Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2) - Уильям Теккерей
- Дата:13.09.2024
- Категория: Проза / Проза
- Название: Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2)
- Автор: Уильям Теккерей
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Признаться откровенно, обеды у полковника в эту пору его благоденствия проходили на редкость скучно. Никакие персики не могли поспорить свежестью со щечками Рози, никакое камчатное полотно - с белизной ее хорошеньких плечиков. Она, без сомнения, была очень счастлива, однако не одаривала своим счастьем других и обычно отвечала лишь улыбками на речи окружавших ее знакомых. Правда, это были все больше престарелые сановники, заслуженные офицеры с иссиня-черными усами, отставные судьи, возвратившиеся из Индии, и прочие подобные господа, занятые едой, а вовсе не тем, чтобы угождать дамам. Но как описать то трогательное счастье, которое испытывал полковник? Ту нежность, с какой он встречал свою дочь, когда она входила в комнату, шурша оборками и сверкая драгоценностями, с изящным ПЛАТОЧКОМ в руке - такая ясноглазая, златокудрая, с ямочками на щеках. Он подавал ей руку, и они ходили вместе по гостиной от одной группы гостей к другой, обмениваясь с ними изысканными замечаниями о погоде, катанье в Парке, выставке картин и даже об опере, ибо наш старик сопровождал свою милочку и в оперу, где торжественно дремал подле нее в своем белом жилете.
Возможно, это был самый счастливый период в жизни Томаса Ньюкома. Ни одна женщина (кроме разве той - пятьдесят лет назад) не любила его, кажется, так нежно, как эта девочка. А как он ею гордился, как о ней заботился! Если ей хоть капельку нездоровилось, он был уже сам не свой и посылал за докторами! Какие забавные письма получали они от Джеймса Бинни и как смеялись над ними; до чего почтительно извещал он миссис Мак обо всем, что происходило у них в доме, и до чего же восторженные ответы приходили ему от полковой дамы. Муж ее дочки Джози прочитал особую молитву о здравии полковника у них в церкви в Массельборо, а сама малютка Джо отправила ненаглядной сестрице жестянку домашнего печенья с просьбой от мужа, если можно, приобрести для него несколько акций знаменитой Индийской компании.
Компания эта, как вы догадываетесь, невероятно процветала, о чем можно было судить уже по тому, что один из ее директоров, честнейший человек на свете, считал возможным жить в подобной роскоши. Многие богачи Сити выказывали ему почтение. Братец Хобсон, хоть полковник и был в ссоре с главою их банка, все же оставался в дружеских отношениях с Томасом Ньюкомом, посещал его банкеты и давал ему ответные. На многих из них, разумеется, присутствовал Чарльз Ханимен и с улыбкой умиления благословлял обильную снедь. Полковник имел такое влияние на мистера Шеррика, что ходатайствовал перед ним за Чарльза и добился счастливого завершения романа, который развивался у нас на глазах между пастором и мисс Шеррик. Мистер Шеррик не намерен был при жизни расставаться с большими деньгами; более того, он даже убедил полковника Ньюкома, что вовсе не так богат, как думают. Однако благодаря хлопотам полковника, преподобный Ч. Ханимен получил место священника в Богли-Уолахе и поныне является всеобщим любимцем в этой процветающей местности.
Последнее время мы почти не вспоминали про Клайва, который, по правде говоря, находился где-то на заднем плане этого процветающего семейства. Чтобы доставить радость наилучшему из отцов и вернейшему из друзей, завещавшему племяннице большую часть своих сбережений, а также, чтобы раз и навсегда покончить с разговорами о женитьбе, Клайв Ньюком взял себе в жены хорошенькую и любящую девушку, которая почитала и обожала его превыше всех смертных и горела желанием сделать его счастливым. А его отец, - разве не снял бы он с себя последний сюртук, не лег бы под колесницу Джаггернаута, не отказался бы от любого удобства, удовольствия или наслажденья ради своего мальчика? Ну да, у него было юношеское увлечение, но он покончил с ним; одна тщеславная светская девица - обожаемая до слепоты (впрочем, не будем об этом!) - много лет играла им, а потом бросила, когда к ней посватался распутник с громким титулом и богатством. Что же ему теперь тосковать и плакать, оттого что его обманула бессердечная кокетка? Нет, у него достаточно мужества и гордости - он не раскиснет; он примет то, что ему уготовано судьбой (еще многие бы позавидовали, ей-богу!), исполнит заветную мечту отца и утешит его на склоне лет. И вот он сделал предложение. Он прошептал его Рози на ушко в гостиной, и девушка вздрогнула и зарделась, когда он взял ее послушную ручку; будущий свекор с восторгом расцеловал ее; добрые глаза старика Джеймса засветились радостью, а полковая дама обняла жениха и невесту и склонилась над ними в благословляющей позе, выражая удивление по поводу события, которое упорно готовила с того самого дня, как впервые увидела юного Ньюкома, прося у бога счастья своим детям. И поскольку всякое хорошее дело не терпит отлагательства, нашу достойную пару без промедления отвели к священнику, поженили - и дело с концом, - господа Гоби и Хоби только рты разинули, узнавши об этом. Итак, мой милый живописец, друг юных лет, пусть моя супруга изволит гневаться на тебя за этот брак, ее благоверный желает тебе счастья! Если бы кое-кто из нас сочетался браком с предметом своей первой любви, думаете, он был бы счастлив? Спросите, мистера Пенденниса про то, как он предавался скорби в шатрах своих, когда у него похитили его Брисеиду - девицу Костиган. Спросите бедного Джорджа Уорингтона, знавшего свои горести, да поможет ему бог! Неужели же Клайву идти в монастырь оттого, что предмет Номер Один отверг его любовь? И если уж его чаровница покинула его, ему оставалось только отдать свое сердце предмету Номер Два. Признаюсь, когда я высказал это мнение миссис Лоре, она разгневалась пуще прежнего.
