Проделки на Кавказе - Е. Хамар-Дабанов
- Дата:31.07.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Проделки на Кавказе
- Автор: Е. Хамар-Дабанов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Проделки на Кавказе" от Е. Хамар-Дабанов
📚 "Проделки на Кавказе" - захватывающая история о приключениях главного героя, который отправляется на Кавказ в поисках новых впечатлений и приключений. Встречи с местными жителями, опасные ситуации и неожиданные повороты событий делают эту аудиокнигу увлекательной и захватывающей.
Главный герой, путешественник и искатель приключений, погружается в мир таинственного Кавказа, где каждый шаг наполнен опасностью и загадками. Его храбрость и находчивость помогают ему преодолеть все трудности и найти то, что искал.
Об авторе
Е. Хамар-Дабанов - талантливый писатель, чьи произведения покоряют сердца читателей своей яркостью и оригинальностью. Его книги всегда наполнены глубоким смыслом и заставляют задуматься над важными жизненными ценностями.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, которые подарят вам удивительные моменты удовольствия и вдохновения.
Не упустите возможность окунуться в мир захватывающих приключений и увлекательных историй, которые ждут вас на страницах аудиокниг "Проделки на Кавказе" и других произведений от талантливых авторов!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часа за два до рассвета хищники подъехали к Кубани и начали переправляться по своему обыкновению, т. е. двое верховых остановились посреди реки, держа ружья наизготово, другие два продолжали следовать я, подъехав к нашему берегу, быстро выскочили; в это мгновение залп из казачьих ружей поверг обоих на землю бездыханными, в •ту же минуту выстрелы из обоих орудий положили много горцев, остававшихся на противоположном берегу. Неприятель, убедясь, что он открыт, стал отступать; кордонный начальник кинулся со своим отрядом вплавь через Кубань и открыл перестрелку, но неприятель, удаляясь медленно, продолжал упорно защищаться. Наконец, на рассвете, видя малое число казаков, его преследующих, он остановился и окружил наш отряд; однако выгодное место, избранное кордонным начальником, дало войску возможность обороняться. Два часа оставался он в таком положении; капитан Пустогородов, по трусости или по непростительной медленности, слыша неумолкающую перестрелку и пальбу, ехал тихо, поджидая третью команду, отправленную за Кубань, за которою он своевольно послал. Положение кордонного становилось уже отчаянно, когда офицер, бывший со второю командою на берегу закубанской речки, слышавший упорный бой и предполагая, что его появление даст выгодный оборот сражению, понесся со своими людьми к месту, где слышалась пальба, и, ударив неприятелю в тыл, привел его в совершенное смятение. В это мгновение кордонный начальник бросился в шашки со своими казаками и обратил хищников в бегство; тогда только прибыл капитан Пустогородов, загладив вину свою раною, полученною им гфи преследовании неприятеля. Хищники потеряли до пятисот человек, которых тела остались все в наших руках; в числе убитых находятся знатнейшие из предводителей горских народов; сверх того, неприятель покинул множество раненых и убитых лошадей; полтораста отбито с седлами: из последних — сто кордонный начальник роздал казакам, потерявшим своих во время дела, а о пятидесяти остающихся испрашивал разрешение, куда девать. В заключение донесения была поименно свидетельствовано об отличии, оказанном прикомандированными офицерами, прибывшими участвовать в экспедиции.
Тут капитан Пустогородов захохотал, у Пшемафа навернулись слезы.
— Куда же делись еще сто лошадей?—спросил кабардинец после минутного молчания.— Ведь я сдал одних оседланных полтораста.
— А лазутчиков-то наградить надо чем-нибудь!—отвечал Александр с язвительною улыбкою.
— Делать нечего!—сказал Пшемаф,— хотя позорно черкесу быть доносчиком, но на первом инспекторском смотру буду жаловаться.
— Сделаете только себе вред,—примолвил Пустогородов.
— Каким же образом? Разве я не имею явных, неоспоримых доказательств, что все это лишь наглое вранье?
— Оно так! Да ведь это донесение пойдет от одного начальника к другому, следственно, уважив вашу жалобу, всякий из них должен сознаться официально, что дался в обман! Притом все прикомандированные читали донесение: их личная выгода поддерживать написанное. Но наконец — положим, вы вселите сомнение, захотят узнать истину, пришлют доверенную особу: кордонный начальник в угоду ей импровизирует экспедицию, в которой доверенное лицо будет участвовать. Блистательное представление о нем, искательность кордонного начальника поработят признательную душу приезжего, и этот, напишет: «Хотя донесение несколько и хвастливо, но дело, однако было точно славное! Достоверного узнать я не мог ничего по причине различных показаний допрашиваемых». Кончится тем, что вы останетесь в дураках, приобретете много врагов; а вымышленные подвиги кордонного будут по-прежнему печататься в « Allgemeine Zeitung».
— Ужели вы, Александр Петрович, не оскорбляетесь такою на вас клеветой?
— Если б и оскорблялся, к чему послужило бы это сознание? Совесть и товарищи ни в чем меня упрекать не могут; знакомые не поверят клевете, до незнакомых мне дела нет; к тому же в настоящее время трусов не существует. Вот если б меня отдали под суд, тогда я стал бы поневоле оправдываться.
— Да вы ничего не получите!
