Радость и страх - Джойс Кэри
- Дата:13.11.2024
- Категория: Проза / Проза
- Название: Радость и страх
- Автор: Джойс Кэри
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А строгость Табиты сейчас вовсе не викторианская. Это строгость шестидесятилетней женщины, которая ненавидит весь мир, но еще не побеждена им, еще дерзает сердиться. Все ее мысли и поступки подсказаны этим презрительным гневом. Узнав через год, что Родуэл прошел в парламент, а еще через три месяца, что он женился на Кит, она думает: "Ну конечно, так я и знала. Родуэл из тех умников, что всегда знают, куда ветер дует, он-то добьется всего, чего захочет, а бедный Джон оказался жертвой и умер от разбитого сердца".
В церкви она ставит под сомнение слова проповеди. Про священника, который толкует о господнем милосердии к грешникам, думает: "Все это так, но почему он не говорит правду?" А правда, по ее мнению, состоит в том, что грешники не желают каяться, что весь мир погряз во зле.
С горьким удовлетворением она читает в газетах о том, как во всем мире детей пичкают партийной пропагандой и учат ненависти; как юношей готовят воевать за те или иные националистические лозунги. И, обходя в своем черном платье сад Амбарного дома, зорко высматривая улиток, она размышляет: "Чего же и ждать в таком мире, где Родуэлов считают крупными деятелями? Но погодите, скоро все это пойдет прахом. Вот тогда они увидят. Тогда узнают, что такое возмездие. Поймут, что бог поругаем не бывает".
Однажды она сделала Гледис замечание, зачем та мажется. Добродушная Гледис, которая уже восемь лет терпит деспотизм Табиты, миролюбиво ответила, что сейчас все употребляют губную помаду. "Без этого как-то неудобно себя чувствуешь".
- Когда вы не здесь, делайте что хотите, но в отеле я этого не допущу.
На широком бледном лице Гледис, угловатом и черноглазом, появляется выражение, как у коровы, которую пнули ногой. Но красить губы она продолжает. Она покладистая женщина, если ей не мешают развлекаться в свободное время, но очень уж ей хочется выглядеть интересной. Табита объявляет, что она уволена, и тут она вдруг начинает дерзить: - Вы меня извините, миссис Бонсер, но я не ваша слуга. Мой хозяин - полковник.
- Я сама вас взяла на работу.
- А вы подите узнайте, что полковник на этот счет думает. - И кричит, выведенная из себя бесконечными обидами: - Подите спросите его. Небось он от вашего характера тоже на стенку лезет, не хуже меня.
Табита находит Бонсера в его любимом углу в вестибюле. К счастью, дело происходит утром, и он один.
- Я уволила Гледис Хоуп, но она говорит, что примет расчет только от тебя.
- Уволила Гледис Хоуп? Ну уж нет.
- Если она не уйдет, уйду я.
- Да ты что, грозишь мне? Ну знаешь, Тибби, это уж слишком.
- И она уедет сегодня же. Ни часу больше не хочу ее здесь видеть.
Бонсер вскакивает с места. - Можешь убираться на все четыре стороны. Он выбегает из комнаты. Но через двадцать минут возвращается и уже не предлагает Табите уехать. Самый его эгоизм, его хитрость подсказали ему, что без Табиты ему не обойтись. Уже много лет он не работал, не утруждал себя заботами о своих отелях. Даже в "Бельвю", куда он заглядывает лишь изредка, всем заправляет Тэри, а Бонсер только ворчит на его хищения. Он богат, и погоня за деньгами уже не интересует его. Теперь ему интересно не наживать деньги, а тратить - на игру, на женщин. Он взывает к Табите: - Но послушай, Пупс, в чем, собственно, дело? Чем провинилась эта бедняжка? Тебе она, по-моему, никогда не перечила.
- Я не желаю иметь здесь вторую Спринг.
- Это как понимать?
- Ты прекрасно знаешь, что ходишь к ней в комнату вот уже несколько лет. В "Бельвю" делай что угодно, но в "Масонах" я этого больше не потерплю.
Бонсер переходит на крик: - Это ложь, это все твоя проклятая ревность. Ты никогда мне не верила. Ладно, Гледис уедет, но и я уеду. Да, ноги моей здесь больше не будет. Раз во мне не нуждаются...
- Хорошо, Дик, как хочешь. Но Хоуп уедет сегодня же.
И Гледис Хоуп, к ее удивлению, выдворяют. Но уходит она с высоко поднятой головой, сообщив всему персоналу, что "старая стерва воображает, будто она здесь хозяйка, но это еще не факт. Еще посмотрим, кто посмеется последним".
Бонсер в тот же день перебрался в Эрсли в гостиницу, и его видели на улице с Гледис; и стало известно, что он поселил ее в дорогой квартире, и люди успели подумать, что она и в самом деле посмеялась последней. Но через две недели он уже снова в "Масонах". Он является к Табите, стонет, жалуется на боли в животе. - Отравили меня какой-то гадостью.
Это его обычный вопль после загула. Он заметно деградирует не только физически, но и умственно. Теперь он вскрикивает от малейшей боли и неудобства, с похмелья уже хоронит себя.
- Нельзя тебе столько пить, - говорит Табита. - И женщина эта тебе не по силам.
- Какая женщина? Ты на что намекаешь? Совсем спятила от ревности. Я жил у старика Брауна, советника. Это его чертов повар меня отравил. Но тебе-то на меня начхать.
- Да, вид у тебя неважный. Дам тебе каломели, она тебе всегда помогала... если, конечно, ты намерен остаться здесь до завтра.
- О черт! Выходит, человек не может остаться в собственном доме?
- Хорошо, я велю Дороти постелить тебе в гардеробной.
- Как это в гардеробной? Ты что, смеешься? Ну, знаешь, Пупс, хорошенького понемножку, хватит. - И без сил опускается на диван. Человек возвращается домой чуть не при смерти, а ты только о том и думаешь, как бы сорвать свою злость.
- Но, Дик, я думала, в гардеробной тебе будет удобнее.
- Так для чего я, по-твоему, вернулся? Брось, Пупс, сколько времени мы с тобой женаты? Поздновато нам играть в такие игры.
И ночью он обнимает ее, нежно целует, заверяет, что простил ее. Нелегко с тобой, Пупси. Не всякий выдержал бы. Но что-то в тебе есть такое, перед чем я не могу устоять. Вот не могу, и все. - А потом снова жалуется на сердце и посылает ее за рюмкой коньяку. - Сиделка ты хоть куда, Тибби. Этого у тебя не отнимешь.
Оба понимают, что в их отношениях произошел сдвиг, что теперь хозяйкой в доме стала Табита, одержавшая верх благодаря своей моральной силе. Но для нее это означает еще и еще работу. Из чувства долга она пускает Бонсера к себе в постель, ухаживает за ним, когда он болеет; из гордости даже не пользуется своей властью, чтобы бранить его, когда он плохо себя ведет. А ведет он себя безобразно: не только пьет, но часто и злится. Зависимое положение тяготит его, и он отыгрывается хамством и грубостью.
Муж и жена связаны узами, которые, как ветви плюща на старой стене, с годами впиваются все больнее и все тяжелее клонят к земле.
106
Однажды вечером весной 1938 года компания молодежи из Лондона, подкрепившись в баре, затеяла игру в пятнашки в коридоре на втором этаже, где расположены номера. Молоденькая горничная пыталась остановить их, но безуспешно. Бонсер вернулся из Эрсли пьяный, в подавленном настроении, и не желает вмешиваться. - Оставь их в покое. Что толку разговаривать с этой мразью?
Табита, вызванная из Амбарного дома, входит в отель с черного хода и застает в верхнем коридоре молодого человека в смокинге в единоборстве с девицей, которая визжит от хохота, одновременно жалуясь, что он разорвал ей платье.
- Прошу прощения, - говорит Табита, - здесь это не разрешается.
Молодой человек крайне удивлен этим замечанием и готов ответить грубостью, но Табита продолжает негромко: - Придется вам уехать. Мне очень жаль, но повторяю: всем вам придется уехать.
И вдруг к ней подходит молодая женщина из той же компании и кричит: "Бабушка!" Широко улыбается, протягивает руку. - Ты меня не узнала? Нэн.
Табита смотрит и не верит своим глазам. Перед ней стоит коренастая девушка с широким кошачьим лицом, курносая, большеротая, с маленькими голубыми глазами и темно-каштановой шевелюрой. Она напудрена, нарумянена, глаза подведены, рот алеет, как рана, волосы - густые, блестящие, и на том спасибо - завиты и уложены, как у куклы в витрине парикмахера. Ни дать ни взять одна из тех проституток, совсем еще девочек, что слоняются по Лондонскому шоссе, ожидая, когда их подберет какой-нибудь мужчина с автомобилем.
- Нэнси! - произносит наконец Табита. Ей жмут руку, ее крепко целуют. Девушка смеется ее замешательству. От смеха блеснули ровные зубы, нос сморщился, а глаза почти совсем исчезли. Это искренний, радостный смех, от которого Табите и больно и весело. - Я к тебе в гости. Только мы запоздали, а мужчины такие идиоты.
Остальные, включая и давешнего молодого человека в смокинге, окружили Табиту и Нэнси и смотрят на них с большим интересом, как ученые, присутствующие при смелом эксперименте. Видно, они заранее обсудили с Нэнси этот план - заглянуть в логово зверя.
Табита, поймав на себе любопытные взгляды, сразу овладела собой и говорит обычным для нее теперь строгим тоном: - Что ж, идем. Но друзьям твоим придется спуститься вниз.
Нэнси повелительно машет рукой. - Слышали, идиоты? Брысь отсюда! - И гонит их к лестнице. А сама идет следом за Табитой в Амбарный дом, улыбающаяся, брызжущая оживлением, и там берет ее за руку. - Бабушка, милая, вот хорошо-то! Значит, ты меня не узнала? А вот и дедушка. Боже мой!
- Коллекционер сердец - Джойс Оутс - Современная проза
- За спичками - Майю Лассила - Юмористическая проза
- Томка, дочь детектива - Роман Грачев - Детские остросюжетные
- Сын дракона - Т. С. Джойс - Любовно-фантастические романы
- Разгрузочно-диетическая терапия больных бронхиальной астмой - Алексей Кокосов - Медицина