Самоубийцы и другие шутники - Евгений Львович Чижов
- Дата:10.09.2025
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Самоубийцы и другие шутники
- Автор: Евгений Львович Чижов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Самоубийцы и другие шутники" от Евгения Львовича Чижова
📚 "Самоубийцы и другие шутники" - это захватывающий роман, который погружает слушателя в мир интриг и загадок. Главный герой книги, *Александр*, сталкивается с серией странных событий, которые заставляют его задуматься о смысле жизни и собственном месте в этом мире.
Эта аудиокнига погружает вас в атмосферу таинственности и драмы, заставляя задуматься над глубокими философскими вопросами. *Самоубийцы и другие шутники* - это произведение, которое заставляет задуматься и переосмыслить многие важные аспекты жизни.
Об авторе
🖋️ *Евгений Львович Чижов* - талантливый писатель, чьи произведения поражают своей глубиной и остросюжетностью. Его книги покоряют сердца читателей своей умной и захватывающей сюжетной линией.
На сайте knigi-online.info вы можете насладиться прослушиванием аудиокниг онлайн бесплатно и без регистрации на русском языке. Мы собрали лучшие произведения различных жанров, чтобы каждый мог найти что-то по душе.
Не упустите возможность окунуться в мир увлекательных историй, которые заставят вас задуматься и по-новому взглянуть на окружающую реальность.
Погрузитесь в мир литературы с knigi-online.info!
🔗 Ссылка на категорию аудиокниги: Русская классическая проза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не знаю. Само как-то случилось. Ничего я специально не делал.
– Само… – недоверчиво повторил Миха. – Само, знаешь, что бывает? А ну, дай-ка руку.
Он бережно взял протянутую руку Зябликова, изучающе глядя на нее, будто не верил, что это обычная человеческая рука, осторожно сжал в своей, а потом вдруг резко рванул вбок запястье. Зябликов вскрикнул, но не от боли, а от внезапности.
– Ну вот, а говоришь, ничего не чувствуешь.
– А я и не чувствую. Просто не ожидал.
– Нет? Совсем ничего? – Миха, щурясь, всматривался в него. – А теперь?
Он вывернул руку Зябликова так, что она захрустела. Андрей поморщился.
– Как я тебе буду помогать, если ты мне руку сломаешь?
– А я тебе не ломаю. Зачем мне тебе ломать? Просто хочу, чтобы ты что-то почувствовал. Нельзя же, чтобы мне все, а тебе ничего. Так ведь нечестно, верно?
– Верно, верно, я и сам рад бы, но не получается.
– А если вот так?
Миха навалился на Зябликова и зверским борцовским приемом опрокинул его на пол, рухнув на него сверху. Вместе с ними перевернулся столик с недопитой бутылкой принесенного Михой самогона и закуской: колбасной нарезкой, сыром, высыпавшимися из банки и раскатившимися по полу малосольными огурцами. «Жаль огурчиков», – подумал придавленный Зябликов, одновременно сознавая, что сбывается его самое страшное предчувствие, мучившее в толпе, в давке, в московском метро в час пик, когда его стискивали со всех сторон и он начинал задыхаться, но сейчас его прижимал к полу Миха, друг детства, Чингачгук, вождь апачей, а значит, нужно было терпеть, терпеть, хотя в груди стало нехорошо, тесно, перед глазами поплыли пульсирующие круги. Его обдало тухлым запахом дяди-Севиного самогона, и над ухом раздался хриплый звериный рев, Андрей не сразу понял, что это Миха ударился при падении раненым коленом, а когда догадался, боль от удара уже перешла в ярость, с какой Миха скрутил железным захватом его голову и налег так, будто хотел выдрать ее из тела. В темноте воняющей потом Михиной подмышки Зябликову стало совсем нечем дышать, в груди что-то давило, рвалось и расширялось.
– Ну что, теперь чувствуешь?
– Да… нет… да… – мычал Андрей в подмышку, дрыгаясь и суча ногами. – Отпусти!
– Не слышу! Громче говори!
– Отпусти, плохо мне!
– А мне, думаешь, хорошо? – продолжая выламывать Андрею шею, хрипел Миха. – Мне хорошо? Ну что там, почувствовал, нет?
– Да-а-а-а, – голос Зябликова сделался слабым, почти неотличимым от стона.
– Плохо слышу. Громче давай! Да или нет? Да или нет?