Таков уж был от природы наш простодушный Томас Ньюком, что всегда видел только одну сторону дела и, обвинив про себя Этель в суетности, а ее брата в коварстве, уже не внимал никаким доводам, способным ослабить его неприязнь. Когда Лора попробовала было произнести слово-другое в защиту подруги, этот добрый джентльмен сурово остановил ее. Раз Этель была действительно кое в чем виновата, он ни за что не желал признать, что она не виновата во всех уж смертных грехах. Он отметал любые извинения и оправдания. Одержимый гневом, он готов был каждый поступок племянницы толковать самым для нее невыгодным образом.
- Маркиз Фаринтош отказался от нее, и поделом ей! - сказал он однажды в разговоре со мной, а я не считал себя вправе сообщать ему то, что мне было известно. - Об этом знает весь город, говорят во всех клубах. Мне стыдно и подумать, сэр, что дочь моего брата навлекла такой позор на нашу семью.
Напрасно я убеждал его, что моя жена, которой лучше знакомы все обстоятельства дела, куда мягче судит мисс Ньюком и даже исполнена к ней нежности и уважения.
- Ах, оставьте, сэр! - восклицал негодующий полковник. - Ваша жена сущий агнец, она не знает жизни, как мы, опытные мужчины, вот хотя бы я, сэр. - И больше не желал говорить об этом. Разумеется, подобное разномыслие породило некоторый холодок в отношениях между нами и отцом моего давнего друга.
Что касается Барнса Ньюкома, то этого мы, конечно, не защищали, а уж полковник, тот совсем не знал к нему снисхождения. Он припомнил слова, сказанные некогда Уорингтоном и приведенные мною в одной из предшествующих глав, и поклялся, что при первом удобном случае раздавит эту гадину. Он ненавидел Барнса и считал его мерзким предателем, трусом и преступником; ож не скрывал своего мнения; и Клайв, не простивший былых обид и перенесенных сердечных мук, а также унаследовавший отцовскую горячность, природную честность и ярую непримиримость ко лжи, полностью разделял неприязнь родителя к кузену и открыто выражал повсюду свое безмерное к нему презрение. Об Этель он не упоминал.
- Может, все так и есть, как ты рассказываешь, Пен. Надеюсь, что так. Что ж, дай бог! - говорил он. Но по тому, как подергивались его губы и мрачнело лицо, когда при нем упоминали ее имя или как-то пытались ее защитить, было ясно, что и оп теперь тоже плохо о ней думает.
- А что до ее брата, этого мерзавца, - повторял он, сжимая кулаки, - то я еще как-нибудь проучу его. Я бы просто перестал уважать себя, если бы простил все зло, причиненное мне этим подлецом. Прощать, говоришь?! Как бы не так!.. Шена, видно, пристрастилась таскать тебя на проповеди, Пен? К чему повторять эти ханжеские речи? Есть обиды, которых не должен прощать ни один честный человек, и я буду негодяем, если когда-нибудь подам руку этому проходимцу.
- Клайв придерживается морали ирокезов, - замечает Джордж Уорингтон, с наставительным видом посасывая трубку, - а отнюдь не той, что сейчас господствует в нашем обществе. Я-то, впрочем, считаю, что есть кое-какие основания предпочесть не нашу восточную точку зрения, а западную - позицию томагавков и оджибуэев. Право же, Клайв, - добавил он, - не желал бы я иметь вас с отцом своими противниками в какой-нибудь вендетте или междоусобице.
- А по-моему, - вмешался я, - лучше иметь полдюжины таких врагов, как Клайв с полковником, нежели одного вроде Барнса. Никогда не знаешь, где и какой удар готовит тебе этот мерзавец.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Охрана труда в здравоохранении - Игорь Наумов - Юриспруденция
- Два спальных места в Риме - Джон Апдайк - Проза