Русская канарейка. Блудный сын - Дина Рубина
- Дата:27.07.2024
- Категория: Проза / Русская современная проза
- Название: Русская канарейка. Блудный сын
- Автор: Дина Рубина
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Аудиокнига "Русская канарейка. Блудный сын" от Дины Рубиной
📚 "Русская канарейка. Блудный сын" - это захватывающий роман о судьбе главного героя, который сталкивается с трудностями и испытаниями на своем пути. В этой книге автор погружает нас в мир страстей, любви и предательства, раскрывая тему семейных отношений и поиска истинного смысла жизни.
Главный герой, *Блудный сын*, пытается найти свое место в жизни, преодолевая множество препятствий и противоречий. Его путь к самопознанию и принятию себя наполнен сложными решениями и неожиданными поворотами событий.
Дина Рубина - талантливый писатель, чьи произведения поражают глубиной и искренностью. Ее книги всегда вызывают море эмоций и заставляют задуматься над важными жизненными вопросами.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения отечественных и зарубежных авторов, которые подарят вам удивительные моменты в мире литературы.
Не упустите возможность окунуться в увлекательные истории, которые раскроют перед вами новые грани человеческих чувств и эмоций. Погрузитесь в мир книг вместе с нами!
Погрузитесь в мир русской современной прозы с аудиокнигой "Русская канарейка. Блудный сын" от Дины Рубиной и насладитесь увлекательным чтением!
Ссылка на категорию аудиокниги: Русская современная проза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сколько тут комнат? – спросила она, тронув Марка за руку.
– На этаже? – спросил Марк, обернувшись.
– Нет, вообще, в замке?
Он рассмеялся, будто она спросила о количестве птиц в здешнем парке, тоже взял ее за руку и ласково сказал:
– Кто ж их может сосчитать, дорогая. Здесь веками достраивалось то и это, потом еще какое-то крыло, и еще пристройка, и еще башенка… И кому понадобилась бы эта статистика?
Нужную спальню сам хозяин отыскал с третьей попытки: вначале сунулись в комнату с пыльной тушей старого рояля среди обломков стульев и оттоманок, затем нырнули в какую-то, судя по высоким книжным стеллажам, библиотеку, трижды в коридорах шарахались от зеркал, с амальгамой, изъеденной, как тело прокаженного: зловещие рожи, что глядели оттуда, оказывались их собственными лицами, подпаленными светом фонарика…
Наконец, одолев очередное колено этого сновиденного коридора, Марк завернул за угол, издал охотничий вопль, толкнул дверь и, нашарив выключатель, щелкнул.
Здесь ожили и люстра, и два прикроватных бра. Выплыла – на подиуме, как сцена в кафешантане, – огромная, с резным изголовьем, с жеманным кисейным пологом дубовая кровать, идеально застеленная белоснежным бельем. У стены напротив – такой же дубовый заковыристый шкаф, типа исповедальни из ташкентского костела, длинная скамья с высокой спинкой и комод, на который и была немедленно водружена клетка с притихшим от страха и качки Желтухиным.
Ничего лишнего в этой комнате не было, кроме грандиозного кресла с такой же резной лиственно-желудевой спинкой чрезвычайной высоты и строгости – кресла, явно перевезенного в опочивальню из зала королевского суда.
Это был блаженный конец пути, их ночлег, их райская обитель…
Марк, несколько смущенный лоцман, улыбнулся Айе и сказал:
– Надеюсь, дорогая, этот наглец не посмеет вас тревожить, и вы проспите ночь, полностью откинув копыта. – И Леону: – Старина, весь этаж в вашем распоряжении. Ты еще помнишь, где ванная?
– Да, тут недалеко, – ответил Леон, – километров пять. Но…
– Но горячей воды сегодня нет, – покладисто завершил Марк, вручая им фонарик, как букет фиалок – лампочкой кверху; после чего бесстрашно канул во тьму. И откуда-то (из какого камина?) докрикнул с дружеским смешком: – Только снимите обувь, когда полезете в кровать! И сами виноваты, предупреждать на… – Дальше эхо заструилось ему вслед, уползло, шурша вслед угасающим шагам.
– Он что-то сказал? – спросила Айя.
– Ничего хорошего, моя бедная принцесса. Пойдем все же, попытаем счастья в этой проклятой ванной?
Минут десять кротовьих блужданий под шуточки Леона, что метки надо бы ставить, как Том Сойер – на стенах пещеры, потребовались, чтобы разыскать ванную. Нашарили выключатель – и сиротский свет одинокой лампочки явил им стылое великолепие мраморных площадей.
– Вот это да-а-а… – прошептала зачарованная Айя. – Где кончается сия бальная зала? И где обещанная галерея для менестрелей?
Действительно, огромное до оторопи помещение можно было запросто принять за что угодно: зал конгрессов ООН, главную площадку Карнеги-холла… Одинокая лампочка – высоко, в небесах потолка – не в силах была зажечь и умножить огни в подвесках хрустальной люстры. В этом жидком, как спитой чай, свете (Барышня такой чай называла «пишерс»[2] и требовала, чтобы экономная Стеша немедленно заварила свежий черный прямо в ее стакане) торжественными ладьями плыли вдоль стен две глубокие, обшитые красным деревом мраморные ванны. Из оскаленных пастей бронзовых львиных морд торчали бронзовые краны.
От всего веяло холодом склепа: от бугристых стен (те же обои «флёр-де-лис», темные, как кожа христианских мучеников), от огромных высоченных окон с бархатными портьерами, от мраморного столика, от кокетливого новенького биде и шаткого унитаза шестидесятых годов прошлого столетия, с подвесным бачком и свисающей на цепи фаянсовой грушей. Когда окоченевшей рукой Айя открыла кран, из него полилась струйка ледяной воды.
