Похищение Луны - Константинэ Гамсахурдиа
- Дата:17.07.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Похищение Луны
- Автор: Константинэ Гамсахурдиа
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец Каролина взяла под руку маленького, лысого доктора и повела его в комнату Тамар. Тариэл поспешил туда и через полураскрытую дверь успел заметить, как доктор достал из портфеля два никелированных инструмента, таких же, какие священник не раз видел в кабинете Херипса. Потом Каролина закрыла дверь.
У дедушки Тариэла подкосились ноги. Обхватив правой рукой шею Лукайя, он велел отвести себя в гостиную.
Упав на кожаный диван, сидел, откинув голову, и, чувствуя, что задыхается, открытым ртом ловил воздух. В глазах у него вертелись огненные круги.
Вдруг начался звон в ушах. А у священника была примета, что звон в ушах — это предвестье большого несчастья.
Бесконечно долгими показались Тариэлу те десять минут, которые понадобились Перадзе, чтобы осмотреть Тамар и нацарапать на бумаге несколько слов по-латыни.
Заслышав шаги врача, Тариэл вскочил — откуда только взялась сила в ногах? — и, охваченный волнением, спросил:
— Ну как, доктор?
Тот склонил голову набок, нахмурился.
— Я думаю, уважаемый Тариэл, — произнес он, — что не следует преуменьшать опасность. Положение чрезвычайно серьезное.
— Но что именно, что?! — еще пуще взволновался старик.
— У нее небольшое сотрясение мозга, — после некоторого раздумья сказал врач.
При этих словах дедушка Тариэл схватился за голову.
— Положение серьезное, — повторил Перадзе. — У вашей дочери сильная душевная депрессия, которая осложняет болезнь.
Доктор замолчал. Это молчание показалось дедушке Тариэлу невыносимым. Непонятное слово «депрессия» ошеломило его, превратилось в символ несчастья, траурным покровом обволокло его сознание. Доктор не догадался заменить его словами «подавленное состояние».
— Кроме того, мы имеем дело еще с другим обстоятельством. Вот приедет Херипс, я поговорю с ним; так будет лучше, — сказал Перадзе и взялся за шляпу.
— Как это «поговорите с Херипсом»? А я кто? — повысил голос дедушка Тариэл. — Почему Херипс? Кому вы должны сказать о состоянии моей дочери — мне или Херипсу? Херипс…
Тут у него начал заплетаться язык, запрыгала правая бровь, старик ухватился за спинку кресла. Но усилием воли преодолев слабость, он шагнул к доктору и, потрясая кулаками, закричал:
— Сейчас же скажите, что с моей дочерью? Сейчас же! Не то вы не уйдете отсюда!
В гостиную вошла Каролина и стала рядом с Перадзе. Она вся трепетала.
Заметив это, дедушка Тариэл еще настойчивее потребовал ответа.
Перадзе пожал плечами, переглянулся с Каролиной и, обратившись к старику, сухо сказал:
— Вы правы, именно вам первому я обязан сказать, что случилось с вашей дочерью. Возьмите себя в руки: ваша дочь беременна.
— Что, что? Что он сказал?.. Что вы за вздор несете?! — вскричал старик.
И вдруг, выпрямившись, кинулся к доктору, схватил его обеими руками за борт пиджака и начал трясти этого надутого человечка.
— Как вы смеете говорить мне такие вещи! За кого вы меня принимаете? Очнитесь, сударь! Вы в семье Тариэла Шервашидзе, слышите? Ни черта вы, доктора, не понимаете! Да я и не вызывал вас вовсе. Я приглашал доктора Шургая, а почему-то явились вы. Чтоб я вас больше не видел в моем доме…
Доктор побелел, зло взглянул на Каролину. Потом молча отвел руки Тариэла и направился к двери.
Грузное тело священника пошатнулось, у него запрокинулась голова. Каролина и Лукайя кинулись к нему и уложили потерявшего сознание старика на диван.
.ПИСЬМА ИЗ МАХВШСКОЙ БАШНИ
«Пещера великанов».
1932 г. 14 января.
Дорогая Каролина!
Странный случай приключился со мной недавно. Говоря по правде, в этом скорее повинна лихорадка.
Всю неделю моросил дождь, шел снег и свирепствовала метель. Совершенно размыло тропинки. Мы уже не могли пользоваться ни кошками, ни лыжами, ни альпенштоками.
У нас кончился хлеб, не было соли и даже воды, потому что тропинки, которые вели к железным источникам, сделались непроходимыми. Саур и Арзакан, не выдержав, вернулись в башню Махвша. Под конец изменили нам и Тенгиз, и Осман.
Но Темур, наш предводитель, не сдавался. Надо видеть, как прыгает по кручам этот старик! Я прозвал его туром.
Увязавшись за ним, я тоже карабкаюсь по обрывам.
И сколько раз Темур спасал меня от смерти!
Однажды у меня выскользнул альпеншток, я споткнулся и повис, уцепившись кое-как за обледенелую скалу.
— Не гляди вниз! — крикнул мне Темур и, прыгнув, точно рысь, схватил меня за руку.
