Письма (1866) - Федор Достоевский
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Письма (1866)
- Автор: Федор Достоевский
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не оттого я истратил, что был легкомыслен, жаден, не для себя, о! у меня были другие цели! Да что теперь оправдываться. Теперь поскорей к тебе. Присылай скорей, сию минуту денег на выезд, - хотя бы были последние. Не могу я здесь больше оставаться, не хочу здесь сидеть. К тебе, к тебе скорее, обнять тебя. Ведь ты меня обнимешь, поцелуешь, не правда ли? Ох, если б не скверная, не холодная эта сырая погода, я вчера по крайней мере хоть бы в Франкфурт переехал! и не было бы ничего, не играл бы! Но погода такая, что мне с моими зубами и с моим кашлем возможности не было тронуться, чтоб проехать целую ночь в легком пальто. Это просто невозможное дело, это был прямой риск схватить болезнь. Но теперь не остановлюсь и перед этим. Сейчас же по получении этого письма вышли 10 империалов (2) (то есть точно так же, как тот вексель Robert Thore, и тут вовсе не надобно собственно империалов, а просто Anveisung, как прошлый раз. Одним словом, точно так же, как прошлый раз). Десять империалов, то есть 90 с чем-то гульденов, чтоб только расплатиться и доехать. Сегодня пятница, в воскресенье получу и в тот же день в Франкфурте, а там возьму Schnell-Zug и в понедельник у тебя.
Ангел мой, не подумай как-нибудь, чтоб я и эти проиграл. Не оскорбляй меня уж до такой степени! Не думай обо мне так низко. Ведь и я человек! Ведь есть же во мне сколько-нибудь человеческого. Не вздумай как-нибудь, не доверяя мне, сама приехать ко мне. Эта недоверчивость к тому, что я не приеду, - убьет меня. Честное тебе слово даю, что тотчас поеду, несмотря ни на что, даже на дождь и холод. Обнимаю тебя и целую. Что-то ты теперь думаешь обо мне. Ох, кабы мне тебя видеть в ту минуту, как ты читаешь это письмо! Твой Ф. Д<остоевский>.
Р. S. Ангел мой, обо мне не беспокойся! Повторяю, если б я был сам по себе, я бы только засмеялся и плюнул. Мне ты, твое суждение одно мучительно! Вот что только одно меня и мучает. А я - замучил тебя! До свидания.
Ох, кабы поскорее к тебе, поскорее вместе, мы бы что-нибудь выдумали.
(1) было: начал
(2) далее было начато: каким хо<чешь>
312. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
13 (25) мая 1867. Гомбург
Hombourg 25 мая/67 суббота, 10 часов утра.
Аня, ангел мой, единственное мое счастье и радость, - простишь ли ты меня за всё и все мучения и волнения, которые я заставил тебя испытать. О, как ты мне нужна. Вчера сидел целый вечер один, пробовал читать мои три перечитанные книжонки; а в голове всё одно стучит, одно: что-то ты? Что с нами будет теперь? Я не говорю про дальнейшее. Дальнейшее просто неразгаданно. Но бог спасет как-нибудь. Я и никогда в жизни моей дольше шести месяцев не рассчитывал, так же как и всякий, живущий одним своим трудом, чуть не поденным. На труд-то вот я и надеюсь теперь. Пойми, Аня: он должен быть великолепен, он должен быть еще лучше "Преступл<ения> и наказ<ания>". Тогда и читающая Россия моя, тогда и книгопродавцы мои.
В дальнейшее будущее наше я верю, только бы бог дал здоровья (а здесь припадков не бывает).
Но ближайшее дальнейшее неразгаданно (время, когда придется возвращаться в Россию, с долгами и проч.). Уж и не знаю, что будет. Теперь же серьезно и решительно верю в помощь Каткова. (Помогши раз и увидев, что я к зиме работу кончу, поможет и другой, поможет и зимой, когда приедем, беда в том, что всё будет мало). Но теперь-то только бы переждать, теперь-то только бы быть обеспеченным, до присылки от Каткова. А с чем? У нас и тридцати талеров, верно, не наберется. Одна надежда, что пришлет мамаша. Удивительно, что там происходит и почему не высылают. Одно меня ободряет: если б нельзя было прислать, то, верно, написали бы. Да и никто из них не пишет. Странно. Может быть, выслать не умеют. Авось уведомят.
