ВОЛКИ БЕЛЫЕ(Сербский дневник русского добровольца 1993-1999) - Олег Валецкий
- Дата:25.10.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: ВОЛКИ БЕЛЫЕ(Сербский дневник русского добровольца 1993-1999)
- Автор: Олег Валецкий
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, еще одним персонажем была представительница России, двадцатилетняя девушка, довольно привлекательной внешности, не вполне понятной профессии. Их фирма имела свой кабинет на втором этаже отеля «Парк», но чем она занималась, было неясно. Мы несколько раз заходили к ним в гости, заказывая туда по бутылочке водки. На вопросы о зарплате мы честно отвечали о пяти марках в месяц, но наши собеседники почему-то решили, что мы шутим.
Что касается дел на базе, то о них мы узнавали по телефону, позванивая периодически в штаб четы. Там первое время все было нормально. Стрельбы больше не было, если не считать обязательных салютов из всех видов оружия на Новый год. Произошел, правда, и один неприятный случай. Так как оружие хранилось на руках, Хозяин, напившись, начал стрелять, по своему обычаю, и несколько пуль из его автомата пробили стекла в окне квартиры, где находилась связь. Там тогда на смене была Биляна, которая, как я упоминал, работая в военной кухне, получила пулю от неприятельского снайпера в бедро. Биляна, несмотря на ранение, была с нами в июне 1993 года под Тырново и с людьми общалась вежливо, стараясь помочь им позвонить по своим делам. Даже наши ребята звонили отсюда домой, так что выходка Хозяина мне не понравилась. Боец он, конечно, был хороший, но проблемы, которые он создавал, часто перевешивали все его достоинства. Он это понимал и сам, но контролировал себя плохо, и ему было бы лучше уехать, так как для него подобная выходка была уже не первой, да и база наша все-таки не в лесу, а в жилом районе. Впрочем, выходка Хозяина быстро тогда забылась, так как мирная идиллия на Гырбовице закончилась в январе, на Бадни дан (русский сочельник). Мусульмане, как в последствии выяснилось, весь конец 1993 года кропотливо готовились к нападению. То, что сербы нападать не хотели, отнюдь не удерживало их от подготовки наступления, а их командованию сербские праздники не мешали. К тому же еще осенью 1993 года из «радного» взвода сбежало несколько мусульман, отлично знавших сербские позиции на Гырбовице и Еврейском гробле. Поэтому мусульманское командование было хорошо осведомлено обо всем, в том числе и о нас, и, скорее всего, еще и потому, что кто-то из сербской власти был падок на деньги. На склоне «Дебелого бырдо», там, где мусульмане «не имели шансов», по утверждению многих местных бойцов и командиров, были быстро и качественно выкопаны несколько бункеров. С этого склона покрывался огнем ближайший тыл сербов, парализуя, тем самым, передвижения сербских бойцов. Главный же удар пришелся на Еврейском гробле, его планировали нанести вдоль транзитной автомагистрали на позиции чет Папича и Станича.
Главную роль в нападении должны были сыграть небезызвестные «Ласты» [ «Ласта» («Ласточка»), мусульманский спецназ, специальные силы МВД Боснии и Герцеговины. — примеч. ред. ] и, конечно, вовремя вернувшийся из сербского плена Йозо, хорват, заместитель спецподразделения «Ласты». «Ласты» к нападению отнеслись серьезно и даже сняли на видеокамеру сербские позиции.
Нападение, как полагалось, началось неожиданно. Одним из первых его жертв были шестидесятилетний Машо Тушевляк и беременная женщина, Мира Трифкович, расстрелянные на перекрестке улиц Охридской и Требевичкой. Мира Трифкович, одно время работавшая в нашей столовой, была женой Джоко, бойца нашей четы, и они долго не имели детей. Понятно, что Джоко бросился ее вытаскивать и тут же получил пулю в ногу, оставшись лежать на дороге. Их попытались вытащить наши ребята, но Витю Десятова сразу убило. Николай из Кишинева был тяжело ранен в живот, причем, одна из пуль, попавших в него, отбившись об рожок, стала гулять по телу, и Николаю, позднее, в больнице вырезали селезенку. Были также ранены Очкарик — в ногу, и Борис, которому пуля чуть зацепила голову.
Остальные наши ребята присоединились к сербам, защищавшим собственные позиции. Сербы тогда остановили штурмовую группу противника, забросав их зарядами пластита с дистанционными шнурами, а также ручными гранатами. Аркан тогда хотел использовать 57-миллиметровую установку НУРСов, но на «Бадни дан» ему это не удалось. На следующий день, на Рождество, он и Ранко пошли на склад четы за ракетами. На обратном пути Аркан, толкавший тележку с ракетами, решил проскочить опасный перекресток, и на самой середине их накрыло из пулемета. Как потом выяснилось, пулемет имел оптический прицел и стоял в одном из бункеров на склоне «Дебелого бырдо», где стрелком был Фадил-«лимар» (в следующем году взят в плен, отправлен в тюрьму Кулу, но затем его обменяли), как раз с улицы Радничкой, находившийся здесь же, в районе Еврейского гробля. По слухам, этот Фадил-«лимар», хорошо поработавший на Бадни дан, и свалил Аркана из своего пулемета. Тот упал на дорогу с пулей в теле, и Ранко едва успел вытянуть его к обочине дороги за высокий каменный бордюр. До домов, где их ждала мать Аркана Милена, было метров шестьдесят, и раненого быстро внесли в его собственный автомобиль «Рено-5» красного цвета.
