Три поколения - Ефим Пермитин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Три поколения
- Автор: Ефим Пермитин
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А чарующая, древняя, как мир, песня все лилась и лилась с высокой кроны сосны.
Андрей пытался уловить мелодию глухариной песни и не мог. В простой на первый взгляд, как просто все в природе, глухариной песне, в то же время ему чудилась такая поэтическая глубина, в каждом колене ее было столько тончайших оттенков, что ни запомнить, ни тем более воспроизвести ее действительно не было никакой возможности.
Неизвестно, сколько бы еще времени любовался Андрей певцом и глухушей, если бы сбоку не грянул оглушающий выстрел. Глухарь дрогнул, на секунду задержался на сучке и упал в жидкий, фонтаном брызнувший снег.
Витька Барышев, с дымящимся стволом крупнокалиберной берданки, подскочил к поверженному петуху и поднял его за поникшую голову.
Гул выстрела нарушил очарование леса. Все замерло, даже тетерева смолкли, а конопатое лицо Витьки сияло радостью. Андрей тяжело вздохнул. «Не будет покоя», — подумал он и шагнул навстречу молодому охотнику.
Никогда еще Андрей так нетерпеливо не ждал тепла, наступления настоящей весны. Он верил, что в горячке полевых работ обмелеют и тоска и боль, забудется то, что никак не забывалось сейчас. Но настоящая весна, как назло, не наступала, хотя давно прилетели крылатые ее вестники: грачи, жаворонки, журавли. А Витька Барышев видел и первых уток. Появилась даже синица, но и она, против обыкновения, не принесла на хвосте настоящей весны. День тепло, неделю холод.
— На хромом пегом быке едет нынче на Алтай весна. В прошлом году в эту пору разгар сева был, нынче без шубы и на задворки не выйдешь, — говорили местные крестьяне.
— Зато и снегов! Нынче ухватывай, сей не жалей, окупит землица-матушка!
— Мы-то спешим, да она не торопится. Будто чует целина, что доживает последние денечки; как ленивый тракторист, глаз продрать не хочет, — шутили механизаторы.
— Пусть не торопится, пусть будет поздняя, да вода спорая — верное это дело к урожаю!..
Примет незаурядного будущего урожая было много. Накопленные поколениями наблюдательных землеробов, они радовали сердца людей. И о чем бы ни говорили и колхозники и трактористы, а обязательно возвращались к посевной, к урожаю: так хотелось, чтоб после многолетней засухи припожаловал бы наконец этот долгожданный урожай-батюшка.
…Тракторные отряды вышли в поле по снегу. «Задерживать талые воды, прибивать влагу» — так говорилось в приказе директора МТС.
Радовались выезду в поле беспокойные тракторные бригады. Так радуются рыбаки перед началом путины, охотники — при сборах в тайгу. Неискоренима в душе человека весенняя тяга из жилья под просторный купол неба.
— Пусть даже померзнешь немного, зато увидишь, разберешься, что у тебя есть, чего не хватает.
Но нынче тракторные отряды мерзли в поле больше чем следует…
И вот, наконец, после нудной «сивой перемежицы» выдался безветренный, теплый вечер. Задымились, запаровали поля, залились в благословенной лазури жаворонки. Казалось, небо потрескивало от их пения. Из прокопченных бригадных станов на солнечный угрев вылезли трактористы, прицепщики, повариха; разнежились, засмотрелись на широкий простор.
Река заливала луга. За лугами, в дымчатой дреме — лес, за зубчатую его гриву садилось солнце. Пожаром запылали и облака и верхушки деревьев на горизонте. Мечтательный Саша Фарутин смотрел на синь леса, и ему казалось, что зубчатые стены его стерегут неизведанный манящий край, куда они, молодые механизаторы, должны найти дорогу. Обязательно должны — пусть с боем, с великими трудностями, но найти!
«Поход в будущее! Я — в голове колонны… — Сашка начал было складывать стихи, но, почувствовав их убогость, бросил. — Буду лучше смотреть и мечтать…»
На тополь у стана сел скворец, вытянул шейку в сторону уходящего солнца и залился на разные голоса.
Бригадир Шукайло поднял чернокудрую голову:
— Оттаял, сердяга! А то все сидел, напялив черненый свой полушубчишко на самые глаза, и думал, наверное: «С такого бы холоду сто грамм тяпнуть!»
К трактористам подошел старый чабан из колхоза «Красный урожай», пасший овец на целинной гриве.
— Чему радуетесь, мужики?
— Весеннему ворожею — скворцу, — ответил за всех бригадир.
— Да что-то они нынче ворожат, ворожат, а наворожить не могут: упирается весна, да и только. Я вот собственными глазами суслика видел. А уж если этот стервеныш макушку из норки покажет, значит, пришла она, матушка. Нынче же смотрю и не верю: «Обманет!» — Старик замолчал и тоже засмотрелся на жаркий золотой закат.
