Повести. Дневник - Александр Васильевич Дружинин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Повести. Дневник
- Автор: Александр Васильевич Дружинин
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встретил Новый год как следует честному российскому литератору, — за работой. Переводил «Короля Лира» (сцены во время бури). Вечер провел так, как все вечера за последние года, — дома, в малом кругу нашего семейства, состоящего из четырех человек. Отказался от детского бала, так что весь день 31 декабря я носу не показал из своей квартиры. 1855 год, печальный и горький для многих, для меня был почти счастливым годом, а если откинуть фантастические требования, то и очень счастливым. Благодарю бога за себя и за других. Если бы даже меня впереди ждало горе, я обязан принять его с тихой покорностью, ибо на мою долю выпало больше радостей, чем я когда-либо мог рассчитывать.
Что принесет с собой настоящий год? Не один миллион людей дает себе подобный вопрос в эту самую минуту. Ровно через год, если буду жив, взгляну на эти строки и припомню и дам ответ на вопрос, о котором теперь говорилось. Где буду я через год, и с каким чувством возьмусь я за дневник этот?
3-е янв<аря>, вторник.
Длинный ряд обедов и ужинов, начиная с первого числа. Сперва артистический пир у Васиньки, с утонченными блюдами. Обедало 14 человек, между прочими Маслов, Ребиндер и Панаев, последнее время невидимый. После обеда читали стихи Огарева и Пушкина, Тургенев спорил с Толстым, по обыкновению. Вечер у М<арьи> Л<вовны> с ужином и тостами.
А вчера ехал в «Трубадура»[964], по неимению же билетов попал на вечер к Каменскому, опять с ужином и шампанским. Были Титов, Дестюд, брат Воропанова, дядя его же и какой-то Осип Иванович, старик добродушнейшего, но атлетического вида. Беседа шла весьма живо, — большего и не требовалось.
4 янв<аря>, среда.
Работал за Крабба «Сельскими сказками». Вообще от позднего вставания работы мои не страдают, но читаю я весьма мало или, сказать по правде, ничего не читаю, кроме газет. Утром заезжал к Пашиньке, потом к Некрасову обедать и с ним вместе написал эпиграмму: «За то, что он ходил в фуражке...»[965]. Явился Анненков и изрек нечто неслыханное — позвал к себе обедать в воскресенье. Так и не сбылось сказание:
И будем ждать мы с прежним нетерпеньем,
Чтоб ты нам дал обед.
Обедали еще Ковалевский, Тург<енев> и новый милейший господин Бодиско, из Калифорнии. Беседа была крайне оригинальна, — Ков<алевский> рассказывал об Африке, а тот об Америке. Читал Тург<еневу> и Некр<асову> продолжение «Лира», — оба весьма довольны. Кончил вечер у брата, где была компания разнокалиберная — Зотовы, Меллер, Толстой, Мердеры, Александра Петровна, Иван Николаевич и так далее.
Самая среда проведена странно. Едва покончил я утренние работы, как получил послание от моей настоящей нимфы, Черкешенки. Она ждала меня у П<расковьи> И<вановны> и прислала в знак того милейшее, но безграмотнейшее послание. Я думал обедать с ней у Луи, но это не удалось, почти что к моему удовольствию, ибо первый жар привязанности моей несомненно погас. Все-таки я пробыл с ней от 2 1/2 до 4. Обедал дома и после обеда поехал в Нижний Новгород, то есть к Софье Ивановне и ее сестрице. С этими двумя добрыми до бесконечности персонами закончил я день, городя всякий вздор.
В городе много больных, и я уже дня два не могу сладить с небольшой болью горла.
Пятница, 5 янв<аря>.
Вчера заехал к Тургеневу и велел его Захару повязать себе на шею красную шерстинку[966]. Едва доехал я от него к Краевскому, как горловая боль унялась совсем. «Есть многое в природе, друг Горацио!»[967] и пр. У Краевского четверги хороши по многим причинам, — одна из них та, что на них всегда бывает несколько нового народа. Так и тут видел я Алибера, открывшего графитные прииски в Сибири. Разглядывали его альбом, штуку весьма замечательную. Из редких гостей были Гаевский, Волков и Щербина. Греческий поэт[968] ко мне не подходит что-то, а по мне — хотя бы его не существовало в мире.
По утрам окончательно двигаю Крабба и, кажется, скоро с ним разделаюсь.
Воскресенье, 8 янв<аря>.
Вчера с криками вторгнулся ко мне милейший и неожиданный гость, то есть Григорович, в знаменитом своем носопряте, столь же знаменитой шляпе и еще более исторической шубе. Первый день намерен он посвятить семейным радостям и сплошь сидеть дома, вследствие чего успел быть у меня, Некрасова, Тургенева и, может быть, еще местах в трех. Он умирал со скуки в деревне и хорошо сделал, что приехал. Со стороны Краевского будет безжалостно еще его мучить.
Был на двух вечерах — у В. В. Жуковского и у И. Н. Семевского. На первый приехал с Алексеем Владимировичем и там видел сестру Карновича, женатого брата Жуковских и еще кой-кого. Н. И. мне очень нравится, — в ее лице есть что-то весьма привлекательное. У Ивана Николаевича происходило нечто вроде бала писарей; офицеры в новой форме, без эполет, были весьма некрасивы. Мелькнуло два-три недурных личика. Ужин был мне не по вкусу, а шампанское тепло, отчего в животе к утру свершилась революция.
В пятницу обедал в Шахматном клубе, сводил Василия Петровича к Пашиньке, а сам проехал к дурняшке, под мокрым снегом. В клубе из наших были Тург<енев>, Анненков, Петров, Андреас, Боткин, Гончаров и я. Иславин и Долгорукий куда-то пропали без вести.
Обед Анненкова прошел блистательно, тем более, что газетное объявление о начале мирных переговоров наполнило всех нас сладкими надеждами. Обед был таков: уха, расстегаи — cotelettes de mouton[969] с горохом и оливками, соте из рябчиков с трюфелями. Спаржа и mace-doine[970]. Пили в меру. Писемский потешал рассказом о вчерашнем вечере у Старчевского. Вечер кончил я у Марьи Львовны.
Понед<ельник>, 10 <9> янв<аря>.
С тех пор, как явились надежды на мир, жить как-то веселее и дышать легче. Вчера утром работал над фельетоном, потом ездил довольно много. Получал деньги от «СПб. вед<омо>стей» и от Печаткина. Обедал у Тургенева и привез ему бутылку шампанского для проводов Ермила и Потехина[971]. Из числа званых не явились Григорович и Анненков. Обедали, кроме туристов, бородатый Ваксель и милейший давно не виданный Иславин, его мы встретили с криками. Ермил был мил и забавен. Потом были у Нади, потом у Прасковьи Ивановны, взяли Черкесенку и Лизу и проехали к больному Василию Петровичу. День закончился нецеломудренно.
Среда, <11 янеаря>.
Во вторник, к огорчению
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Ориентирование - К. М. Станич - Современные любовные романы
- Крест мертвых богов - Екатерина Лесина - Детектив
- Ничего, кроме личного - Лана Барсукова - Русская классическая проза