Мертвым не больно - Василий Быков
- Дата:20.07.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Мертвым не больно
- Автор: Василий Быков
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, ясно не ясно – ничего не попишешь. С собой я вас не возьму. Сами понимаете. Тут оставаться не советую. Утром они могут ударить снова. – Подполковник машет рукой по дороге. – Вот так: старший – этот капитан, – кивает он на Сахно, и тот переступает на снегу. – Он поведет.
Здорово! – думаю я. Как говорят, всю жизнь мечтали иметь такого старшего. Судьба или дьявол словно насмехаются над нами. Но черт с ним, пусть ведет. Командиров, к сожалению, не выбирают.
Подполковник поворачивается и скорым шагом уходит к передним машинам, которые уже заводят моторы. Сразу же они начинают срываться с мест, и вскоре мы остаемся одни. Луны в небе уже нет, вверху гаснут звезды, тускнеет неровная полоса Млечного Пути. Кажется, скоро начнет светать. Непривычно тихо и пусто становится на улице этого молчаливого села, в хатах которого кое-где слепо просвечивают окна.
Когда танковый грохот на улице глохнет, Сахно поворачивается к нашей приунывшей группе:
– Так... Все тут? Раз, два, три, четыре, пять...
– Трое тяжелых в хате, – говорит кто-то из раненых.
Сахно снова начинает считать.
– Почему это в хате? А ну всех сюда!
Несколько человек идут через улицу в хату и выволакивают оттуда двоих. В одном я еще издали узнаю Юрку. Его несут немец и танкист в телогрейке – мешковатый, плечистый парень, видно, один из немногих, кому ночью посчастливилось, потеряв танк, остаться в живых. Второго несут двое разведчиков в рваных маскхалатах, которых подполковник присоединил к нашей группе. Сзади идет Катя.
Сахно нетерпеливо шагает навстречу:
– А где третий?
– Там, – кивает на хату Катя. – Не стоит трогать.
– Это почему?
– Почему, почему... Безнадежный. Кончается.
Сахно минуту молчит, видно, что-то решает, а потом оглядывается и указывает на меня:
– А ну давайте за третьим.
– Я не могу.
– А если через «не могу»? Это приказ!
– Зачем его брать? – огрызается Катя. – Умирает человек. Для чего мучить?
– Не ваше дело. Берите раненого! – ледяным тоном приказывает Сахно, стоя в надвинутой на лоб кубанке.
Катя вполголоса кидает ему что-то обидное и возвращается во двор. За ней, прихрамывая, иду я. Скрипнув дверью, мы влезаем в хату.
Раненый, весь мокрый от пота, неподвижно лежит на кровати. Над его головой чадит коптилка. У порога кутается в полушубок испуганная, с заплаканным лицом женщина.
– Ой, диточки, ой, лышэнько! Куда ж вы йёго! Вин же таки слабы...
– А ну помоги, тетка, – безучастно к причитанию этой женщины говорит Катя и приподнимает больного. – Дайте какое-нибудь рядно.
Покопавшись в тряпье, хозяйка расстилает на полу одеяло, и мы перекладываем на него раненого. Но он раздет, весь в бинтах и без шинели. Как его нести?
– Цэ ж вин змэрзнэ, помрэ, а у йёго ж маты е дэсь, – едва не плачет женщина и скидывает с себя полушубок. – На-тэ, ухутайтэ, все тэплишэ буде.
Тетка начинает светить над головами коптилкой. Катя укутывает автоматчика в полушубок и невзначай наступает на мою неуклюже обинтованную ногу. Я едва не падаю от боли.
– Еще не отморозил? Ну так отморозишь! – твердо обещает Катя, – И гангрена еще прибавится. Жди! – И вдруг прикрикивает: – А ну, рвани! Хватит корчиться.
Наступив ногой на рукав полушубка, она пробует его оторвать, но не справляется и бросает мне. Я рву сильнее, она придерживает, и рукав с треском отрывается.
– Ой, што вы робытэ? Што вы рвитэ мою одэжыну? Штоб вам руки одирвало, ноги пэреломало! – вдруг сварливо кричит женщина.
Катя строго прикрикивает на нее:
– Замолчите! Вам не все равно? Того жалко, а этого нет?
– Нелюдска ты людына! Лайдачка! Моя свитка, што вы наробылы?
Черт, связались еще с этой женщиной. Раскричалась, будто ее ограбили. Мне неловко, и хочется кинуть ей и рукав, и полушубок, чтоб только отвязалась. Но Катя, не обращая внимания на перепалку, приказывает:
– Вот и натягивай. Тепло и мягко будет. На морозе спасибо скажешь.
Я молчу, затаив в душе благодарность к этой огонь-девке за ее заботу. Ноге в рукаве действительно становится тепло и мягко, немного, правда, неудобно, но не беда. Главное – тепло, К боли я уже притерпелся.
Мы выносим человека на улицу, где нас ждут, и Сахно нетерпеливо подходит к Кате:
– Все?
– Все.
Капитан еще раз окидывает нас продолжительным молчаливым взглядом (наверное, считает) и, ничего не сказав, идет в ту же хату. Когда шаги его стихают на снегу, Катя опускает раненого на снег.
– Гад!
