Проделки на Кавказе - Е. Хамар-Дабанов
- Дата:31.07.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Проделки на Кавказе
- Автор: Е. Хамар-Дабанов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Проделки на Кавказе" от Е. Хамар-Дабанов
📚 "Проделки на Кавказе" - захватывающая история о приключениях главного героя, который отправляется на Кавказ в поисках новых впечатлений и приключений. Встречи с местными жителями, опасные ситуации и неожиданные повороты событий делают эту аудиокнигу увлекательной и захватывающей.
Главный герой, путешественник и искатель приключений, погружается в мир таинственного Кавказа, где каждый шаг наполнен опасностью и загадками. Его храбрость и находчивость помогают ему преодолеть все трудности и найти то, что искал.
Об авторе
Е. Хамар-Дабанов - талантливый писатель, чьи произведения покоряют сердца читателей своей яркостью и оригинальностью. Его книги всегда наполнены глубоким смыслом и заставляют задуматься над важными жизненными ценностями.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, которые подарят вам удивительные моменты удовольствия и вдохновения.
Не упустите возможность окунуться в мир захватывающих приключений и увлекательных историй, которые ждут вас на страницах аудиокниг "Проделки на Кавказе" и других произведений от талантливых авторов!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай Петрович, разумеется, явился на бал в сюртуке: бегло смотрел он, зевая, кругом всей залы, но не останавливал взора ни на ком. Дверь внезапно отворилась в залу, и вошла осьмнадцатилетняя блондиночка: она была среднего роста, хороша собой и несколько застенчива. За нею подвигался полковник, лет около пятидесяти, угрюмый и старообразный. Все скрашивали друг у друга, кто они, но никто не знал. Комендант, отозванный в сторону, мог один удовлетворить общее любопытство; по его словам, это был полковник фон Альтер с женою, за час перед балом приехавший из России.
Николаша, всматриваясь в приезжую, узнал знакомые черты. Он тотчас подошел к ней.
— Китхен!.. Катерина Антоновна! Узнаете ли вы меня? Как давно мы не видались!
— Как вас не узнать, Николай Петрович! Я вас не видела с той поры, когда мы играли в бостон.—Тут Китхен опустила глаза и покраснела.
— Давно ли вы замужем?
— Второй месяц.
— Представьте меня, пожалуйста, вашему мужу.
Очень хорошо. Да вот он, кстати, идет.—Потом, обращаясь к мужу, она сказала:—Альтер, представляю тебе, мой друг, Николая Петровича Пустогородова, сына Прасковьи Петровны.
— Очень рад познакомиться! —отвечал полковник, протягивая руку Николаше.— А я тебе, моя Китхен, представляю полковника, моего старого, доброго товарища... Пошалили же мы с ним!— И сам держал за руку закавказского приезжего с фуражкою а-ла-Коцебу.
Фон Альтер отошел, новопредставленный сделал несколько вопросов, молодая женщина отвечала застенчиво. Полковник, удаляясь, пробормотал сквозь зубы, но так, чтобы она могла слышать: «Опоздал! Никак не поспеешь за этою несносною молодежью!»
Откуда вы теперь, Катерина Антоновна? — спросил Николаша.
— Из Москвы. Мой муж переведен в Грузию.
— Так вы едете туда?
— Нет, не скоро еще, муж поедет на днях в Тифлис и, устроясь там, приедет за мною, а меня покуда оставляет здесь, поручив вашей матушке.
— В самом деле! — воскликнул Николаша радостно.— Как это хорошо! Однако у меня есть много о чем с вами поговорить. У вас нет приглашения на мазурку?.. Не хотите ли ее танцевать со мною?
— Очень хорошо.
Так я съезжу домой переодеться: в сюртуках не позволено танцевать; я тотчас буду назад.
Мазурка началась. Пары пестрели кругом залы. Я не стану их описывать — ничего замечательного в этот вечер не было. Роза Кавказа, теперь уже поблекшая, сидела поникнув головой, подобно надгробному памятнику над красотою, утраченною без возврата. О время! Время! Чего не преобразуешь ты? Но подслушаемте лучше, что говорит знакомая нам пара.
— Скажите, Катерина Антоновна, что-нибудь об Елизавете Григорьевне? Я совсем потерял и след ее.
— Несмотря на то, она живет в вашей памяти, Николай Петрович! — сказала блондинка, покраснев и устремляя взор на своего кавалера.
— Да! Я помню ее как женщину, бывшую a La mode в то время как я жил в Москве.
— А еще как?
— Решительно никак.
— Не отпирайтесь: я знаю письма, которые вы к ней писали из полка.
— Какие письма?
— Страстные.
— В самом деле? — спросил кавалер с притворным любопытством:—Я писал страстные письма!.. Что, были они очень глупы?
— Не скажу вам, как они мне казались, но могу только вас уверить, что они веселили вечера у бабушки Елизаветы Григорьевны,— отвечала дама, смотря на своего кавалера с торжеством.
— Каким же это образом?.. Расскажите, Катерина Антоновна.
— .Елизавета Григорьевна читала их вслух, придавая своему голосу особенную трогательность. Она кончала, поднимая глаза к небу, словами: «Ваш! Навсегда ваш! Вечно ваш Николай Пустогородов».
— Сознаюсь,— отвечал смущенный Николаша,—очень сожалею, что узнал об этом. Я думал дурачить Елизавету Григорьевну, а выходит, что она смеялась надо мною: непременно ей отомщу! Где она теперь?
