Голос пойманной птицы - Джазмин Дарзник
- Дата:12.07.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Голос пойманной птицы
- Автор: Джазмин Дарзник
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Аудиокнига "Голос пойманной птицы" от Джазмин Дарзник
📚 "Голос пойманной птицы" - это захватывающая история о женщине по имени Лилиан, которая пытается раскрыть тайны своего прошлого через записи своей матери. В поисках истины о своей семье и собственной личности, Лилиан отправляется в путешествие, которое изменит ее жизнь навсегда.
Автор книги, Джазмин Дарзник, виртуозно рисует портрет главной героини, погружая читателя в ее внутренний мир и эмоции. С каждой главой аудиокниги открывается новый слой загадок и загадочных событий, заставляя слушателя задуматься над смыслом происходящего.
Дарзник умело переплетает сюжетные линии и создает атмосферу таинственности, которая держит в напряжении до самого финала. "Голос пойманной птицы" - это не просто аудиокнига, это погружение в мир загадок и тайн, который оставит незабываемые впечатления.
Об авторе:
Джазмин Дарзник - талантливый писатель, чьи произведения завоевали признание критиков и читателей по всему миру. Ее работы отличаются глубоким психологическим анализом персонажей и захватывающим сюжетом, который не отпускает до последней страницы.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать лучшие аудиокниги на русском языке. Мы собрали для вас бестселлеры различных жанров, чтобы каждый мог найти что-то по душе.
Погрузитесь в мир литературы с помощью аудиокниг, и вы откроете для себя новые истории, эмоции и персонажей, которые останутся с вами на долгое время. Разнообразие жанров и авторов позволит каждому найти что-то увлекательное и уникальное.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помню его невозмутимый, безукоризненный вид, помню, как он подвел меня к кровати, уложил и выпрямился надо мною. Помню серый его костюм и блеск булавки с бриллиантом в лавандовом шелковом галстуке. Помню, какая стояла тишина, пока он набирал шприц из маленькой склянки. Помню, как брат взял меня за плечи, крепко, но не больно, чтобы я не вставала с постели, но я была такой слабой и вялой, что удержать меня не составляло труда. Помню, что за все это время никто не проронил ни слова, помню, как вонзилась в руку игла, а больше ничего не помню: я уплыла в черноту.
16
Я говорю из бездны ночи,
я из бездны темноты
да из бездны ночи говорю.
Если придешь в мой дом, любезный,
мне принеси светильник да окно,
чтоб из него глядела я
на толчею счастливую
по ту сторону.
«Подарок»
В иные времена – впрочем, не очень далекие – такую женщину, как я, женщину, запятнавшую свою честь, женщину, которая, несмотря на угрозы, покрыла семью позором, заключили бы в государственный дом умалишенных, тимарестан. В этом заведении, выстроенном в прошлом веке, обитали презреннейшие из городских парий: эпилептики, опиумные наркоманы и все, кого считали душевнобольными, то есть равани – психически больные. В тимарестане заблудшую приковали бы к койке и заперли в палате немногим просторнее гроба, откуда она, скорее всего, уже никогда бы не вышла.
По иронии судьбы меня заключили не в тимарестан, а всего лишь в клинику доктора Резаяна. И там я не лишилась рассудка (а если и лишилась, то ненадолго), однако время, проведенное в клинике, переменило меня бесповоротно.
Клиника стояла среди поросших буйной растительностью холмов в деревушке Ниаваран[34], километрах в пятнадцати к северо-востоку от Тегерана. Главное здание, как и другие дворцы, выстроенные в конце XIX столетия, украшали мраморные колонны, искусная, расписанная вручную плитка и зеркальная мозаика. На участке в гектар с лишним французский ландшафтный архитектор разбил четыре регулярных парка с аллеями платанов и кипарисов. До летней резиденции шаха с ее пространными регулярными парками и величественными беседками, охотничьими домиками и сосновыми борами было менее пяти километров.
Прежде это была усадьба. Здесь обитал какой-то аристократ с многочисленными женами и детьми, служанками, слугами, конюхами, садовниками и казначеями. Но это было очень давно. Аристократ со всем семейством (кроме тех, кто упокоился в расположенной неподалеку усыпальнице) перебрался во Францию. Дом замкнулся в себе, понемногу приходил в запустение, но однажды усадьбу увидел доктор Фарамарз Резаян, уважаемый и деятельный психиатр, и счел, что она идеально подходит для привилегированных больных.
В бывших просторных гостиных и величественных покоях разместились общие спальни и душевые, изоляторы, смотровые и операционная. На смену запустению в клинике Резаяна явился порядок, пытки именовали «лечебными процедурами», однако таинственность, окутывавшая прежний тимарестан, не только сохранилась, но и упрочилась. Снаружи клиника ничем не отличалась от любого другого роскошного ниаваранского особняка, а окружавшие ее высокие каменные стены надежно скрывали от глаз прохожих то, что творилось внутри, не выдавая ее назначение ни вывеской, ни табличкой.
Если бы вы по какой-то причине задумали разыскать меня в клинике Резаяна, уверена, вам нипочем это не удалось бы. Допустим, вы даже сумели пробраться за внешнюю стену толщиною в метр: вас все равно не пустили бы в кованые ворота. Вам оставалось бы лишь любоваться под сенью платанов и кипарисов больничным парком, и вы увидели бы, что он не просто прекрасен: он безупречен.
