Том 10. Рассказы и повести - Константин Станюкович
- Дата:02.11.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Том 10. Рассказы и повести
- Автор: Константин Станюкович
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Том 10. Рассказы и повести" от Константина Станюковича
📚 В аудиокниге "Том 10. Рассказы и повести" вы найдете увлекательные истории, наполненные глубоким смыслом и неповторимым стилем автора. Главный герой книги погружает читателя в мир своих мыслей и чувств, раскрывая тонкие нюансы человеческих отношений и внутренних конфликтов.
🖋️ Константин Станюкович - талантливый писатель, чьи произведения поражают глубиной и философским подтекстом. Его работы заслуженно пользуются популярностью у читателей разных поколений.
🎧 Сайт knigi-online.info предоставляет возможность слушать аудиокниги онлайн бесплатно и без регистрации на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения, включая "Том 10. Рассказы и повести" Константина Станюковича.
🔗 Погрузитесь в мир русской классической прозы, прослушав аудиокнигу "Том 10. Рассказы и повести" прямо сейчас на knigi-online.info! Разнообразие жанров и тематик ждет вас.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она полезла было в карман, но Никита остановил ее словами:
— Я не к тому, барыня… Не надо… А, значит, «лезорюция» от него вышла?
— Вышла…
— Вот то-то и есть… Только надо с ним, как вы…
— А как?
— Не давать спуску… Я слышал, как вы, барыня, отчитывали… Небось, войдет в рассудок! — довольный, сказал Никита и низко поклонился Артемьевой, провожая за дверь.
Она опустила густую вуаль, словно бы не хотела быть узнанною, торопливо спустилась по широкой лестнице и, очутившись на набережной, прошептала:
— Что ж… По крайней мере дети спасены!
Слезы невольно показались на ее глазах.
Софья Николаевна взглянула на часы. Было четверть первого.
И она наняла извозчика и попросила его ехать скорее в десятую линию Васильевского острова.
Софья Николаевна не любила, чтобы дети сидели за столом без нее.
IVДва мальчика-погодки — шести и пяти лет, и двухлетняя очаровательная девочка с белокурыми волосами, веселые, ласковые и небоязливые, радостно выбежали к матери в прихожую.
Она невольно полюбовалась своими красавцами-детьми и особенно порывисто и крепко поцеловала их.
И бонна, рыжеволосая, добродушная немка из Северной Германии, и пригожая, приветливая горничная Маша не имели недовольного, надутого или испуганного вида прислуги, не ладившей с хозяевами.
Они встретили Софью Николаевну приветливо-спокойно, без фальшивых улыбок подневольных людей, видимо расположенных к Софье Николаевне, уважающих, не боявшихся ее, хотя она и была требовательная хозяйка, особенно к чистоте в квартире.
Но чувствовалось, что она не смотрит на прислугу, как на рабов, и не считает их чужими.
По вешалке Софья Николаевна узнала, что мужа нет дома.
— Я только переоденусь, и подавайте, Маша, завтракать! — проговорила она обычно спокойно и ласково. — И попросите Катю, чтобы оставила для Александра Петровича цветную капусту. Нам не подавайте!
— Барин только что ушли и сказали, что завтракать не будут…
— Так пусть Катя оставит капусту к обеду.
«Уже с утра стал уходить!» — с больным, тоскливым чувством подумала Софья Николаевна и пошла в спальную.
И гостиная-кабинет с двумя письменными столами, большим библиотечным шкапом, фотографиями писателей, пианино и холеными цветами на окнах и в жардиньерке, и спальная без ширм и портьер, и две комнаты для детей и бонны сверкали чистотою, опрятностью и сразу привлекали, как иногда люди, какою-то симпатичною своеобразностью.
В них даже пахло как-то особенно приятно. И воздух был чище. И дышалось легче.
Казалось, это было одно из тех редких, заботливо свитых гнезд, в котором приютился семейный мир.
Ничто в этой очень скромной обстановке не напоминало обязательно-показных гостиных «под роскошь», так называемых «будуаров», с намеками на «негу Востока» из Гостиного двора, темных, тесных детских и грязных углов, где «притыкается» на ночь прислуга.
Видно было, что здесь устроились по-своему, для себя, а не «для людей», как устраиваются «все».
Теперь это гнездо, свитое и оберегаемое любящею женой и матерью, — уже не то милое и родное, которое делало жизнь ее полною и счастливою.
Софья Николаевна переодевается и думает все одну и ту же думу, которая не оставляет ее с тех пор, как гнезду грозит разрушение. Надо спасти мужа и детей, главное — детей.
И ей кажется, что спасет, чего бы ей ни стоило.
Недаром же она решилась на долгую разлуку с человеком, который так дорог ей, которого так безумно и влюбленно любит и — что еще тяжелее — не может, по совести, обвинить его.
Напротив!
Она знает, что он боролся и старается скрыть от нее свое тяжелое настроение, как скрывает свои муки и она.
Разве виноват он, что жена больше не нравится, и ему с ней стало скучно?
Виноват разве он, мягкий и доверчивый, что верит и поддается кокетству и лести Варвары Александровны, той красивой, веселой, блестящей и нарядной женщины, которая влюбляет его в себя и сама влюбляется только потому, что Шура красив и не хочет быть ее любовником.
Он слишком порядочен, чтобы обманывать жену, как не раз обманывала Варвара Александровна своего мужа.
И Софья Николаевна не обвиняла, как большая часть женщин, соперницу, а себя в том, что муж, семь лет любивший ее и, казалось, беспредельно, не на шутку полюбил другую.
Она слишком серьезна и слишком terre-a-terre для общительного и жизнерадостного Шуры. Она больше сидела дома, занятая детьми и заботами о гнезде.
Она знала свою власть над мужем и напрасно слишком пользовалась его безграничною привязанностью и добротою. Она сделала и его домоседом. Читал с нею, слушал ее впечатления, советовался обо всем, и они изредка ходили в театр и на лекции, всегда вместе.
И муж не раз говорил, что счастлив. Он сознавал, что под влиянием жены, и радовался, что умница Соня, его друг и желанная красавица, сделала его серьезнее, отучила его от прежней пустой жизни и заставила думать о том, о чем прежде он не думал…
И вдруг она почувствовала, что ее счастье — над пропастью.
Софья Николаевна при первом же посещении Варвары Александровны поняла, отчего муж стал хандрить и чаще уходить из дому.
Софья Николаевна таила в душе скорбь и муки ревности и ни словом, ни взглядом не показала оскорбленной женской гордости. Она ждала, что ослепление мужа пройдет: он поймет эгоистичную, лживую натуру Варвары Александровны, и прежнее вернется.
Но прошло два-три месяца.
Муж худел и, встревоженный и тоскливый, еще более задумывался, сидя за своим письменным столом или в столовой. Еще виноватее, ласково и внимательно говорил он о разных пустяках, словно бы доктор, говорящий с приговоренною к смерти. Он чаще носил Софье Николаевне цветы и конфеты. Еще порывистее ласкал детей и вдруг срывался с места по вечерам, хотя, случалось, и собирался остаться дома.
Он не говорил жене, как прежде, куда уходит. Он молчал, не желая лгать, выдумывая какой-нибудь визит к знакомым.
Не спрашивала, как прежде, и Софья Николаевна.
Она прощалась с мужем, не целуясь, только крепко пожимала его руку, казалось, спокойная, и не глядела на него, чтобы еще более не смутить его смущенного лица.
Софье Николаевне вдруг пришла в голову мысль, что, захваченный страстью, он может оставить ее и семью.
Недаром же он как-то тоскливо ей сказал: «Какая ты самоотверженная и благородная! Соня! Я тебя не стою!»
И тогда Софья Николаевна пришла в ужас. Решила отправить мужа в плавание, подальше от отравившей его женщины.
Ей казалось, что она думает только о нем и о детях, забывая себя.
Семь лет она была счастлива. Силой любви не вернуть. Но она должна удержать отца детям и спасти любимого человека.
Какое обрушится на него и детей несчастье, если на его шее будет две семьи? Он бесхарактерный, может запутаться и пропасть…
Будь она одна… Она не мешала бы новому его счастью и сказала бы: «Никогда не упрекну тебя. Разве виноват, что разлюбил меня?»
Так говорила себе Софья Николаевна. И в то же время иногда ей хотелось крикнуть: «Люби меня!..»
VНа следующее утро приехал курьер.
— Зовут в главный штаб к одиннадцати часам… Не понимаю, Соня, зачем требуют! — проговорил Артемьев приятным, мягким баритоном.
Это был среднего роста, стройный, хорошо сложенный блондин, казавшийся совсем молодым, несмотря на свои тридцать четыре года, с точно выточенными чертами красивого и привлекательного лица, с блестящими зубами и светло-русыми бородкой и пушистыми усами.
Особенно привлекательны были голубые глаза, добрые и ласковые, светившиеся умом.
Приученный женой, он уже с раннего утра, как только что встал, был в тужурке, с белоснежным воротником, повязанным регатом, чистый, опрятный и свежий, с приглаженными, слегка курчавыми светлыми волосами.
Софья Николаевна, тоже с утра одетая в черную юбку и свежую пунцовую блузку, гладко причесанная, побледневшая от бессонной ночи, побледнела еще больше при известии о том, чего вчера сама просила.
Она смотрит на милое, ласковое лицо красавца-мужа, и ей кажется, что она поторопилась… спасать его… Она преувеличила опасность и напрасно ездила к Берендееву.
В разлуке муж скорее отвыкнет от нее. Она останется одна…
И молодая женщина словно бы прозрела, что ее самоотвержение, которым гордилась, было не таким благородным побуждением, каким себя обманывала, а злым, ревнивым чувством и боязнью остаться с детьми без тех средств, которыми пользуется при муже. И ее, казалось ей, необходимая предусмотрительность представилась теперь нелепой. Чувство и страсть влюбленной женщины заставили ее забыть в эту минуту все: и детей, и соперницу, и обиду не близкой жены.
И она со страхом воскликнула:
- Рыцарь в серой фланели - Роберт Шекли - Научная Фантастика
- Две недели в другом городе - Ирвин Шоу - Современная проза
- Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей - Александр Семенов - Политика
- Блестящее назначение - Константин Станюкович - История
- От Бреста до Мадеры - Константин Станюкович - История