— Право не знаю, и полагаю, никто в России не знает.
— Каким образом?
— Несколько дней после вашего отъезда из Москвы приехал какой-то артист, родом итальянец, которого красоту всюду превозносили. Елизавета Григорьевна стала брать у него уроки пения, чтобы усовершенствоваться, как она говорила, в этом искусстве; заперлась с ним дома; едва показывалась на свет, и то в его сопровождении. Об этом заговорили, смеялись над нею, наконец, дошла очередь и до мужа; он взбесился; пошли распри. Елизавета Григорьевна внезапно уехала в Петербург, покинув мужа и детей; оттуда отправилась в Италию, под вечно лазуревое небо, где люди с пламенными и снисходительными сердцами. Так писала она к своей бабушке. «И для этой лазури,— прибавляла она,—оставила я свое родное, всегда облачное небо, которое при всем том прозрачнее совести людской. Пускай читают они мое письмо, писала она,— пускай узнают, в чем я их обвиняю: это вертеп пресмыкающихся, бессильных злоязычников, бесчестных обманщиков и глупых жертв, и все это судит да рядит, не зная ничего и не имея понятия ни о чем. Бывшему мужу моему скажите, что он бессовестный глупец, который принимает жену за бесполезное украшение в доме, подобно картинам, висящим на его стенах, или бронзе, обременяющей его камины. Он обманул меня: я покидаю его и детей, которых он из тщеславия будет называть своими. Мне не нужно его богатство, я предпочитаю бедность — с человеком одушевленным, обильно одаренным — золоту с бездушным трупом, в котором осталась жизнь только для обжорства и сна. Прощайте, бабушка, вас одних я любила и люблю —всех других смешиваю в одно и питаю к ним общее презрение. Если б отец и мать мои были живы, я бы спросила у них: зачем они продали меня такому мужу? Зачем сгубили? Пренебрегаю всех родных, кроме вас; оставляю навсегда их порог и несусь под вечно голубое, безоблачное небо, где останусь и умру». Вот ее слова.
— А вам так это письмо понравилось, Катерина Антоновна, что вы выучили его наизусть!
— Точно выучила наизусть, и немудрено: я читала его беспрерывно в продолжение двух недель старухе и тем из ее родных, кому она заставляла меня читать.
— Какая сумасшедшая ветреница эта Елизавета Григорьевна!
— Не судите так легко! Сообразите все беспристрастно, так выйдет, чта она, право, не так виновата.
Быть может, вы докажете, что она совершенно права!
— Нет, не берусь, Николай Петрович! Если хотите, я вам покажу ее письмо ко мне.
— А вы с нею были в переписке? Я этого не знал.
Я с нею очень сблизилась после вечера, когда играла с вами в бостон: она мне во многом открыла глаза, дала полезные советы, часто говорила о вас; учила не быть слишком доверчивой. В письме своем Она резко начертала мне женский быт.
— Я так и ожидал... ревнивая, сумасшедшая женщина! * Всю жизнь она делала глупости, а теперь бранит свет и людей. Как я узнаю ее в этом! Совсем была меня опутала.
Мазурка кончилась. Все разъезжались, бросая полусонный взгляд на простую, незатейливую иллюминацию, производившую однако ж прекрасное зрелище на гористом местоположении, по которому плошки и фонари были раскинуты.
На другой день фон Альтер расположился с женою в доме против квартиры Пустогородовых; у них отобедал, поручил Прасковье Петровне свою Китхен, а ввечеру уехал в Тифлис.
Молодая супруга скучала, оставшись одна. Николаша часто бывал у нее. Иногда, поздно, вечером, провожал он ее домой от Прасковьи Петровны. Иногда сидел вместе с нею у открытого окна, обращенного к Машуку. Тогда он притворялся, будто поражен величественным видом исполина, который, гордо воздымаясь во тьме, затеняет собою самую ночь. А меланхолическая Китхен пугалась.этого усиленного мрака; возводила глаза к небу; внимательно рассматривала звезды, сверкавшие над горою: то мечтала, будто видит в этих звездах горных духов, резвящихся на вершине горы, то силилась прочесть в них темные для нее символы. Й когда восходила луна и бледнели Машук и лежащий под ними дол; когда вдали таинственный свет освещал белые памятники кладбища, Китхен, предаваясь какой-то мистической задумчивости, напрягала слух, чтобы внимать веянию ночного воздуха среди общей тишины, изредка прерываемой трелью соловья в отдаленных кустах. Машука. Николаша, сидя с нею, любовался на юную мечтательницу; слова замирали на его устах от невольного благоговения к неизвестным думам милого творения. В остальное время искусный притворщик показывал ей столько внимания, столько любви, что это невольно льстило женскому самолюбию; но и тут умело умерял себя, так, что не пугал застенчивости Китхен, не пробуждал ее опасения и осторожности. Опытный волокита, он убаюкивал малейшие подозрения. Китхен — неопытное дитя! — создавала себе мир идеальный, воздушный, предавая забвению все существенное или и вовсе не помышляя о нем. Она, не подозревая ничего, день ото дня запутывалась более и более в сети.
- Москвичи и черкесы - Е. Хамар-Дабанов - Исторические приключения
- Строчка до Луны и обратно - Владимир Добряков - Детская проза
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Иван Андреевич Крылов - Виссарион Белинский - Критика