К тебе, к тебе, Аня, теперь только и мысли, чтоб поскорей к тебе. Вместе сойдемся, вместе обо всем переговорим, обо всем перетолкуем. Жду завтрашнего дня с нетерпением болезненным. Несмотря ни на какую погоду поеду и с вечера начну упаковываться. Одна беда: раньше двенадцати часов наверно не получу письма (коли денежное), а может, и в четыре (1) пополудни. Но во всяком случае выеду и ни за что не останусь. Еще беспокойство одно есть: вчера подали счет хозяйский за неделю, ужасный счет, я отговорился, что еду в воскресение и разом заплачу. Нахмурились, но еще молчат. Но вот беда: счет еще подрастет к воскресению, и боюсь, что присланных денег не хватит на проезд и на счет. Поеду в третьем классе. Застану ли в Франкфурте шнель-цуг. (Ничего-то здесь узнать нельзя). Не пришлось бы ночевать где-нибудь. Погода же ужасная, холодная и дождливая. Ночи как у нас в октябре, но нужды нет, - непременно поеду. Надену двойное белье, две рубашки и проч. Но авось всё сойдет хорошо. Аня, ангел, только бы к тебе мне приехать, поскорее, а там всё уладится исподволь. Как приеду - сейчас напишу к Каткову. Может ответ прийти и через 2 недели, но надо рассчитывать на месяц. Я решил просить тысячу, хотя бы с рассрочкой. Тогда переедем поскорее в Швейцарию. Проезд будет стоить 50 талеров, но ничего! И там за работу!
До свидания, Аня, сердце мое! Послезавтра у тебя, меньше чем через 48 часов. Часы считаю. Дай бог, чтобы всё удалось! Прости меня, ангел, прости, сердце мое.
Твой Ф. Д<остоевский>.
(1) далее было: после
313. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
14 (26) мая 1867. Гомбург
Hombourg 26 мая/67, 10 часов утра.
Милый ангел, пишу на клочке; бумага и пакеты все вышли; взял хозяйской. Если получу сегодня от тебя деньги, то постараюсь изо всех сил сегодня же и поехать. Поезд отсюда идет в 3 часа 20 минут; но застану ли во Франкфурте - не знаю. В шнель-цуге, как мне сказали, нет третьего класса; если же поехать в третьем классе (не в шнель-цуге), то надо ночевать дорогой: одно на одно и выйдет. А шнель-цуг дорог. У хозяев счет дойдет сегодня до 70 гульденов. Останется 20, а 20 minimum стоит один шнель-цуг. Без копейки ехать нельзя; но так как я имею непременное желание выехать, то как-нибудь обделаю. Одно всего больше беспокоит: холод. Простужусь - хуже будет. По газетам в Берлине холера, а в Париже, третьего дня, 24 мая, ночью был мороз, яблони и вишни пропали, никогда не запомнят. Всё покрылось инеем, а днем, 24 мая, был снег и град. Вчера здесь в Гомбурге, днем, дыхание замерзало. Попробую надеть двойное белье, а там что бог даст. Во всяком случае, ангел мой вечный, не беспокойся. Я всеми силами ХОЧУ! выехать. Если завтра не приеду и вместо меня получишь это письмо, то знай, что что-нибудь не уладилось, какая-нибудь мелочь, какое-нибудь обстоятельство, а что я все-таки на выезде. Обнимаю тебя, мое сокровище, крепко, целую бессчетно, люби меня, будь женой, прости, не помни зла, нам ведь всю жизнь прожить вместе. Твой вечный и верный
Фед<ор> Достоевский.
Воскресение сегодня, вряд ли конторы будут отперты, чтоб разменять. Да вот что: если получу не утром, а в 5 часов пополудни! Ох, не желал бы.
Ангел, друг мой, прости меня.