А весна на разные голоса продолжала уверять, что она пришла. Перекликались остановившиеся в полях на ночевку легкоперые казарки, радуя сердца охотников, жирным баском гоготали гуменники; со свистом, как пущенные из пращи, неслись утки разных пород. А под самым куполом неба, на широких спиралях, роняя грозный клекот, плавал властелин воздушных и степных просторов, узорнокрылый беркут-балобан. Черный, белохвостый, он в отблесках зари то занимался пламенем, то краснел, как живой флаг. Степь казалась безмерной, молитвенно тихой. В таком же безмерном покойном небе проплывали румяные облака. Хмельным весенним маревом курилась непросохшая целина. Она дышала ароматами старого ковыля, духмяной горечью полыни.
И гомон птиц на солнцезакате и терпкие запахи земли волновали трактористов.
— Марит-то, марит-то, батюшки! Ночью того и гляди первый дождичек соберется. — Опьяневшими глазами Иван Анисимович окинул медленно гаснувший закат и пошел. Он не мог усидеть у будки, ему хотелось с глазу на глаз побыть с весной.
Шукайло сел на кротороину и стал «пытать грунт». Земля на глуби была тверда и мертвецки холодна, но корочка уже отмякла и ожила. На прогретой дернине, приподнимая бурую ветошь, уже пробивались чуть заметные ворсинки изумрудной травы. Острые, как шильце, с первой же минуты своего рождения они набирали силу: неудержимо тянулись к теплу, к солнцу!
22 апреля над полями прокатилась невиданной силы гроза. Широкая и внезапная, какими обычно бывают грозы в степях, с фиолетово-голубыми огненными разрядами, она громыхнула с такой обвальной силой, что перепугала отары мериносов. Овцы рассыпным строем неслись по степи с такой же стремительностью, с какой в небе летели гонимые ураганным ветром тучи. Казалось, и земля и небо взбесились и мчатся куда-то в клокочущую пропасть.
Через полчаса ливень стих. Овцы остановились, засияло солнце, заискрилась зеленым пламенем мгновенно выметнувшаяся из земли обмытая молодая трава.
Тимофей Павлович Уточкин с перевязанной щекой (он страдал от воспаления надкостницы) поспешно вошел к директору. Он был в резиновых, забрызганных грязью сапогах, в защитной, военного образца фуражке и в коротенькой бобриковой куртке. Несмотря на мучившую его зубную боль, Уточкин все время проводил в тракторных отрядах и только что вернулся с полей.
— Подходит земелька! Этот ливень смыл последний снег. А мы с тобой, Константин Садокович, не готовы.
— Как не готовы?
— Первачей не определили.
— Каких первачей?
— Лучших трактористов в отрядах, которым можно поручить первую борозду на целине.
— Ах, ты вон о чем!..
— Давай договоримся, Константин Садокович, с первых же шагов поощрять трудовое рвение. Честь провести первую борозду на целине — великая честь! Историческая весна!
Боголепов пристально посмотрел на Уточкина.
— Да, весна эта, буду прямо говорить… Ну что ж, давай посмотрим, кто у нас достоин такой высокой чести.
…Вечером в МТС позвонил Леонтьев. К телефону подошел Андрей.
— Скоро начнете?
— Завтра, Василий Николаевич.
— Где?
— У красноурожаевцев.
— Добро! С рассветом к вам Гордей Миронович будет.
Через полчаса позвонил председатель райисполкома.
— Кто у телефона?
— Главный агроном Корнев.
— Андрюша!.. — Разговор пресекся: старик закашлялся в трубку.
Со звуками этого родного голоса, с которым была связана вся юность Андрея, в его душе из какого-то канувшего в вечность далёка сразу выплыло: большое село Маральи Рожки, спускающийся с гор вечер, кипящий на крыльце самовар, пахучий дым из трубы, шум водопада Сорвёнка, большая рука деда на голове… Андрей даже глаза закрыл.
— Андрюша! Ну, как ты?.. Свирепствуешь? Не позоришь корневскую породу? Как у вас с первой-то бороздой?
— Завтра у красноурожайцев, Гордей Миронович, — постеснявшись назвать деда дедом, ответил Андрей.
— Слава богу, наконец-то!.. С нынешней весной не только вы, молодежь, а и мы, старики, зубы до десен съели… Жди меня с бабкиными постряпеньками. Слышишь?
— Слышу, дедушка, слышу…
Честь вести первую борозду на целине в Войковской МТС выпала Саше Фарутину. Это была премия за усердную его работу в тяжелые дни спешного ремонта тракторов и подвозки кормов в колхозе.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Строительство печи в дачном домике - Илья Мельников - Сад и огород
- Желание и умение делиться душевным теплом - Александр Иванович Алтунин - Менеджмент и кадры / Науки: разное
- Большая книга ужасов. Особняк ночных кошмаров (сборник) - Елена Артамонова - Детская фантастика
- Мир Полуночи - Кира Стрельникова - Ужасы и Мистика