Повести и рассказы - Леонид Пантелеев
- Дата:11.11.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Повести и рассказы
- Автор: Леонид Пантелеев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Адрес ваш? Адрес ваш мне в Никольском соборе дали.
– Простите, но вы говорите неправду. В Никольском соборе не могут знать моего адреса. Я вообще в этом соборе и не был лет пять.
Опять усмехается.
– Ну, хорошо. Так и быть. Скажу вам правду. Мне Александра Иосифовна Любарская дала ваш адрес.
– Ах вот как! Любарская?
Как раз в это время или минутой раньше вернулась домой моя жена[30]. Когда я вышел в коридор, она спросила:
– С кем ты там?
Я сделал знак, которым в нашей семье уже очень давно обозначают присутствие какой-нибудь специфического характера опасности.
– У нас гостья, – сказал я громко. И совсем тихо добавил: – Побудь с нею.
А сам прошел к телефону и позвонил Александре Иосифовне Любарской. Нет, конечно, никто у нее моего телефона не спрашивал.
– А в чем дело? – интересуется она.
Сказав: «Объясню позже», вешаю трубку и возвращаюсь на кухню.
Салопница с подслушивателем на коленях что-то объясняет моей жене. Я говорю:
– Александра Иосифовна Любарская вам адреса моего не давала.
Смотрит не смущаясь, развязно, даже нагло.
– Забыла, что ли?
И сразу – тем же развязно-насмешливым тоном:
– Ой, до чего же вы здесь пугливые! Зачем же вы скрываете? Ведь вы же еще в Ленинграде с Николаем были знакомы. Когда он у вас митрополитом был.
– Говорю вам еще раз: с митрополитом Николаем я никогда знаком не был. И даже не знал, что он когда-нибудь служил в Ленинграде.
– Как не служил?! Сколько лет был митрополитом Ленинградским и Новгородским.
– Представьте, не знал этого. О нынешнем Патриархе – что он в свое время был митрополитом Ленинградским – это мне, действительно, известно…
– Ну как же! Але́ксий. Я чуть не подскакиваю.
– Что??! Как вы сказали?!
– Я говорю: Але́ксий. Патриарх…
– А почему, скажите, пожалуйста, вы говорите «Але́ксий», а не «Алекси́й»?
– Как почему? Так все говорят.
– Нет! Так все не говорят!
Я распахиваю дверь в коридор.
– А ну! Прошу вас…
– Что это вы? – пугается она. Но при этом торопливо защелкивает свой чемоданчик и поднимается.
Я уже весь, до надбровных дуг, до кончиков ушей, налит гневом.
– А ну – быстро! Не задерживайтесь.
Что-то бормоча и кудахча, она спешит в прихожую.
Дверь на лестницу захлопнулась.
– В чем дело? – спрашивает жена. – Кто это? Что случилось? Почему ты ее выгнал?
Делаю тот же пояснительный и предостерегающий знак.
– Ты обратила внимание, как она произносит имя Патриарха?
– Да. Обратила. Але́ксий.
– А ведь явилась ко мне как представительница каких-то московских церковных кругов.
Вот что может сделать одно неправильное ударение в одном-единственном слове!
Да, люди безрелигиозные, неверующие, не бывающие в церкви, никогда не слыхавшие, а только видевшие имя Патриарха напечатанным в каком-нибудь газетном сообщении («Среди присутствующих находился Патриарх Московский и всея Руси Алексий»), эти люди, даже интеллигентные, чаще всего говорят «Але́ксий». Помню, как, уже в семидесятые годы, целый месяц отравляли мне жизнь дикторы радиостанции «Свобода», читавшие письмо двух молодых московских священников к Патриарху Алекси́ю. Все эти радиочтецы – и мужчины и женщины – произносили «Але́ксий», с ударением на втором слоге, не ведая о том, как больно слышать их православным верующим, как оскорбляет наш слух это дурацкое ударение. Тот, кто бывает в церкви, слушает и мысленно повторяет великую ектению, не может не знать правильного звучания имени покойного Патриарха.
Люди, подославшие ко мне соглядатая, неплохо продумали внешний облик этой особы: похожие на нее тетеньки нередко стояли в те годы за свечными ящиками московских церквей, работали в церковных «двадцатках». Эта женщина, конечно, бывала в храмах, знала церковную иерархию, послужные списки некоторых нужных ей для «работы» священнослужителей. Но, бывая на богослужении, она никогда не вслушивалась в слова песнопений, в возгласы священника или дьякона. Ей не до этого было. Стоя где-нибудь сбоку от свечного ящика, у входных дверей, она внимательно следила за теми, кто появляется в храме, кто, входя, крестится и кланяется – особенно за молодыми и интеллигентными…
Но почему ее вдруг направили ко мне? И при чем тут митрополит Крутицкий и Коломенский? Ведь я его и в самом деле никогда не видел.
Долго мне ломать голову не пришлось. Позвонила Александра Иосифовна Любарская, сказала:
– Простите, я виновата перед вами. Изменила память. Забыла, что несколько дней назад ваш адрес у меня действительно спрашивали.
– Кто?
– Вера.
– Какая Вера?
– Бывшая домработница Маршака. Существует особый склад ума. Он бывает у следователей, у врачей-диагностов и, вероятно, у писателей. Где-то в глубинах мозга, как в недрах кибернетической машины, что-то вдруг срабатывает, молниеносно сталкиваются десятки, если не тысячи, ассоциаций, и – приходит решение, разгадка. Я увидел мысленно Веру, дом на Чкаловской в Москве, двор этого дома, идущего через этот двор человека в черном одеянии, в белом клобуке с белой же мантией… Но это уже другая тема. И совсем другие годы.
* * *После демобилизации, вернее, когда меня стараниями Маршака, не по моей воле, отозвали из армии в Москву, я какое-то время работал в редакции детского журнала «Дружные ребята». Должность моя называлась «литературный редактор». Работа была необременительная, в редакцию я ходил не каждый день, рукописи авторов читал дома. Хотя работать дома тоже было несладко. Жил я на Плющихе, снимал проходную комнату в маленькой, очень милой, но и очень шумной еврейской семье. Впрочем, к тому времени, когда произошло полуанекдотическое событие, о котором я хочу рассказать, мои сослуживицы по редакции уже подыскали для меня другую комнату – в Замоскворечье. Со дня на день я должен был туда переехать. Мои хозяева знали об этом. И отношения между нами были, что называется, натянутые.
Один раз я пришел в редакцию. Не успел войти, Лидочка Григорова, секретарша, объявляет:
– Алексей Иванович, вам звонил митрополит! Водружая на вешалку свою сильно поношенную шинель, я говорю:
– Очень приятно.
– Нет, серьезно!..
И другие мои сослуживицы – тоже, в один голос:
– Да, да, серьезно, Алексей Иванович, вам звонил митрополит Вениамин. Просил позвонить в гостиницу. Вот тут все записано.
Всё еще полагаю, что девушки подшучивают надо мной, что продолжается не очень остроумный розыгрыш… Но на редакционном бланке записано: «Митрополит Вениамин. Гост. «Националь». Номер такой-то. Телефон такой-то. Просил позвонить А. И. Пантелеева».
– Ну что ж. Позвоню. Пожалуйста, – говорю я, усмехаясь.
Номер не отвечает.
Звоню через полчаса. Не отвечает.
– А вы позвоните к портье, – советуют мне. Звоню к портье «Националя». Спрашиваю, в каком номере остановился митрополит Вениамин. Называют тот самый номер. Звоню по этому номеру несколько раз. Никто не подходит.
Дома у меня телефона не было. Пробовал ли я звонить из автомата – не помню. Кажется, не звонил. Вообще, оставшись наедине и подумав, я решил, что история сильно попахивает провокацией. Какой митрополит и с какой стати мог интересоваться моей особой?
Но все-таки на другой день, придя в редакцию, спрашиваю:
– Никто не звонил?
– Звонили.
– Митрополит?
– Нет, не митрополит. Виктор Борисович Шкловский. Просил вас позвонить к нему. Сразу же, как придете. Срочно.
Звоню Шкловскому. Он как будто ждал меня, сидел у телефона.
– Алексей Иванович? Скажите, вам звонил митрополит Нью-Йоркский и Североамериканский?..
– Нью-Йоркский? Да… Звонил. Но я думал…
– Думали, что над вами кто-то подшучивает? Я – тоже. Он мне тоже звонил. И Маршаку. Вы ведь знакомы были с Лидией Надежиной?
– Был. Да.
– Ну вот. Он привез нам от нее письма. Позвоните непременно. Он вас очень хочет видеть.
– Я звонил. Несколько раз. Никак его не застать.
– Да. Он очень рано встает. И очень много ездит. Позвоните ему или рано утром, или поздно вечером. Кстати, вам известно, каким образом к нему следует обращаться?
– Каким?
– Владыка! Я специально узнавал – звонил к компетентным товарищам.
Опять я стал названивать в «Националь». И опять не дозвонился.
А на другой день или дня два спустя возвращаюсь откуда-то очень поздно к себе на Плющиху, звоню, и тотчас дверь отворяется – передо мной стоит старик хозяин, Григорий Маркович. Впечатление, что он притаился и ждал меня.
– Алексей Иванович, ох! – говорит он, не успел я переступить порога. – Вы бы знали, какая тут без вас была петрушка!!!
– Что такое? В чем дело?
– Часов, я думаю, так в десять вечера слышу – звонок. Я думал, это вы. Иду отворять и – можете себе представить – вижу: вот на этом месте передо мной стоит – кто бы вы думали?
– Ну, кто?
– Митрополит! В такой вот штуке. С крестом. С серебряной длинной палкой.
- Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы - Л. Пантелеев - Советская классическая проза
- Республика Шкид - Леонид Пантелеев - Советская классическая проза
- Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства - Абрам Ранович - Религиоведение
- Фондовые рынки стран СНГ. Состояние и перспективы интеграции. Монография - Екатерина Юлдашева - Ценные бумаги и инвестиции
- Французская Советская Социалистическая Республика - Анатолий Гладилин - Современная проза