Проделки на Кавказе - Е. Хамар-Дабанов
- Дата:31.07.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Проделки на Кавказе
- Автор: Е. Хамар-Дабанов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Проделки на Кавказе" от Е. Хамар-Дабанов
📚 "Проделки на Кавказе" - захватывающая история о приключениях главного героя, который отправляется на Кавказ в поисках новых впечатлений и приключений. Встречи с местными жителями, опасные ситуации и неожиданные повороты событий делают эту аудиокнигу увлекательной и захватывающей.
Главный герой, путешественник и искатель приключений, погружается в мир таинственного Кавказа, где каждый шаг наполнен опасностью и загадками. Его храбрость и находчивость помогают ему преодолеть все трудности и найти то, что искал.
Об авторе
Е. Хамар-Дабанов - талантливый писатель, чьи произведения покоряют сердца читателей своей яркостью и оригинальностью. Его книги всегда наполнены глубоким смыслом и заставляют задуматься над важными жизненными ценностями.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, которые подарят вам удивительные моменты удовольствия и вдохновения.
Не упустите возможность окунуться в мир захватывающих приключений и увлекательных историй, которые ждут вас на страницах аудиокниг "Проделки на Кавказе" и других произведений от талантливых авторов!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Продолжайте рассказывать, доктор!—сказал Александр.
— Что же, когда ранили Пшемафа?—спросил Николаша.
— Пехота тогда уже подошла и остановилась не доходя до поляны, где наш арьергард имел дело. Пшемафа понесли туда, а я поехал вперед с несколькими казаками, чтобы выбрать место, где его положить для перевязки. Кавалерия понеслась вперед, штаб-офицер, командовавший пехотой, имел приказание стоять на одном месте. Покуда я возился, пехотный капитан, старый закавказец, подошел к штаб-офицеру и убедительно просил его занять опушку леса стрелковой цепью; но этот рассердился на него, я отвечал: «Что вы меня учите? Я знаю, что делаю, мне приказано отрядным начальником стоять здесь: горцы очистили это место, вам нечего бояться». Капитан отошел со слезами на глазах и сказал, обращаясь ко мне: «По милости этих новичков мы и терпим уроны, смотрите, пожалуйста, только с неделю приехал он сюда, сроду не слышал свиста пули, ему двадцать восемь лет —а кричит уже, что никто здесь ничего не смыслит, учит, как взяться, чтобы покорить черкесов, как вести войну, и не слушает меня, сорокалетнего старика, меня, который преждевременно поседел в походах и двадцать два года слушаю свист горских пуль! Он считает еще меня трусом! Придется опять лезть не щадя себя. Жаль моих старых солдат: их и то уже осталось мало; а что с рекрутами? Еще осрамишься с ними и — к черту долголетняя, испытанная служба!— Капитан вздохнул глубоко и молвил:— Давно ли по милости другого новичка потерял я сорок человек моей роты, да каких молодцов, моих сослуживцев! Правда, он сам не рад был, что завел нас бог весть куда. Где ему водить людей на горную брань! Он весь век книжки читал, воевал по ландкартам, а о горах и горцах и не слыхивал: ох уж мне эти книжки, стратегии!.. не то бывало прежде». Я оставил огорченного офицера, потому что принесли Пшемафа, перевязал его: рана была смертельная. Он был очень слаб, но в памяти. Между тем кавалерия скрылась из виду. Вдруг из,, дубравы раздался выстрел и один солдат упал, потом ружейный залп —и несколько солдат переранено, двое убито; неприятель дико закричал в лесу, и пошла частая ружейная перестрелка. Штаб-офицер всхлопотался, приказал старику-капитану занять с. ротой опушку, но капитан подошел к нему и сказал: «Нет, отец мой, не так у нас водится; прикажите прежде очистить опушку леса артиллерийскими картечными выстрелами, и тогда я возьму ее с застрельщиками на ура, иначе погублю много людей. Если б давеча позволили мне занять этот лес, ничего бы не случилось». Штаб-офицер вспылил, обиделся, хотел что-то сказать, как вдруг мимо его ушей прожужжала пуля и упала около него —это было самое красноречивое убеждение штаб-офицеру, чтобы предоставить капитану делать по-своему. Из орудий дали несколько выстрелов; потом капитан впереди своих застрельщиков бросился в лес с криком «ура». Неприятель встретил его ружейными залпами. Тут также потеряли мы несколько человек, но лес был занят, и черкесы отступили. Капитан получил рану, другой офицер его сменил. «Доктор,—сказал он, придя ко мне,— вот вам работа по милости нашего мудрого новичка—посмотрите!» Тут он открыл грудь свою; пуля проскользнула между ребер; я перевязал его, уверяя, что рана ничтожна. «Мне все равно!»—отвечал он и протянул левую руку; тут пуля вошла повыше кисти и, раздробив кость, остановилась за кожей. Взглянув на эту рану, я сказал, что надо вырезать пулю. «Ну режьте!»—отвечал капитан сердито. Я вынул скальпель*, надрезал немного кожу, засунул щипчики и пробовал вытащить видневшийся свинец; но разрезанное место оказалось мало, пуля не выходила; я стал прорезывать более; капитан вдруг вырвал руку и с сердцем сказал: «Что за лекаря! Даже острого инструмента у них нет: пилят, пилят тупым ножом!» С этими словами он выдавил пулю пальцами правой руки чрез отверстие, мною прорезанное, несколько продрав рану. Напрягая все свои силы, он даже не поморщился. Потом, взяв пулю, капитан сказал: «Дура! Зачем не попала ты мне в лоб? Одним разом всему бы конец! Что мне в жизни? Буду штаб-офицером, деться некуда! Без службы жить не могу; в полковые командиры и думать нечего; в батальонные также не попаду, туда переводят из России, присылают все людей образованных, ученых: что нашему брату? Вакансии штаб-офицерской почти не бывает! Перевязывайте же, доктор!»—сказал он опять, протягивая мне руку. Исполнив это, я возвратился к Пшемафу и нашел его довольно спокойным, но будто в забытьи.
