Красная площадь - Пьер Куртад
- Дата:17.08.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Красная площадь
- Автор: Пьер Куртад
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Аудиокнига "Красная площадь" от Пьера Куртада
📚 "Красная площадь" - захватывающий роман о приключениях молодого студента, который оказывается втянутым в опасную игру интриг и заговоров на фоне знаменитой Красной площади в Москве. Главный герой, пытаясь разгадать тайны прошлого, сталкивается с непредсказуемыми событиями и опасностями, которые грозят его жизни.
Автор умело переплетает исторические факты с вымыслом, создавая захватывающий сюжет, который держит в напряжении до последней минуты. Слушая эту аудиокнигу, вы окунетесь в атмосферу загадочной Москвы и почувствуете себя участником захватывающего детектива.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, которые подарят вам удовольствие и помогут расслабиться после тяжелого дня.
Об авторе
Пьер Куртад - талантливый писатель, чьи произведения завоевали сердца миллионов читателей по всему миру. Его книги отличаются увлекательным сюжетом, живыми персонажами и неожиданными поворотами событий. Каждая аудиокнига от Пьера Куртада - это уникальная возможность окунуться в мир приключений и загадок.
Не упустите шанс погрузиться в захватывающий мир "Красной площади" вместе с главным героем и раскройте все тайны этого удивительного места.
Погрузитесь в мир русской классической прозы с аудиокнигой "Красная площадь" от Пьера Куртада и насладитесь увлекательным сюжетом и непредсказуемыми поворотами событий.
Ссылка на категорию аудиокниги: Русская классическая проза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неверно это, — говорит Казо, точнее, не говорит, а словно вещает с трибуны, или, выражаясь его языком, «изъясняется по-ли-ти-че-ски». — Неверно. Ты говоришь с нами так, как с противниками. Это неверно. Ты споришь из-за слов.
— Ничего подобного, я просто констатирую факт, — возражает Саша. — Словом «еврей» пользуются для смертоубийства. Это факт.
— Послушайте, — вмешивается Гранж, — надоели вы с вашими спорами. Какое это, к дьяволу, имеет значение? Еврей, не еврей, француз, иностранец — таким манером они и раскалывают рабочие массы. И так обстоит дело не только с евреями… Скажем, с североафриканцами — еще хуже. Им суют самую гнусную работу…
Прежде чем произнести «североафриканцы», Гранж на мгновение замялся. Он прекрасно знает, что нельзя говорить «черномазые», и все же слово это едва не сорвалось с его губ. Хорошо, что он вовремя спохватился: члену Союза коммунистической молодежи так говорить не полагается. Но что он думает на самом деле? Что думает, когда не делает над собой усилий, чтобы мыслить, как говорит Казо, по-ли-ти-че-ски правильно? Думает, что в нем еще есть какая-то зыбкая зона. Зона, где живут всевозможные «но»… «Но» это… «Но» то… Например, евреи такие же люди, как и все прочие, это само собой разумеется. Антисемитизм — тот же фашизм, и все же приходится признать, что среди евреев много хозяйчиков, спекулянтов. Среди евреев также много троцкистов. Североафриканцы тоже люди, как и все прочие, и не их вина, что они вынуждены переселяться во Францию в поисках работы. Там у них несусветная нищета. Их еще сильнее, чем нас, эксплуатируют… Ну а что, если в один прекрасный день твоя родная сестра придет и заявит, что желает выйти замуж за алжирца? Представляешь себе, какой поднимется шум! Не говоря уж о том, что фашисты из «Солидарите франсез» вербуют себе подручных среди североафриканцев. И ты не можешь запретить остроты насчет черномазой солидарности… Это тоже факт. Но все так сложно…
— Ладно, дело не в этом… — вдруг говорит он. — Завтра для нас не праздничный день. Мне подыматься чуть свет. Пойдем-ка спать.
— Нет, нет, — протестует Саша и снова улыбается, как будто он научился по желанию, путем длительной тренировки, мгновенно отбрасывать то, что омрачает его жизнь. — Нет, уж это вы бросьте, я как раз собрался вас угостить.
— Ну, разве что чуточку сомюра.
— У них там нет такого вина, — говорит Гранж. Но тут же спохватывается, будто упрекая себя за то, что поддался на удочку антисоветской пропаганды: — Но, конечно, будет…
— Кто отвлечет шпиков? — спрашивает Казо.