Машина понеслась в Касиндол, но по дороге Младен умер, и уже на следующий день он отправился в гробу на военном грузовике в родной город своей матери Пирот, сопровождаемый не только матерью, но и друзьями. В Пироте на его похороны пришло много людей, в том числе местных беженцев из Боснии и Герцеговины. Гарнизон ЮНА в Пироте выделил почетный караул, но это уже для его матери было слабым утешением, так как Младен был ее единственным сыном. На похороны Аркана я тогда не попал, но приехал на его могилу позднее. В последнее время я с ним подружился. У Младена была хорошая черта, не слишком характерная для местной среды: он вел себя скромно, несмотря на свои знания и способности. Своими подвигами он никогда не хвастался, и лишь от его матери я узнал, что еще в начале войны, на Враца, он взял в руки оружие, и при этом стараниями одного журналиста-серба, снявшего его со снайперской винтовкой, сразу же мусульманами был провозглашен военным преступником. В мае 1992 года Аркан вместе со своей матерью прибыл в Райловац, где они имели свою дачу.
В Райловце он вступил в интервентный взвод и был одним из главных участников обороны казармы ЮНА в Райловце 7 — 8 мая 1992 года. Фактически их было всего несколько десятков человек, а из военнослужащих с ними были лишь один заставник (старший прапорщик) и пара солдат, тогда как иные офицеры прятались от боя. После этого он сильно разочаровался в ЮНА. Разочарование усилилось, когда противник пробил сербскую оборону, пройдя по единственному проходу в минном поле, известному лишь нескольким бойцам, из которых один был офицер ЮНА, имевший любовницей местную мусульманку. Аркан отвез эту мусульманку к линии фронта и выгнал ее в неприятельское Сараево, а тот офицер вместе со многими своими коллегами, погрузив военное имущество, отбыл в Сербию, причем в спешке они забыли одного молодого солдата из Черногории. Осталось из большой казармы всего два человека, этот черногорец и еще один водитель из Сербии, позднее погибший в бою с мусульманами. Аркану тогда предлагали перебраться в Сербию на службу в ЮНА, но он отказался: надеялся найти отца, пропавшего без вести, и не желал бежать из города, в котором родился и вырос. Вскоре последовали новые, весьма известные, акции, в которых он принял участие — «Жуч», «Добрыня», «Мисоча», «Ахатовичи». В боях за Ахатовичи Аркан вместе с группой сербских бойцов взял в плен пару десятков мусульман. Пользуясь прикрытием высокой травы, он также сумел обнаружить неприятельскую мастерскую по производству оружия, причем найденные им несколько десятков пистолетов не продал, как сделали бы иные, а разделил между остальными сербскими бойцами. В октябре Аркан перешел в интервентное формирование воеводы Васке из Илияша, а затем попал в Хан-Пиесак, в часть при главном штабе Войска Республики Сербской. В Хан-Пиеске он еще раз отказался от профессиональной военной службы, на этот раз в ВРС, и с 1993 года находился в чете Алексича, где было тогда много его довоенных товарищей и знакомых. То, что Аркан обо всем умалчивал, в общем-то, понятно, но все же несправедливо, что о нем не вспомнили ни при дележе наград в штабах, ни даже в газетных репортажах. Сербских журналистов, в основном, интересовали случаи, готовые вписаться в заданную схему, а Аркан в нее не вписывался. Упоминая вкратце его смерть, одна местная журналистка вложила ему предсмертные слова «не дам Гырбовицы», что было просто глупо, вне зависимости, выдумала это она сама или ей это кто-то подсказал.
На меня произвела глубокое впечатление и смерть Виктора Десятова. Все-таки мы с ним в Югославию ехали в одном поезде и в одном купе, а в 3-м РДО лишь мы были из состава казачьего отряда Горажданской бригады. Мне неприятно, что меня не оказалось рядом ни тогда, когда Виктор погиб, ни когда его хоронили на местном кладбище Дони Миливичи, начав его могилой ряд будущих русских могил. Из Екатеринбурга, где он жил с женой и двумя детьми, он сначала уехал на войну в Приднестровье, где получил ранение, а потом ему выпала возможность поехать в Югославию, и он отсюда уезжать не собирался. Как задумчиво заметил Шкрабов, смерть все-таки у Вити оказалась героической потому, что он сам вначале в одиночку пошел на помощь раненым, тогда как водитель одного бронетранспортера, стоявшего недалеко, этого делать не хотел. Потом мне было неприятно прочесть в «Известиях», как один журналист упомянул смерть Вити, сказав, что его поймали «на живца».
- Югославия в войне - Олег Валецкий - Военная история
- Высоко-высоко… - Яна Жемойтелите - Русская современная проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Собрание сочинений в 15 томах. Том 3 - Герберт Уэллс - Юмористическая проза
- Первая помощь при боевых действиях. Опыт Донбасса - Юрий Юрьевич Евич - Военное / Медицина