Тут я увидел двух казаков, показывавших что-то яркого, красного цвета. Я подошел посмотреть — это был женский бешмет и платок; казаки продавали их.
* Операторский ножик.
Я спросил, как они это достали, и получил в ответ, что когда арьергард спешился и занял опушку леса, казаки нашли там женщину, смертельно раненную. В то самое время переводчик указал мне неподалеку от перелеска, где был ранен Пшемаф, что-то в виде сидячего трупа и сказал, что, когда началась последняя перестрелка, он заметил здесь как будто женщину, одетую в красное. «Быть может, она еще дышит,— говорил переводчик.— Если позволят казакам, они привезут ее». Я тотчас выпросил у штаб-офицера позволение четырем человекам съездить туда с переводчиком и наказал этому последнему привезти раненую ко мне для перевязки. Казаки скоро возвратились, неся тело, переводчик один ехал верхом, разговаривая со старухой, шедшей возле него. Дошел до лагеря, казаки сложили на землю женщину, совершенно нагую, исключая стана, который был зашит в кожу. Она дышала часто и прерывисто, какой-то глухой свист выходил из ее внутренности; чрезмерность страданий изображалась на прекрасном молодом лице; изредка и невнятно произносила она слово су (вода). Мне сказали, что она просит пить. Я нагнулся посмотреть ее рану... ничего не было; я склонил ее на другой бок, и что, вы думаете, представилось взору моему? Рана зияла пастью в поларшина; перерубленные ребра выдавались наружу, а внутри виделось легкое, которое трепетно двигалось от дыхания; кисть правой руки была также отрублена— спасения не было! Чтобы прекратить скорее ее страдания, я велел несчастной подать воды, пить сколько угодно. Это возымело свое действие: конвульсия, другая, стянули все ее суставы; потом тело вытянулось в струну; еще два, три вздоха —и страдалица окончила только что расцветшую жизнь. Старуха, увидя возле себя мертвую, начала рвать волосы, царапать ногтями лицо и, наконец, ринулась на тело бездушной девушки, стала обнимать и целовать его в исступлении.
Переводчик из расспросов узнал, что эти две женщины были на арбе и ехали вместе с семейством Шерет-Лука, когда жители бежали из аула, но в лесу у них изломилась ось и они принуждены были отстать; никто не подавал им помощи. Обе женщины скрылись в лесной чаще, с намерением возвратиться позднее в аул. Подходя к лесу, они увидели на поляне казаков и тотчас спрятались. Скоро казаки вбежали с их стороны в лес и застрелили двух, ими дотоле не замеченных черкесов. Немного спустя горцы опять заняли это место. Два казака, на бегу от неприятеля, наткнулись на убитых черкесов и, не заметив от страха, что это трупы, прильнули в кусты; горцы проскакали мимо и более туда не возвращались. Когда все утихло кругом, один казак привстал, начал оглядываться, потом вылез. Увидя трупы, его испугавшие, он подошел, чтобы, по обыкновению, отрезать им головы. В эту минуту молодая черкешенка с остервенением выбежала из чащи и кинулась на казака с кинжалом; старуха, бывшая с нею, не в состоянии будучи поспеть за девушкой, видела, как она замахнулась, как уже готова была поразить неприятеля. Вдруг бедняжка падает с восклицанием «аллах!». Другой казак, набежав сзади, разрубил ей шашкою бок.
В это мгновение раздались выстрелы и послышалось гиканье черкесов; оба казака бросились из лесу, оставив раненую черкешенку. На Пальце ее было богатое кольцо: горцы хотели его снять, но девушка сжала крепко руку, тогда один из них отрубил ей кинжалом всю кисть и бросил несчастную в этом положении. Я спросил у переводчика, не знает ли он, кто эта черкешенка. «Узденька Кулле, невеста Пшемафа,— отвечал он,— а старуха — родная ее бабка. Надобно бы ей позволить взять тело — это было бы, по крайней мере, отрадою для старухи».
Я выпросил желаемое у штаб-офицера, который колебался, из опасения ответственности, но, наконец, старуха навьючила на спину труп внучки и потянулась к родному аулу; но недалеко отошла она: бремя было не по ее силам*; она села отдыхать, горько рыдая над мертвым телом. Вдруг раздался поблизости ружейный выстрел**, смотрю — старуха медленно валится. Я послал посмотреть, что с нею случилось: она была убита пулей в голову. Тут близко стояли солдаты возле своих ружейных козел, и один из них, молодой человек, вытирал ружье. «Ты убил эту женщину?»— спросил я. «Не могу знать, ваше благородие»,— отвечал солдат. «Как тебе не стыдно стрелять по старухе?» Он отвечал: «Виноват! Неумышленно!—затравки отсырели, ваше благородие! Давеча ружь.е все осекалось! Что вам их жалеть — ведь они родят проклятых черкесов!» Все солдаты громко захохотали, прибавляя: «Правда, брат, твоя!
- Москвичи и черкесы - Е. Хамар-Дабанов - Исторические приключения
- Строчка до Луны и обратно - Владимир Добряков - Детская проза
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Иван Андреевич Крылов - Виссарион Белинский - Критика