— Давайте я, — говорит Гранж, — мне все равно. Пойду за газетами. Погода дрянная. Эти типы едва ли явятся. Они совсем как улитки, только наоборот. От дождя прячутся.
— Поглядите-ка на него! — по-отечески снисходительно замечает Казо. — Ему тоже драку подавай. Авантюрист!
Симон не считает возможным вмешиваться в разговор. Это язык борьбы, и он обвиняет себя за то, что до сих пор стоит от нее в стороне.
— Авантюрист? Не заливай, — говорит Гранж. — Надо же на удары отвечать… Разве нет?
Но Гранж умалчивает о том, что он любит подраться. Вопреки тому, что сказал разочарованный незнакомец, почти каждое воскресное утро при продаже газет завязываются стычки. Гранжу не свойственно недооценивать противника. Он нередко говорит: «Этих парней обработали. Надо смотреть правде в глаза: среди них есть обманутые пролетарии. Как в Германии. Это нормально». Он вспоминает заголовок, появившийся два года назад в понедельничном номере «Юманите» перед приходом гитлеровцев к власти: «Рабочие-коммунисты оказывают штурмовикам яростное сопротивление. Есть убитые и раненые». Эти стычки происходили каждое воскресенье или почти каждое. Ему напомнилось название «Альтона». Он так и говорит: «Парни из Альтоны». В воображении его рисуется окраина вроде Сен-Дени, только еще более угрюмая, и выстрелы, нарушающие воскресным утром тишину пустынных улиц, где висят красные флаги. Во Франции до этого еще не дошло, но и это будет, наверняка будет. А пока надо их хорошенько проучить. Да и вообще… по-ли-ти-че-ски, возможно, это и не очень правильно, но он действительно любит подраться. Когда эти молодчики начинают расхаживать вокруг него, он уже готов к бою, кулаки прижаты к груди, где под застегнутым пиджаком напиханы газеты, и тогда те начинают о чем-то шептаться, потом медленно отходят — очевидно, признав его, так как он уже завоевал репутацию смельчака. Гранж тогда переживает минуту горького разочарования, словно его лишили воскресного развлечения.
Настанет день, и тогда уже придется драться по-другому. Настанет день, и все будет как в России. Это уж наверняка. «Да здравствует Парижская коммуна, ее пушки и ружья. День отмщения настает…» Эту песню поют демонстранты так, как, скажем, они поют «Время вишням цвесть», не особенно веря в смысл слов, но придет день, когда они поверят. Даже венским социалистам пришлось в тридцать четвертом году взяться за оружие.
Гранж поднимает стакан:
— Ну, выпьем, что ли… Выпьем за советского товарища!
Саша слегка краснеет, и так как глаза его встречаются с глазами хозяина кафе, он поднимает свой стакан и говорит:
— Пью за будущее!
Он, видимо, хотел обыграть название кафе, да и не он первый: хозяин не раз слышал, как ему шутливо желали «хорошего будущего», но в эту минуту, когда аромат подогретого вина ударяет Саше в голову, он вдруг понимает, что и впрямь имел в виду кафе «Будущее», и, как бы репетируя сцену скорого прощанья, бросает на хозяина кафе, на Бельвиль, на Париж, на всю уже отошедшую в прошлое часть своей жизни последний, действительно последний взгляд.
Хозяин начал сдвигать стулья и складывать их друг на друга, на мраморные столы и обитые медным листом столики, а жена его тем временем разбрасывает пригоршнями опилки на плиточный пол, извиняясь перед засидевшимися клиентами.
— Ничего не поделаешь, пора запирать, а то эти господа увидят свет и снова пожалуют.
Хозяева ворчат, о чем-то спрашивают друг друга на том особом языке, какой вырабатывается у супругов после двадцати пяти или тридцати лет совместной жизни: он непонятен для посторонних и звучит как некий условный жаргон, где все
- История моды. С 1850-х годов до наших дней - Дэниел Джеймс Коул - Прочее / История / Культурология
- Жупел русского фашизма - Борис Миронов - Публицистика
- Печенеги, торки и половцы - Петр Голубовский - История
- Собрание сочинений. Том II. Введение в философию права - Владимир Бибихин - Юриспруденция
- Тень Солнца: Последняя из рода Киру - Брэнден Кемпбелл - Эпическая фантастика