— Пшемаф! Это будет не в первый и не в последний раз; разве со мною одним это случается? Зато вы видите, как я служу, лишь бы только не могли придраться ко мне: впрочем, брань и хула нечестного — хвала честному.
Доложили о полковнике. Пустогородов приказал просить его, взяв с Пшемафа слово молчать о донесении.
VI
Горестные события
Tis not harsh sorrow, but a tenderer woe,
Nameless, but daer to gentle hearts bellow,
Felt without bitterness – but full and clear,
A sweet dejection – a transparent tear.
Byron
Почтенный полковник, войдя к Александру Петровичу, с искренним участием расспрашивал о состоянии его раны. Потом, подавая больному бумагу, примолвил:
— Прочтите, Александр Петрович! Я получил нынче предписание, которое, быть может, будет вам неприятно, но что же делать, черт возьми!
В бумаге предписывалось полковому командиру, под строгою ответственностью, отобрать немедленно у капитана Пустогородова обоих детей и представить их в Ставрополь: мальчика для отправления в батальон военных кантонистов, а девочку для промена на русских дезертиров.
— Ты поедешь домой!—сказал Александр, поцеловав Айшату, у которой вместо ответа засверкали крупные слезы.
— Когда же вы думаете их отправить, полковник? — спросил капитан.
— Да дня через три надо будет.
Айшат сидела на кровати словно пораженная громовым ударом; слезы градом катились из глаз ее без малейшего кривления; странно было видеть это плачущее личико, сохранившее всю свою ясность; но могло ли оно быть иначе, когда скорбь ребенка была сердечная, непритворная?
Дыду, увидя плачущую Айшат,- спросил на своем языке, о чем она печалится, и когда узнал,—его черты внезапно изменились, бледность покрыла щеки — все в нем выражало страх и опасение. Он устремил вопросительный, полный скорби взор на капитана, который, кивнул только головою.
Мальчик опустил глаза, слезы лились из глаз его. После минутного молчания он спросил:
— Куда же повезут нас?
Но Александр не мог отвечать и взглянул на отца Иова. Священник понял его и рассказал все мальчику.
Дыду внимательно выслушал: поднял вдруг голову, пристально посмотрел на священника и щелкнул языком.
Капитан, к несчастью, погруженный в задумчивость, не слыхал этого решительного, отрицательного знака тавлинцев; отец Иов не понимал его значения.
День медленно клонился к вечеру, длинный, как те дни, когда постигает нас печаль.
Дыду много говорил по-своему с Айшатою, девочка безмолвно слушала и только изредка вопросами перерывала речь маленького тавлинца, Дыду был особенно ласков с Александром и во весь день не спускал с него глаз.
Вечером приятели Пустогородова играли в карты. Бесчувственный Николаша дивился грусти брата, старался его развлечь, но тщетно. Айшат во весь вечер не отходила от капитана.
Часу в девятом Дыду вызвал ее; они разостлали на дворе коврики и при сиянии полной луны, разливавшей роскошный свет, приносили девственные молитвы творцу. Отец Иов, проходя мимо и услышав тяжкие вздохи детей, остановился, долго любуясь их набожностью. Окончив молитву, они встали; Дыду обнял крепко девочку, потом оба вошли в комнату.
Преферанс кончился; собеседники Пустогородова готовились разойтись, когда прибежал казак, запыхавшись, звать Пшемафа к полковнику.
— Что такое?—спросили многие.
— Не могим знать,— отвечал казак,— должно быть, тревога на низу.
Спустя несколько времени послышались скачущие казаки. Александр, Николаша и отец Иов разговаривали вместе; Пшемаф возвратился к ним смущенный.
— Зачем же не вас послали на тревогу?— спросил Александр.
— Я уже был там. Пустое — хищников нет.
— Что с вами?
— Голова очень болит!
На дворе капитана засуетились!
Тщетно уговаривал Пшемаф раненого не выходить на сырой и холодный воздух, но Александр хотел узнать причину случившегося, шума.
Вышед на крыльцо, он увидел казаков, которые тащили что-то к нему на двор.
— Что это такое?—спросил Пустогородов.
— Дыду, ваше благородие!—отвечал один из телохранителей Александра.—У этих казаков души нет —хуже собак!
Александр подошел к мальчику: он был обрызган кровью, тело его едва было тепло; все усилия привести тавлинца в чувство остались напрасны. Он испустил дух.
Александр расспрашивал, что случилось с мальчиком.
Дыду поздно вечером выехал вооруженный из станицы верхом. Никто на выезде не останавливал его: все знали питомца капитана Пустогородова. Он спустился по балке к Кубани и направлял коня на брод, оглядываясь на все стороны. Казаки, лежавшие в секрете за кустами, приняли было его за хищника, но видя, что он один, окликнули по-русски. Он выхватил, молча ружье из нагалища. В это время секрет выстрелил по нем; мальчик поскакал по узенькой тропе, проложенной в кустах, наехал на другой секрет, который, слышав выстрелы, сделал по нем залп и попал в него; однако, мальчик поворотил лошадь и бросился в Кубань; он попал на глубокое место, где обняв коня, поплыл вдоль берега.
- Москвичи и черкесы - Е. Хамар-Дабанов - Исторические приключения
- Строчка до Луны и обратно - Владимир Добряков - Детская проза
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Иван Андреевич Крылов - Виссарион Белинский - Критика