Рапорт из Штутгофа - Мартин Нильсен
- Дата:27.08.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Рапорт из Штутгофа
- Автор: Мартин Нильсен
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Рапорт из Штутгофа"
📚 "Рапорт из Штутгофа" - захватывающий роман о войне, написанный Мартином Нильсеном. Главный герой книги, молодой солдат *Иван*, оказывается в самом центре событий, которые перевернут его жизнь.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения, включая "Рапорт из Штутгофа".
👨💼 Мартин Нильсен - талантливый писатель, чьи произведения поражают своей глубиной и эмоциональностью. Он умеет заставить читателя задуматься над важными вопросами и пережить каждую страницу вместе с героями.
🔗 Погрузитесь в атмосферу войны и человеческих отношений, прослушав аудиокнигу "Рапорт из Штутгофа" на сайте knigi-online.info. О войне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С колонной поравнялась лёгкая бричка, стараясь обогнать нас. В бричке ехали женщина и мужчина, который сидел на месте кучера с винтовкой между колен и хлыстом в руке. Заключённые были слишком измучены, чтобы обращать внимание на его крики. И лишь после того, как он пустил в ход свой хлыст, ему наконец дали дорогу.
Где-то позади раздался страшный грохот.
— Это не пушки, это разрывы снарядов, — сказал Фюглен, подходя ко мне. Ведь он воевал ещё в Испании и разбирался в военном деле.
Навстречу на мотоцикле промчался мальчишка из гитлерюгеида с двумя нацистскими девицами на заднем сиденье и автоматом на шее. Он наверняка спешил остановить наступление русских. «Хайль Гитлер!»
— Ты заметил, что немецкие солдаты вечно спорят: никто не хочет нести пулемёт, — сказал Ове.
И действительно, теперь ни у кого не было желания таскать пулемёты.
Около И часов утра мы свернули в маленькую деревушку. Она называлась Швезлин. Здесь уже почти не осталось жителей.
Фельдфебель приказал нам остановиться возле школы, а сам пошёл позвонить по телефону. Мы тем временем улеглись на каменную ограду или прямо на дорогу. Голодные, больные и измученные, мы больше не могли ступить ни шагу. На нас не осталось ни одной сухой нитки, а обувь совершенно развалилась.
— Мы идём в Пуцк. Там нас посадят на судно, — сказал один поляк, который выведал это у фельдфебеля. — До Пуцка минимум пятьдесят километров, и мы должны покрыть их за сегодняшний день без единой передышки.
Мы все отдавали себе отчёт в том, что это смерть. Никто из нас не мог бы преодолеть такое расстояние. И, кроме того, мы всегда опасались эвакуации по морю, ибо знали, что это означает.
Из школы вышел фельдфебель и коротко заявил, что мы временно остаёмся здесь. А он попытается устроить нас на ночь.
Где-то совсем рядом снова загрохотала артиллерия. Фельдфебель взглянул на часы и заторопил нас. Колонна заключённых прошла через всю деревню. Полил дождь. Мы вошли во двор большого хутора, который соединялся с другим хутором. Посовещавшись со своими помощниками, фельдфебель отправил почти половину заключённых наверх, на сеновал. Забирались они туда довольно долго, так как одновременно их надо было всех пересчитать. Когда последний заключённый исчез на сеновале, крышка люка захлопнулась, а внизу встал часовой.
Теперь фельдфебель заглянул в хлев. Там стояли лошади. И тут случилось нечто совершенно невероятное: фельдфебель подозвал кого-то из обитателей хутора, велел им вывести лошадей и вычистить хлев. Затем по полу была разбросана солома. Всё это время мы стояли во дворе под дождём. Ове и я изо всех сил прижимались к стене, чтобы с крыши на нас не капала вода. Вдруг мы увидели, как украинский шарфюрер, явно чем-то озабоченный, подошёл к фельдфебелю. Тот достал карту, и они изучали её несколько минут, изредка поглядывая на часы. Потом фельдфебель, как бы успокаивая, похлопал его по плечу, и украинец вышел из ворот.
Раздался громкий взрыв. Мы с Ове отскочили от стены. Фельдфебель посмотрел на нас и улыбнулся. Когда заключённые входили в хлев, он пересчитывал их медленно и громко. Потом двери закрылись и во дворе был выставлен часовой.
33. ОСВОБОЖДЕНИЕ
Мы лежали совсем недолго, так как уже в четверть первого появились танки…
Я проснулся от холода и грохота орудий. «Это всего лишь воздушный налёт», — подумал я и перевернулся на другой бок. Но тут я услышал, что наверху, на сеновале, началось какое-то движение.
— Ложись, ложись! Это стреляют танки из пушек и тяжёлых пулемётов. Ложись, чёрт вас побери!
Этот призыв к благоразумию исходил от одного из товарищей, в своё время побывавших в Испании. Тем не менее я поднял голову и обнаружил, что мой сосед Ове куда-то исчез. Двери были распахнуты настежь, а часовой скрылся.
— Это русские, это русские, — послышалось с сеновала. — Часовые сбежали; они побросали винтовки, сорвали с себя эсэсовские нашивки и пустились наутёк, — кричали заключённые, которые проделали дыры в соломенной крыше и наблюдали за ходом боя. — По дороге движутся танки. Это русские, это русские!
Так они вели свой разноголосый бессвязный репортаж.
Словно шаловливый щенок, на четвереньках, во двор вдруг вкатился Ове и ворвался в хлев. Он схватил меня за плечо и закричал:
— Это русские, Мартин, это русские, я видел их! Пошли…
И снова бросился к воротам, по-прежнему прыгая на четвереньках.
Гремели пушки, трещали тяжёлые пулемёты, но мы не могли больше усидеть в своём сарае. Мы высыпали во двор, распахнули пошире ворота и выскочили на улицу. У ворот стояла женщина, это была русская, рабыня — худая, измождённая, вся в морщинах, одетая в жалкие лохмотья. Но она смеялась, смеялась и плакала и самозабвенно повторяла:
— Русские, русские, русские, русские…
Потом она вбежала в сарай и начала кружиться по полу, застеленному соломой. Она плакала и смеялась и всё время напевала:
Русские… Русские…
Смеясь и плача, она перецеловала нас всех, а потом чьи-то заботливые руки помогли ей подняться на сеновал. Она споткнулась, упала и воскликнула по-немецки:
— Ach, mein Gott![37]
Потом она вскочила на балку и встала во весь рост, стройная и светлая, как свеча. Она взглянула на нас и выпрямилась ещё больше, словно хотела стряхнуть с себя что-то тяжёлое, а потом сказала гордо и величественно, словно была не рабыня, а королева:
— Мой бог… мой бог… Нет, у меня нет бога… нет бога!..
Она помолчала немного, а слёзы бежали по её исхудалым, грязным щекам. Потом она добавила медленно и серьёзно:
— Да, товарищи… Мой бог пришёл сегодня!
Она спрыгнула на пол. Я поцеловал её в мокрую щеку, и она выбежала на улицу, всё ещё напевая:
— Русские… русские…
Мы не могли больше сидеть в сарае и выбежали во двор. Поляки уже рыскали по всему хутору в поисках еды. Мы вышли на дорогу и быстро добрались до шоссе, ведущего на Нейштадт и Гдыню.
Здесь непрерывным потоком, со скоростью 20–30 километров в час двигались русские бронетанковые части.
Мимо проносились танки, миномёты, катюши, походные радиостанции, пушки, грузовики с моторизованной пехотой. По шоссе прошло не менее трёхсот-четырёхсот боевых машин, которые во все стороны разбрызгивали грязь и мокрый мартовский снег.
Мы размахивали руками и вопили, как сумасшедшие, а русские солдаты махали нам в ответ.
Один мой польский друг из оружейной команды схватил меня за руку и закричал:
— Мартин, смотри, это же поляки!
Он обнимал и целовал меня, плача и смеясь, и всё время повторял:
— Мартин, это же поляки, это же поляки!..
Да, это были поляки. По шоссе двигался танковый полк Польской Народной армии; на головном танке развевался польский флаг, а на четырёхугольных конфедератках и в петлицах сверкал польский орёл.
На минуту шоссе очистилось от машин, и мы рискнули перебежать на другую сторону. Здесь, возле пивной, стояло несколько советских танков и быстроходных амфибий, в которых сидели русские офицеры. Мы заговорили о ними, объяснили, кто мы такие, и спросили, что нам делать.
Назад, как можно скорее назад, — сказали они. — Подальше от передовой! Обратитесь в первую попавшуюся комендатуру, и там вам всё объяснят. Кстати, сколько километров до Гдыни?
— Что-нибудь около пятидесяти, — ответили мы.
— Значит, мы попадём туда ещё до вечера, — сказал самый молодой из них и дал газ.
Возвращаясь обратно на хутор, мы неожиданно повстречали какую-то странную процессию. Впереди шёл русский офицер с пистолетом в руке, за ним несколько солдат вели пленного немца, а дальше огромной толпой двигались узники Штутгофа.
Пленным оказался Чёрный, самый жестокий из охранников. Когда шествие приблизилось, я вдруг крикнул громко и повелительно:
— Mütze ab!
И Чёрный мгновенно выполнил мою команду, как выполняли её мы в Штутгофе. Его фуражка, с которой уже давно были спороты череп и скрещённые кости, щёлкнула козырьком о колено.
Русский офицер внимательно посмотрел на меня, грязного, изголодавшегося и оборванного, удивлённо пожал плечами и улыбнулся.
Они отвели Чёрного в сад возле пивной, русские солдаты стали у входа. Через несколько минут раздался выстрел. А потом заключённые до самого вечера приходили сюда посмотреть на труп.
Мы вернулись обратно в сарай. Почти все поляки уже исчезли. В деревне они достали продовольствие, лошадей и подводы и отправились в родные места.
Между тем мы чувствовали себя удивительно беспомощными. Мы слишком отвыкли от свободы. Никто не стерёг нас, никто нами не. командовал, никто не заставлял нас работать, никто не бил. Куда нам теперь деваться?
Мы решили, что пока останемся на хуторе, а утром что-нибудь придумаем. Несколько раз мы выходили на шоссе и смотрели на продвижение русских войск. Нам рассказали, что три танковые группировки прорвались одновременно к Данцигу и Гдыне. Нас освободила северная группировка. Если бы мы успели пройти ещё несколько километров к северу, эсэсовцы загнали бы нас на полуостров Хель. Но, вероятнее всего, мы погибли бы по дороге.
- Телеграммы - Анна и Сергей Литвиновы - Детектив
- Сборник трудов участников городской научной конференции «Дух и культура Ленинграда в тылу Советского Союза в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» - Сборник статей - История
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- 7 способов, как собственнику увеличить продажи в бизнесе - Алексей Сергеевич Швалёв - Менеджмент и кадры / Экономика
- Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг. - И. Рисмухамедова - Политика