Так что из всех предметов этой блистательной залы они решились почтить вниманием только унитаз, после чего пустились в обратный путь мрачными катакомбами коридоров, трижды обознавшись на тех же поворотах: сначала уткнувшись в тусклый бок давно онемевшего рояля, потом сунувшись в библиотеку.
Сколупнув только обувь, и то по наказу Марка и из уважения к трудам хозяйки, в постель заползли одетыми, не сняв ни свитеров, ни джинсов («Ночь любви отменяется, и меня не осудит даже изголодавшийся подводник», – бормотал Леон), обнялись покрепче и закопались под одеяло, как в сугроб, выбивая зубами мелкий зуммер.
Посреди ночи Леон не выдержал, вскочил, сорвал одну из портьер и накрылся с головой пыльным бархатом давно усопших королей…
* * *…который утром оказался истинно королевским: винно-красным, ликующим, неумирающим, и курился мириадами веселых пылинок, облегая силуэт спящей на боку Айи.
Плита солнечного света, косо вывалившись из высокого окна, лишенного ночью гардины, падала на обои цвета топленого молока или старой кости – местами они потемнели до умбры жженой, но сохранили грубую текстуру дорогих обоев позапрошлого века: все тот же рельеф «бурбонских лилий», благородная труха поблескивающей в утреннем солнце позолоты.
Сейчас комната выглядела светлой и просторной; всюду – на столбцах балдахина, карнизах и дверцах шкафа, на высокой спинке прокурорского кресла – весело лепетали резные дубовые листья, пересыпанные ядреными желудями.
Изголовье кровати, сработанное искусным резчиком, являло собой кавалькаду пышнотелых нимф, окру живших разнузданного сатира. Видимо, лет триста назад сей игривый барельеф служил хозяевам замка чем-то вроде возбуждающей картинки из «Плейбоя».
Вместо сорванной гардины голубело небо, усердно протертое вчерашней бурей, а откуда-то снизу (чудесное наваждение? ведь это не может быть записью?!) – поднимались «Дунайские волны» в живом исполнении симфонического оркестра – конечно, малый состав, но и того хватит, чтобы согнать ослика с его газона.
Откуда оркестр? Ну да, в прошлый раз Марк рассказывал о своем друге, дирижере местного городского коллектива: тот конфликтует с кем-то из администрации концертного зала, и потому по выходным дням Марк пускает оркестрантов репетировать в замке…
Музыка, несмотря на «волновую природу звука», не могла разбудить «принцессу на горошине», закутанную в портьеру, в одеяло, одетую в джинсы, майку и джемпер: слишком надежно упаковано это чуткое тело. Айя крепко спала: пунцовая щека, належенная за ночь, даже на взгляд излучала жар.
Он тронул губами горячую бархатную щеку в ореоле золотых пылинок… не дождался ни единого движения в ответ и принялся за осторожные раскопки, бормоча:
– Безобразие… это археология какая-то… это какие-то римские колесницы, рыцарские латы… чертов пояс верности…
На последнем этапе раскопок она шевельнулась, заскулила сквозь сон, захныкала, выпутывая из губ медленные:
– Н-ну-у-у… н-н-невежливо… дайте ребенку поспа-а-ать…
Как это – поспать, возразил он, терпеливо выкапывая ее из-под слоев старых пыльных портьер, разворачивая, распеленывая, как мумию, я археолог, у меня плановая расчистка местности. Шеф, у меня персонал простаивает, можете убедиться… И тихо, вкрадчиво высвобождая из-под завала белья, одежды и гардин ее горячее – обожжешься! – тело, ахая при обнаружении очередного артефакта, выцеловывая его и бормоча: «Герцль, где моя грудка?», приговаривая: «Вот старшая… а вот младшая… а вот и старшая… а познакомьтесь: моя младшая…»
– Боже, как строго на нас смотрит призрак прокурора из того кресла… Нет, только глянь на эту порнографию у тебя над головой… Слышь, нимфа?! Открой глаза. Если б у меня был такой… персонал, как у этого с-с-сати-и-ира-а-а… я бы пере… пел всех сопрано во всех королевских… – …вдруг умолк, прислушиваясь к музыке, будто ожидая сигнала…
– Ну?! – учащенно дыша, выдохнула она; глаза уже открыты (светлый текучий мед, прозрачный янтарь в солнечном луче, зеленоватый, с вишневыми искрами): – Ау, персона-ал?!
И его разбойничий глаз, смола горючая, близко-близко к ее губам, а голова в профиль – к окну:
– Постой… это «Дунайские волны»… вступление… вот… вот сейчас…
И они накатили, эти волны, стремительные, жаркие, с качельными крутыми взлетами властного ритма, с этими божественными оттяжечками (внезапными – для людей непонимающих), с кружением комнаты вокруг королевской кровати, с опасным (на раз-два-три) поскрипыванием полога над головой, с яростным лучом солнца, прожигающим два тела на ветхом, но, черт побери, пурпурном, и значит, все же королевском бархате гардин… И несло, и кружило течение умопомрачительного вальса, всем составом оркестра внизу подхватывая и уверенно подводя неудержимо вальсирующую пару к заключительному аккорду финала…
- Белая голубка Кордовы - Дина Рубина - Современная проза
- Прощай, бизнес-ланч. Часть II. Изгнание из рая - Ё-Маззай - Биографии и Мемуары
- Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей - Александр Семенов - Политика
- Лондон. Разрушение стереотипов, или Нетуманный Вавилон - Александр Смотров - Гиды, путеводители
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция