Долина белых ягнят - Алим Кешоков
- Дата:29.09.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Долина белых ягнят
- Автор: Алим Кешоков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, родная, нет, Ирина, это не сон. Если бы это был сон!
— Откуда ты? Неужели с фронта? Где он? Как там?
— Все расскажу.
Очередь дошла до Даночки. Теперь ее тискала и целовала, словно обезумев от радости, Апчара.
— Милые мои, не думала, что увижу вас. Столько бед, столько ужаса! Сама не понимаю, как уцелела.
— Альбиян? Где Альбиян?
Апчара целовала и тискала девочку, а сама подбирала слова. Ирина тянула ее за руку от Даночки, умоляя и требуя:
— Где Альбиян? Отвечай!
— Альбиян ничего… Ранен. В госпитале.
Ирина сникла, закрыла глаза. Ресницы набухли большими каплями слез.
— Я так и думала. Сон мне снился плохой…
— Если бы ты знала, что с другими! Альбиян ранен, но ему повезло. Он вовремя попал в госпиталь. Комдив мне сказал: «Выздоровеет Альбиян — возьму его к себе». Он так и сказал: «Будем воевать вместе». Я попрощалась с полковником. Дивизия ушла на север. Говорят, к Сталинграду. А мы — сюда. Не по доброй воле. Немцы нас завернули. А как мама? Жива хоть она? Здорова?
— Дома. Не хотела эвакуироваться.
— Я знала. Не захочет бросить могилу отца…
Подошел длинный состав — товарные вагоны перемешаны с пассажирскими. Ну, этот возьмет немало. Люди снова сорвались с мест. Ирина почувствовала опору в Апчаре и решила попробовать пробиваться. Даночку — па руки. Апчара взяла чемоданы.
— Посадка только по пропускам. — Апчара узнала голос Бахова. — Повторяю: посадка по пропускам!
Апчара, как заправская фронтовичка, пробивалась вперед, расталкивая людей. К ее пилотке относились уважительно, пропускали. За ней кое-как поспевала Ирина. Не дошли они еще до дверей, как толпа повалила забор и неудержимо хлынула на перрон. Перед прорвавшимися оказалась платформа с железными клетками, а в клетках — звери. Эвакуирующийся зверинец. Взревели тигры. Чоров с матрацем и чемоданом смело взобрался на клетку и уселся на ней. Тигр, перевозбужденный орущей толпой, подпрыгнул и мазнул лапой по верхней решетке клетки. Чоров кубарем скатился на платформу и пополз под вагон менять штаны и оказывать самому себе первую помощь. Четыре когтя прошлись, как четыре сабельных удара. И смех и грех. Но смеяться некогда.
Поезд взял всех, кто успел взобраться, сесть, зацепиться за что-нибудь. Во избежание жертв его отправили сразу. Толпа на перроне продолжала волноваться, но людей стало меньше. На запасных путях попыхивал маневровый паровозик — кукушка с одной-единственной платформой. Люди не обращали на него внимания, думая, что он местный и никуда не пойдет. Но вот красноармейцы вынесли из вокзала вещи и провели к паровозику несколько женщин и детей. На паровозике рядом с машинистом оказался Бахов. Паровоз дал свисток, как бы призывая толпу к вниманию. Бахов закричал:
— Граждане, внимание! Граждане, внимание! Поездов больше не будет. Станция Прохладная занята немцами. Эвакуироваться только на Беслан! Граждане, внимание…
Кукушка бойко покатилась под гору. Ирина и Апчара остались в бурлящей толпе.
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Люди, которые все еще на что-то надеялись, остались на станции, а кто посильней, взвалил на плечи свои пожитки и пошел, присоединился к потоку беженцев, устремившихся в сторону гор. Утром послышался гул самолетов. Со стороны Пятигорска они шли бомбить Нальчик. Ни гражданской, ни партийной власти в городе уже не было. Привокзальная толпа дрогнула и стала стремительно растекаться по городу. Люди понимали, что бомбы полетят в первую очередь на железнодорожный узел, на почту и промышленные объекты.
Гул самолетов приближался медленно и неотвратимо. Все улицы и площади быстро опустели.
Ирина бежала, прижимая к себе Даночку. Она согнулась, будто хотела прикрыть собой ребенка от падающих бомб. За ней едва поспевала Апчара с двумя чемоданами. От гула самолетов уже дрожали стекла в окнах. Из садов курортной части города били зенитки. Послышались оглушительные взрывы, и Ирина юркнула в подвал небольшого каменного домика. Она отчаянно застучала в дверь. Из глубины подвала ответил испуганный старческий голос:
— Кто там?
— Это я, Ирина, Яков Борисович, умоляю, откройте!
Низкая дверь открылась в тот самый момент, когда совсем близко разорвалась еще одна бомба. Даночка затряслась, оглушенная взрывом. Из подвала, заставленного ящиками, бутылями, коробками, склянками, бидонами, колбами, пахнуло лекарством и сыростью. Наверху аптека. Яков Борисович старожил Нальчика и бессменный аптекарь, известный каждому жителю. Когда-то эту аптеку он сам же и основал, совмещая в маленьком городе обязанности провизора и врача по всем болезням.
— Проходите скорей. — Яков Борисович захлопнул дверь, задвинул задвижку дрожащими руками. — Откуда вас нелегкая принесла? Дошла и до нас очередь. Завтра они придут. Ах, дурак я, какой дурак! Мог еще третьего дня эвакуироваться. Пожалел бросить аптеку! Кому она теперь достанется? Для кого берег? Ах, дурак я, дурак!..
— Вы думаете, придут?
— Думаю! Я не думаю, я знаю теперь. — Яков Борисович схватил газету, лежавшую на ящике, развернул ее. — Смотрите. Черным по белому: «…бои южнее Кущевки». Где Кущевка, где Нальчик?
Это был номер местной газеты от седьмого августа. Обе полосы пестрели заголовками вроде: «Инициатива хозяйственника в военное время», «Убрать урожай быстро и без потерь», «Когда же будет передвижная мастерская?». Видимо, не допускали мысли, что немцы могут прийти. Если и приблизится фронт, то все равно будет продолжаться работа.
Яков Борисович негодовал:
— А в горах? Разве люди успеют спустить скот. А немец вот-вот нагрянет, перехватит дорогу, не даст эвакуировать скот.
— На войне… — хотела вмешаться Апчара, но аптекарь ее перебил:
— Здесь-то не война. Здесь — тыл. И надо было раньше тревогу бить! Другие уверяли: не дойдут. И вот я, старый… (Яков Борисович хотел сказать «старый еврей», но тут же передумал.) И вот я, старый кабардинец, остался…
— Вам надо было раньше подумать о себе. Ведь в случае оккупации…
— Знаю, что будет в случае оккупации. А ты? На что ты рассчитываешь? Ты же военная!
— А я и не собираюсь здесь оставаться.
Апчара тоже понимала, что оставаться на оккупированной территории ей нельзя. Повесят, как Зою Космодемьянскую. Нет, сейчас она выберется из аптечного склада, найдет Бештоева и… и куда отряд, туда и она. Лучше погибнуть в бою, чем болтаться на перекладине после пыток. В крайнем случае махнуть с Ириной за Кавказский хребет.
Бомбежка кончилась. Апчара и Ирина попрощались со стариком и ушли из подвала. Старик тоже выполз на улицу. Они ожидали увидеть город, превращенный в груду развалин и охваченный дымом пожаров. Но одноэтажные домики стояли по-прежнему нетронутыми, только как бы пригнулись, потому что многие крыши провалились от взрывов. На улицах битые стекла. Здание вокзала действительно превратилось в груду развалин. Но оно погибло не от вражеских бомб. Его взорвали наши саперы.
— Первая мировая война породила вокзал, вторая мировая война его уничтожила, — сказал Яков Борисович, превосходно знавший историю города.
Бомба попала и в тот дом, где жила Ирина.
Над аулом Машуко стоял черный дым. Видно, и он не избежал бомбежки. Апчара заволновалась, заторопила Ирину.
— Пошли в аул. Зачем идти в полуразрушенный дом. Еще обвалится и придавит. А там, может, мамы нет в живых. А если немцы опять налетят — погибнем все вместе.
Ирина покорилась. Даночка уснула на руках, ее трудно нести. Не легче и Апчаре: по чемодану в каждой руке. С каждым шагом они становятся тяжелей.
Если идти из города в Машуко, то аул все время перед глазами, на виду. Апчара знала наперечет каждый дом и могла назвать по именам обитателей каждого из них. Домики тонут в густых садах, а из садов местами валит черный дым. Чей же дом горит? — думала Апчара. Недалеко от дома Мисоста горит что-то. Неужели дом Бекана Диданова? От нетерпения и тревоги Апчара все прибавляла шагу. Стало жарко. Теперь хорошо видно, что над тем местом, где в окружении тополей стояла мечеть, медленно рассеиваются облака дыма и пыли.
— Подожди, Апчара, отдохнем. Сил больше нет, — взмолилась Ирина.
— Еще немного. Дойдем до холма. Оттуда наш дом будет видно.
На город снова шли бомбардировщики. Они летели низко, как и в Сальских степях. Под крылом и на боку — черные кресты.
Ирина упала, закрыв собой Даночку, но Апчара успокоила ее.
— Не бойся. Они нас не видят. Я знаю. Я нагляделась на них. Привыкла.
Вдруг впереди со стороны аула раздались взрывы. Апчара порадовалась, что во время бомбежки они оказались в пути. Вышли бы чуть-чуть пораньше и угодили бы вместе с аулом под немецкие бомбы.
От города до аула по «базарной» тропе не больше пяти километров. Апчаре всегда хватало часа, чтобы с корзиной цыплят, с которыми Хабиба посылала ее на базар, пройти это расстояние. На этот раз с Ириной и Даночкой они брели около трех часов. Увидев наконец еще издалека свой дом, Апчара поняла, что много раз за свои фронтовые дни теряла его навсегда и то, что она теперь видит, — самое настоящее чудо.
- Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Татьяна Нефедова - Отраслевые издания
- Двор. Баян и яблоко - Анна Александровна Караваева - Советская классическая проза
- Пакт Путина-Медведева. Прочный мир или временный союз - Алексей Мухин - Публицистика
- Дело музыкальных коров - Эрл Гарднер - Классический детектив
- PR-элита России: 157 интервью с высшим эшелоном российского PR - Роман Масленников - Маркетинг, PR, реклама