* * *
Небо было разрезано на куски. Меня охватил ужас, когда я открыла глаза и увидела синее небо, странно располосованное толстыми железными прутьями. Перед мысленным взором мелькали картины: Полковник, мой брат, незнакомец в лавандовом галстуке; но когда я попыталась припомнить, как попала сюда, у меня ничего не вышло.
Я приподнялась на локтях и осмотрелась. Каморка три на три метра, голые стены, из декора – лишь лампа на потолке. Жарко, душно, воняет содой и хлоркой, отчего меня затошнило сильнее. У противоположной стены – еще одна узкая железная койка. В то утро она пустовала, но на простыне остался след тела, что недавно лежало на ней.
Я свесила ноги с кровати, комната наклонилась, закачалась, и я упала обратно на матрас. Когда перед глазами прояснело, я увидела, что на мне больничная сорочка. Я заметила на груди свежее пятно рвоты, попыталась вытереть его краешком простыни, но пальцы не слушались, и я оставила попытки.
Я уставилась в потолок, вспоминая, как здесь оказалась, но голова была как в тумане. Я ничего не соображала.
Чуть погодя я снова попробовала встать. Койка, на которой я лежала, была накрыта клеенкой, и, когда я шевельнула ногами, она зашуршала. Оказалось, что я с трудом, но могу доплестись до окна. Опираясь на стену, чтобы не упасть, я выглянула наружу. Внизу был дворик с фонтаном и кустами; что дальше, за стеною парка, я не разглядела.
У меня кружилась голова, дрожали ноги, но я, пошатываясь, вышла из комнаты и поплелась по длинному широкому коридору. Через равные промежутки в потолке были устроены окна, и на голые плиты пола хрустальной пылью сочился свет. В голове немного прояснилось, но я опасалась, что меня вновь одолеет дурнота. В коридоре было пусто и тихо, но из открытой двери в дальнем его конце доносились голоса.
Сперва я решила, что попала на какое-то торжество, но даже в моем странном потерянном состоянии я быстро сообразила: что-то тут не так. Опершись рукой о стену, я всмотрелась в собравшихся женщин. Одни походили на обычных домохозяек – в простых юбках, платьях, – другие были растрепанные, в больничных сорочках. Женщины сидели на табуретах, лежали на кушетках, стояли, прислонясь к стене. Некоторые бесцельно бродили по комнате, кто-то визжал, кричал, часть таращилась в пустоту. Я увидела нарумяненную старуху с густо накрашенными глазами. Девушку немногим старше меня, которая, покачивая бедрами, кружила по комнате. Проходя мимо, она на мгновенье поймала мой взгляд. Я увидела женщину лет сорока или пятидесяти, которая сидела на диване, застенчиво сложив руки на коленях; с лица ее не сходила улыбка. Толстуху в лиловом халате, которая сидела на полу, скрестив ноги и раскачиваясь взад-вперед. На ее всхлипы и вопли присутствующие не обращали ни малейшего внимания.
Я посмотрела вверх. Судя по высоте потолка, это гостиная; разумеется, бывшая: от прежней обстановки осталось лишь несколько кушеток с золочеными ножками, все стулья были пластмассовые и стояли там-сям, наискось друг от друга. И все же в интерьере сохранилось что-то от былого величия этой залы: на стенах – затейливые деревянные панели, кое-где – изразцы, люстра, пять высоких резных дверей (все закрыты, кроме одной).
Кто-то взял меня за плечо и спросил:
– Форуг? Это вы?
Я вздрогнула, обернулась и увидела женщину в очках в проволочной оправе, с короткой стрижкой и поразительно-ясными голубыми глазами. Иностранка, скорее всего, из Европы, но откуда именно, я не поняла. Лет тридцати, худенькая, как подросток, но уверенная, как взрослая; судя по одежде, медсестра: на женщине были блузка с отложным воротничком, длинная юбка клеш и чепчик (все белое).
– Надо же, Форук! Мы не думали, что вы так рано очнетесь.
Она выговорила мое имя с отчетливым иностранным акцентом, так что на конце вместо «г» у нее получилось «к». Тон резкий, но все же доброжелательный, и откуда она знает, как меня зовут? Я по-прежнему не понимала, как здесь оказалась, однако по свойской манере женщины догадалась, что меня тут знают.
Я отдернула руку.
– Где я? Почему я здесь?
Несколько женщин посмотрели на меня. Их внимание, кажется, раздосадовало голубоглазую медсестру: она спешно взяла меня под руку и повела в коридор.
– Вам нездоровилось, Форуг, – пояснила она, едва мы остались одни, – и вы приехали к нам подлечиться.
На фарси она говорила дурно, то и дело сбивалась на английский, но я все равно ее поняла.
– Я здорова! – отрезала я, отстранилась, но у меня тут же закружилась голова, и, не поддержи меня медсестра, быть может, я упала бы.
Вот бы поговорить с ней по-английски, объяснить ей все разумно и ясно, но мне
- Создание, обслуживание и администрирование сетей на 100% - Александр Ватаманюк - Программное обеспечение
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Книжный магазин Блэка (Black Books). Жгут! - Роман Масленников - Цитаты из афоризмов
- Общество 2023 - Алиса Илларионова - Публицистика
- Переулок Мидак (ЛП) - Махфуз Нагиб - Историческая проза