В подобных случаях не следует смотреть в бездну. Если глянешь невзначай, — тогда пропал.
Но ведь вы знаете, как падок я на острые ощущения. И вы поймете, каких огромных усилий стоит мне удержаться от соблазна. Взгляд мой нет-нет да скользнет к бездне.
По утрам, кончив молиться богине охоты Дали, Темур тотчас же начинает читать мне наставления. Первое из них: «Избегай глядеть в пропасть». (Выло бы хорошо, если бы Темур о детства был приставлен ко мне дядькой. Тогда из меня вышел бы скромный и благоразумный гражданин.)
Много раз возвращался я в пещеру промокшим до костей. У нас вышли и дрова. Ночевка в холоде, без огня, еще больше подорвала мои силы. Возобновились приступы лихорадки. До самой альпийской зоны дошла эта гиена, преследуя меня еще от колхидских болот.
Однажды Темур чуть свет вышел на охоту за глухарями. В последние дни у меня держалась температура, поэтому он не взял меня с собой.
Подремав немного, я очнулся. Не мог понять: утро ли, полдень или полночь? Ломота во всем теле, боль в коленях.
Гляжу на давно потухший очаг. Ни одной искорки не видно в нем.
Лежу, закутавшись в шубу из турьих шкур.
Почему-то шуба кажется мне легче пуха. Мне холодно, я стучу зубами. Вон там валяется бурка Темура.
Мечтаю: хоть бы пришел кто-нибудь и набросил на меня еще и эту бурку. Хочу приподняться, но не слушаются конечности. Такое ощущение, будто меня четвертовали и переломили мне позвоночник.
Кутаюсь в шубу, а она кажется мне легче пуха — шуба, сшитая из шкур семи туров! Ах, хоть бы пришел кто-нибудь и укрыл меня буркой Темура! Не только буркой, пусть положит на меня вон ту каменную плиту, чтобы я мог ощутить тяжесть!..
Гляжу на свет, проникающий через бойницы. Чуть-чуть приподняв голову, вглядываюсь в пасмурный день и в ледники, поблескивающие точно олово.
Свет и холод врываются через бойницы. Пепельно-серые тучи несутся к северу, беременные дождем тучи. Они то катятся, настигая друг друга, подобно мутным волнам Ингура, то, завихренные, крутятся столбом, словно пыльный смерч в пустыне.
Это потрясающее зрелище.
Отворачиваюсь от холодного очага. В углу лежат две потухшие лучины и несколько обуглившихся поленьев, припрятанных Темуром про черный день.
Он, бывало, говорил нам:
— Вы, люди долины, жадны. Сохраним это на случай, если кто-нибудь из нас заболеет.
Теперь я беспрекословно выполняю все указания Темура, не нарушаю табу, не стреляю в вожака, пока не покажется все стадо, и не курю, ибо знаю: тур осторожен, а ветер — злостный сплетник. На охоте я стараюсь не дышать и так осторожно двигаюсь, что не слышно ни малейшего шороха.
В одном лишь я грешу: по утрам, вставая, не творю молитву и не обращаюсь к богине охоты Дали со словами: «О божество, сотворившее дичь!..»
А не делаю я этого из убеждения, что на молитву должен становиться лишь тот, кто действительно верит в могущество бога. В противном случае он только смешон.
Как молиться мне, нечестивому, не верящему ни в Дали, ни в сатану?..
Но я слишком отвлекся. Говорил о дровах, а получилась атеистическая пропаганда. (Впрочем, так часто бывает: начнут разговор о гвозде, а кончат заупокойной.)
Итак, снова поворачиваюсь к очагу, — и что же! Кто-то развел огонь. Мало того, зажег еще семь лучин, и вот льют сияние в пещере семь ярких лучин, точно семь золотых подсвечников, Приятный запах стоит в Пещере великанов.
С трудом поднимаю руку, гляжу на часы. Они остановились. Остановилось и время. Не слышно ни малейшего шороха.
Надо мной высятся огромные своды пещеры, темные, какие-то незнакомые и таинственные, как своды готического храма, и висит окаменевшая плесень, покрытая копотью, и почерневшие от дыма ледяные сосульки. Я гляжу на семь подсвечников. Любопытно, кто их зажег?
Время остановилось. Остановилось и кровообращение во мне. Я совершенно обессилел. Для меня очевидна моя внезапная кончина. Холод заморозил мой разум — холод и мрак.
Память о моем земном прошлом отлетела от меня. Кончился сегодняшний день, сгинуло изменчивое время. Из бесконечного круга блестящих дней выпал этот день — пепельного цвета, ледяной.
Лежу, освобожденный от составлявших меня элементов. И ни мысль, ни позвоночник, ни конечности не подчиняются мне больше. Отныне отнята у меня способность познать, кто я и где я.
- Последняя песня Земли - Дмитрий Колодан - Научная Фантастика
- Солнечная песня - Мэри Картер - Исторические любовные романы
- Свет луны на воде - Хильда Никсон - Короткие любовные романы
- Легенды ночных стражей: Похищение - Кэтрин Ласки - Сказка
- Похищение свободы - Вольфганг Шрайер - Проза