314. П. А. ИСАЕВУ
19 (31) мая 1867. Дрезден
Дрезден, 31/19 мая/67.
Любезный друг Паша, благодарю тебя за оба твои письма. Я здоров, и, по занятиям, мы должны будем остаться в Дрездене, от сего дня считая, еще недели две. И потому прошу тебя все накопившиеся у тебя ко мне письма мне прислать. Сделай так: все распечатай и (разумеется, не читая и не смотря даже на подписи) вложи в один конверт (купи конверт побольше) и вышли мне. Высылка не может стоить более какого-нибудь рубля. Но знай, что надобно сделать это, рассчитывая на эти две недели. Не ждать же мне здесь писем. Во всяком случае, высылай и высылай сейчас. Теперь 19, полагаю, что еще письмо мое застанет тебя не в Павловске. Если жив Павловске, то, верно, кто-нибудь приезжает из вас иногда домой.
Я, Паша, слышу, что ты не совсем так распоряжаешься, как бы мне желалось. (1) Зачем ты взял 10 р. из денег, которые должны храниться у Ап<оллона> Ник<олаеви>ча? Верно ли ты отдал деньги Прасковье Петровне, все ли, (2) что велели тебе отдать? Смотри, Паша, осторожнее. Мне самому нужны деньги, а их у меня очень мало. Я никаких займов, например, сделанных тобой, не заплачу. Объявляю заране.
Я бы очень желал, милый Паша, чтоб ты не только свое, но и мое положение умел понять. Денег у меня теперь очень долго не будет. Ведь я сам ничем не обеспечен. Может даже случиться, что я и не в состоянии буду выслать тебе еще денег, через два месяца; а следственно, лучше бы экономизировать на всякий случай, чем тратить. (3)
Боюсь тоже, чтоб ты не был как-нибудь в тягость Эмилии Федоровне и не наделал бы ей каких-нибудь неприятностей. Уважай ее и будь в высшей степени к ней почтителен. Она глава в доме; так и ты ее беспрекословно почитай, покамест живешь у нее. Правда ли, что Эмилия Федоровна получила 400 р., и почему ты мне об этом не написал? Поздравь ее; я очень за нее рад. Разумеется, этих денег ей хватит ненадолго. Боюсь, что даже очень ненадолго. Надобно и отдать и обзавестись кой-чем. Это, вероятно, Разин отдал. Это очень честно с его стороны, и за это ему много простится. Эмилии Федоровне теперь не пишу; напишу потом. Поклонись ей от меня и скажи, что я очень думаю и забочусь о всех ее делах. Поклонись от меня Феде. Желал бы очень, очень узнать, как его дела и что он предпринимает? Едет ли он в Москву или еще куда-нибудь? Если Федя еще в Петербурге, скажи, чтоб черкнул ко мне словечка два, а покамест передай, что я его целую и жму его руку. То же передай и Мише. Коле мой поклон и особенную, глубокую благодарность за дела с Гинтерлах. Поклонись Ап<оллону> Николаевичу и всем, кому можно говорить теперешний мой адресс. Ради бога, не болтай много и старайся, чтоб и другие не говорили о том, где я теперь нахожусь, не давай моего адресса никому. Я боюсь, что меня и здесь кредиторы отыщут. Сообщай, пожалуйста, точнее и вернее обо всем, что случилось. Александре Михайловне (4) и Ник<олаю> Ив<ановичу> поклон. Не забудь письмо Андрея Михайловича. Не пропусти этих двух недель; пиши; во всяком случае пиши. Катю искренно целую; я уверен, что она бесподобно выдержит экзамен. Как бы я рад был, если б мамаша сделала ей костюм несколько получше, чем прошлого и третьего года в Павловске. Пр<асковье> Петровне поклонись и, главное, справься: где Ваня? Хорошенько справься. Не знаешь ли чего про Федосью, Клавдию и Костю?
- Переулок Мидак (ЛП) - Махфуз Нагиб - Историческая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Как стать стройной и сохранить здоровье - Геннадий Малахов - Здоровье
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей - Свечин Николай - Прочая документальная литература