Я не спрашиваю – я уже знаю, про кого она это. Конечно, он пошел проверять, не остался ли кто-нибудь в хате. Нам он не верит. Ну и как раз кстати: там расплачется эта женщина, поднимет скандал. И действительно, вскоре вернувшись, Сахно строго объявляет:
– Вот что! Без моего разрешения в хаты не заходить! Каждый отвечает за себя и за соседа также. Раненых не покидать, чтобы там ни угрожало. Населению излишне не доверять. Половина из них националисты – немцев ожидают.
– Неужто? – вполголоса сомневается кто-то сзади.
Сахно оставляет реплику без ответа.
– Если в случае припечет, живыми не сдаваться. Ясно? Оружие есть? У кого нет – я помогу. Слабонервным тоже. Вопросы будут?
– Ясно. Не на лекции. Быстрее надо, – говорит танкист.
– Это не лекция! – мрачно объявляет Сахно. – Это приказ, и я требую его исполнения.
Глава двадцать восьмая
Горбатюк выбегает из зала и в чем был, в пиджаке и без шляпы, бросается в другую дверь – к выходу. Но дверь заперта, он резко дергает ее, и тогда из-за перегородки выходит с ключом швейцар, который его выпускает.
Я недоумеваю: что там случилось? Почему он не оделся и даже не оглянулся. Возможно, и не рассчитался. Удрал, что ли? Но тогда забрал бы пальто и шляпу.
Несколько оправившись от внезапной слабости, я возвращаюсь в зал. Сразу же замечаю, как молодежь из-за стола поворачивает головы в мою сторону. Все смотрят на меня. Там же, ожидая, стоят две официантки. Когда я подхожу к своему столу, одна выдирает из блокнота страничку:
– Одиннадцать тридцать с вас.
Оказывается, он не расплатился. Я отсчитываю половину. В кармане остается трешка, как раз на дорогу. Официантка недовольно косит взглядом:
– А вы разве не вместе?
– Нет. Не вместе.
– Пить так вместе. А платить...
Она уходит, оставляя во мне отвратительное чувство униженности. Связался на свою голову. Надо было.
Садиться за этот стол мне больше не хочется. Видно, лучше уйти. Перехватив мой взгляд, из-за соседнего стола оборачивается Игорь:
– Ну и товарищ у вас! Сплошной пережиток!
– За милицией побежал, – дружески, как союзнику, улыбается мне Эрна. – Сейчас приведет. Посидите с нами.
Ах, вот что! Впрочем, так оно и должно было случиться. Старая привычка взяла верх. Но черт с ним! Пусть ведет милицию. Не те времена, чтобы бояться.
– Садитесь, садитесь! – приглашают девушки и Игорь.
Я сажусь за их стол – между Эрной и блондинкой с густо начерненными ресницами. Говорить мне ничего не хочется – только слушать. Они все возбуждены происшедшим, но, кажется, нисколько не теряют своей беззаботной шутливости.
– Чуть не подрался с Игорем, – сообщает Эрна.
Соседка с другой стороны спрашивает:
– Он ваш сослуживец? Или бывший однополчанин?
– Однополчанин, – подумав, говорю я.
– Сволочь он!
Игорь привстает и тянется ко мне с бутылкой:
– Раскричался, будто я у него планки сорвал. А я не видел у него никаких планок. Разве у него были какие-нибудь планки?
– Не в планках дело.
Игорь наливает полбокала шампанского.
– Ладно, черт с ним! Пусть ведет. Давайте выпьем. А то посадят еще.
Эрна, хлопнув в ладоши, подпрыгивает на стуле:
– Ой, как здорово! Я буду тебе носить передачи, Игорешка! Медовый месяц в тюрьме!
– Полмесяца, – бросает парень в черном костюме. – Больше не дадут.
– Смотря чего. Пятнадцать суток, а может, пятнадцать лет.
– Черта с два – лет! Минулось!
Я тихо сижу, как гость на чужом пиру, и чувствую: начинаю улыбаться. Мне хорошо. А они беззаботно радуются, как дети. Хотя, конечно, давно уже не дети, особенно Игорь. Рослый, рукастый, широкий в кости мужчина. И все же мне в два раза больше, чем каждому из них. Мы – разные поколения, у нас разный жизненный опыт, образование, да, видно, и отношение к тому, что здесь произошло. И тем не менее я их понимаю. А это главное.
– Ну так взяли! – Игорь поднимает бокал и, заметив мою нерешительность, поясняет: – Есть маленький повод: мы с Эрной женимся.
– Вот как! Ну, поздравляю!
– Благодарим! – Он левой рукой нежно склоняет к себе невесту. – В годовщину Победы. Так сказать, по семейной традиции, как дети военных родителей. У Эрны – генерал-лейтенант. У меня – просто лейтенант. Небольшая разница.
– Почти никакой, – вставляет Эрна и нетерпеливо пригубливает бокал.
Я по справедливости оцениваю ее иронию. Трепетно живое, словно ртуть, лицо этой девушки таит столько шутливой игривости, что просто не верится в серьезность их намерения.
- Западня - Василий Быков - О войне
- Таверна «Не уйдешь!» - Федор Московцев - Современная проза
- Дожить до рассвета. Сотников. Обелиск. Журавлиный крик. Знак беды. (Сборник) - Быков Василь Владимирович - Школьные учебники
- Довжик - Василь Быков - Русская классическая проза
- Спецслужбы Белого движения. Контрразведка. 1918-1922 - Николай Кирмель - История