты. Ждут, мнутся. А Дундич думает: можно теперь идти в Абганерово, а может, сначала послушать, как исполняет оркестр «Интернационал»? Посоветовался с товарищами. Те тоже не прочь оценить способности пленников.
Видят музыканты, что красные не спешат с расправой, и в их душах затлела надежда. Уж очень добродушный вид у буденовцев. При таком настроении и винтовку на безоружного не поднимешь. Приободрился капельмейстер и спрашивает:
— Так чем прикажете вас потешить: «Камаринской», «Прощанием славянки» или «Амурскими волнами»?
Достал из полевой сумки толстую, затертую на углах тетрадь и протянул Дундичу.
— Выбирайте, господин товарищ.
Иван Антонович бегло перелистал страницы и спросил:
— «Интернационал» есть?
— Нет, такого в репертуаре не держим, — чуть придрогнул голосом капельмейстер.
— Может, без нот сыграете? — спросил Дундич, видя искреннее огорчение пленников.
Но те отводят глаза в сторону: мол, мотива не знаем. Уловил их настроение командир отряда и говорит:
— А если мы вам споем, а вы за нами сыграете?
— Давайте попробуем, — согласился капельмейстер, видимо понимая, что игра стоит свеч.
Ну, начали! — произнес Дундич и сам запел глуховатым баритоном:
Вставай, проклятьем заклейменный,Весь мир голодных и рабов…
Кивком головы он призвал товарищей поддержать его. Они подхватили второй куплет:
Весь мир насилья мы разрушимДо основанья, а затем…
Припев уже пели дружно, на подъеме:
Это есть наш последний и решительный бой…
Капельмейстер, шевеля толстыми губами, что-то записал в тетради. Дундич заметил, как во время пения подтянулись не только бойцы, но и пленные.
— Сильная песня, — согласился капельмейстер. — И слова, как пики, в тело вонзаются.
— А написал их не какой-нибудь бард, а простой столяр Эжен Потье. Слыхал?
— Брехня это, по-моему, — не поверил музыкант. — Это все одно, как если бы я взял да и написал ораторию, а ее по всему миру разучили.
— И напишешь еще, — подбодрил пленника Иван Антонович.
— Богом не дано. И консерваторию не кончал.
— Я тебе что пел: «Ни бог, ни царь и не герой…» Уразумел? Ну, давай еще раз повторим.
…А в дивизии переполох: пропал отряд Дундича. Приказывает Буденный: снарядить несколько групп и послать в степь на поиски. Может, ведет Дундич бой и нуждается в помощи? Поскакали группы в разные концы. Ищут час, другой — нет Дундича. Возвратились, доложили, что в одной балке встретили белых. Они что-то непонятное играют — то ли «Это есть наш последний…», то ли «Боже, царя храни…».
— Где они? — спросил Буденный, садясь на коня. — А ну покажите мне тех музыкантов.
Промчались всадники километра два по степи, видят: в ендове горит костер, над блескучими жаркими языками, словно светляки, роятся искры, а вокруг бойцы сидят. Золотятся в их руках медные трубы. И что-то волнующе-знакомое играют музыканты.
Приосанился комдив, подкрутил кончики усов и дал шпоры своему Казбеку. Подскакал, осадил разгоряченного дончака, соскочил на мочажину и защелкал плеткой по голенищам сапог.
— Ты что же это, партизанская твоя душа, сидишь тут и в ус не дуешь? — с ходу начал отчитывать виновника Семен Михайлович. — Может, там уже дивизию смяли и растерзали, а ты тут музыку слушаешь!
Понурил голову Дундич. Молчит. Знает вспыльчивый характер комдива: возрази, когда не прав, — сверх меры схлопочешь. Видел же он, что дивизия опрокинула улагаевцсв, потому и погнался за музыкантами. Конечно, за задержку он готов держать ответ. Но ведь какой подарок подготовил! Неужто не оценит Семен Михайлович?
— Ну, что молчишь, как статуя? — приблизился к Дундичу комдив. — А если бы тебя ухлопали тут? Герой какой нашелся! И вы тоже хороши, — грозно глянул на стоящих разведчиков. — Вшестером решили отличиться.
— Не отличиться, — посмел подать голос Иван Шпитальный. — Музыкантов решили приобрести.
— Ишь, купец выискался.
Уловив перемену в настроении комдива, Дундич сказал, что очень ему захотелось преподнести Буденному к Первомаю подарок: чтобы вышла дивизия на парад со своим оркестром, и непременно с «Интернационалом».
— Ну, тогда другое дело, — завеселел Семен Михайлович и сунул плетку за голенище сапога.
Оглядел музыкантов, потрогал трубы и барабан, удовлетворенно крякнул и сказал:
— Мне хлопцы донесли, что видели отряд, но только улаганский: он играл что-то непонятное, вроде «Боже, царя храни!», Я сразу сообразил, что это не белые. Ну какие, к дьяволу, беляки осмелятся на всю степь греметь. До этого только наш Дундич может додуматься.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны - Наталья Борисовна Граматчикова - История / Политика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Приключения Натаниэля Старбака - Бернард Корнуэлл - Историческая проза
- Тот - Алесса Торн - Любовно-фантастические романы