Зябликов не отвечал. Ноги его еще пару раз дрыгнулись, но, когда Миха наконец с него слез, широко открытые глаза Андрея были по-рыбьи блеклыми и застывшими, рот беспомощно открыт. Слабое сердце Зябликова не выдержало Михиной тяжести. Но все-таки напоследок он обманул Миху: боли он так и не почувствовал.
Ревность
– Ты смотри, смотри, вилкой картошку ест! А ложкой ни в какую! Только вилку ему подавай! Прям интеллигенция!
От удивления санитарка, привезшая нам ужин, даже не заметила, что другая, с которой она, показывая на меня, разговаривала, уже укатила свою тележку с едой дальше по коридору, так что ее слова обращались ко всем, кто лежал в палате, всех призывая в свидетели моей особости.
– А чем мы не интеллигенция? – бойко отозвался мой сосед Колян с вытатуированными на плече тремя куполами. – Мы самая интеллигенция и есть.
Санитарка, чернявая и смешливая чувашка или удмуртка (все они в этом отделении были такими, из одних краев, видимо, устраивались одна за другой по знакомству – веселые, разговорчивые, с масляными глазами, при этом было очевидно, что умри ты у них на глазах – они и бровью не поведут: привыкли, насмотрелись), не оборачиваясь на Коляна, ухмыльнулась и ответила:
– Интеллигенцию тут не ложут!
Место и в самом деле было не слишком интеллигентным: в нейрохирургическое отделение люди попадали в основном с улицы – с черепно-мозговыми травмами, полученными в драках или в результате падений и ударов головой о неизвестные твердые предметы. Интеллигенция же, как правило, не дерется, а если и дерется, то все-таки не так, чтобы приходить в чувство в больнице после полного беспамятства с шестью швами, наложенными на бритый череп, как другой мой сосед по палате, Санек, профессиональный боксер и кикбоксер: «Семь лет на ринге», – с гордостью сообщил он мне при знакомстве. Уверенный в своем мастерстве и силе, он встал один против четверых, позарившихся воскресным вечером в глухом проходном дворе на его мобильник, и уложил бы их одного за другим, «вот чем хочешь тебе клянусь, уложил бы!», но не заметил пятого, подошедшего сзади и так вломившего Саньку по затылку, что он уже ничего больше не помнил, и на вопрос навестившего его в палате следователя, чем был нанесен удар, только пожал плечами.
– Что ж, так и запишем, – вздохнул молодой, но успевший ко многому уже привыкнуть следователь, – удар нанесен неизвестным твердым предметом.
– Пиши, – не глядя на следователя сказал Санек, – все равно никого не найдете.
– Ну это мы еще посмотрим, – не слишком уверенно ответил следователь, закрывая папку с протоколом.
– Я их сам найду, – со спокойной яростью сказал Санек, когда следователь ушел, – мы с ними еще встретимся. Еще поквитаемся. Никуда от меня не денутся.
Ярость переполняла его так, что он не мог долго лежать и, хотя ему строго-настрого запрещено было вставать без необходимости, то и дело вскакивал и начинал из конца в конец мерить палату пружинистым шагом боксера. Голова опущена, лоб выставлен вперед, никого из нас не видящие глаза прищурены. Достигнув стены, он наносил ей несколько коротких ударов, а иногда посреди прохода между кроватями демонстрировал удары ногами по воображаемому противнику.
– Сань, хорош мельтешить, – лениво говорил Колян. – В глазах уже от тебя рябит. Сказано тебе лежать – лежи.
Когда Санек круто разворачивался возле моей кровати, место недавно прооперированного у меня перелома между третьим и четвертым позвонками туго стискивала боль. Я не боялся, что Санек может случайно задеть меня рукой или ногой, которую он легко закидывал выше головы, – все его движения были отмерены точно, – но боль меня не спрашивала. Она чувствовала приближение слепого комка ярости, раскидывавшего по палате свои протуберанцы, и сжималась в ответ.
Мой позвоночник оперировали не впервые, и я к тому времени уже привык к боли, перестал заглатывать горстями
- Как зарегистрировать бизнес в России: ООО, ИП, самозанятый - Ирина Некит - Менеджмент и кадры
- Эмоциональный интеллект - Дэниел Гоулман - Психология
- Лотерея - Ширли Джексон - Современная проза
- Странное шоссе - Кеннет Балмер - Научная Фантастика
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив