Аэропорт - Сергей Лойко
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Аэропорт
- Автор: Сергей Лойко
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нi, не буду, — громко ответил Степан. — Сам пiду.[101]
Все стояли молча, не двигаясь, пока Степан не скомандовал набросать дымовых шашек. Зажгли, кинули вперед четыре. Степан осторожно покатил сепара по взлетке к концу второго рукава. Там они остановились. Степан достал мобильник. Две палочки. Пойдет. Сам лег на бетон возле тележки.
— Сам набереш, чи менi набрати?[102] — спросил он.
— Сам, как набирать? Таганрог надо.
— Плюс сiм, код мiста i телефон. Давай швидше, поки не помiтили.[103]
Дым начинало уносить вперед, к церкви. Бандер приготовил еще пару шашек. Протянул сепару телефон.
Тот взял телефон левой рукой, непослушным большим пальцем набрал номер, поднес телефон к уху.
— Ника, привет!
— Степочка, ну наконец‑то! — отозвалась Ника. — Только младшего из садика привела. Какая у вас в Ростове погода? У нас серо и без снега.
— У нас тоже. Как ребятки?
— Все хорошо. Санька «пятерку» по чтению принес. Ходит гордый. Всем показывает! Что это за номер у тебя?
— У товарища занял. Мой сел.
— У тебя все в порядке, Степа? Какой‑то голос у тебя не такой. Степа! Ау!
Степан, как мог, сдерживал стоны, отведя подальше трубку.
— Никуль! Поцелуй их от меня! И маме позвони, скажи, что все у меня нормально. Ну, все, мне пора.
— Я люблю тебя, Степочка, приезжай скорей!
— Я тебя тоже очень люблю, — сказал Степан, выронил трубку и замер...
Его тезка Степан подполз к тележке, поднял телефон, пощупал шею русского, кивнул головой, толкнул тележку дальше по взлетке и короткими перебежками добрался до своих.
* * *Вечером по российскому телевидению новости опять начинались репортажем из Красного Камня.
Корреспондент в каске, бронике и с микрофоном стоял на фоне каких‑то развалин. Поодаль стояла багажная тележка с мертвым телом. Позади нее ассистент зажигал дымовую шашку для героического и опасного background.
— Сегодня разведчики ополченцев обнаружили страшную находку на взлетном поле Краснокаменского аэропорта, — начал журналист, срываясь на крик, полный, по задумке, тревоги и трагедии, когда ассистент, наконец, выбежал из задымленного кадра. — В этой тележке тело одного из ополченцев. На теле следы страшных пыток. Когда фашистские каратели, посланные в Аэропорт киевской хунтой, не смогли ничего добиться от пленного героя, они отрезали ему ногу бензопилой и оставили умирать на взлетном поле в страшных мучениях. Сейчас я передаю микрофон майору с позывным «Ламборгини», командиру отряда ополченцев «Ботсвана».
— Мы не забудем, не простим зверств фашистских оккупантов, — тут же запричитал Ламборгини, плюгавый мужичонка лет тридцати, бывший ростовский мойщик машин в придорожном шалмане, а ныне не хрен с горы, а целый «майор вооруженных сил ККНР», брызжа слюной и сверкая золотым зубом в искривленном ненавистью рту. Каска, на пару размеров больше его маленькой узкой головы, затряслась на нем и чуть не слетела. — Фашизм не пройдет! Но пасаран! Кто к нам с мечом придет, как говорится, тот и погибнет.
С этими словами «майор» вернул микрофон «журналисту».
* * *Через три дня Веронике Холмогоровой, бухгалтеру таганрогского машиностроительного завода, позвонил зам. командира группы «Вымпел» ГРУ Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации и «с прискорбием» сообщил ей, что ее муж, капитан Степан Александрович Холмогоров, «трагически погиб во время войсковых учений в Ростовской области».
ГЛАВА XI.
ОСТРОВ КРЫМ
В Севастополе «атаман» матросов — некто Ривкин, аршин ростом, клоками борода; участвовал во многих ограблениях и убийствах; «нежнейшей души человек».
Иван Бунин. Окаянные дни28 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА. СИМФЕРОПОЛЬКогда поезд остановился в Джанкое, уже стало понятно — что‑то не так. На перроне — ни одного милиционера. Какие‑то бородатые дядьки, перепоясанные ремнями, в фуражках с сиреневыми околышами и красными лампасами на синих шароварах обступили мужчину средних лет, в черном поношенном, но чистого вида плаще. Мужчина с блестящим от пота красным лицом, расстегнув плащ и заметно нервничая, что‑то искал во внутреннем кармане пиджака. Нервно снял очки, потом снова надел. Покачал головой. Один из ряженых, в высоких черных сапогах, постукивал по сапогу черной кожаной плеткой-нагайкой. У ног нервного человека; с красным лицом стояли два старых кожаных чемодана.
Когда поезд тронулся, черный плащ, весь какой‑то вдруг скукожившийся, поднял свои чемоданы и пошел по перрону, опустив голову. Казаки (а это, скорее всего, были они) сопровождали понурого человека, как конвой. Нагайка продолжала стучать по сапогу, словно отстукивая такт шагов. Все было, как в хорошем в смысле реализма кино, где по ходу сценария из здания вокзала выводят жертву, подводят ее к обшарпанной стене того, что непременно должно именоваться пакгаузом или чем‑то в этом роде. И тут несчастному отцу троих детей, через мгновение уже сирот, казаки стреляют в спину, а затем, толкая друг друга, матерясь и сплевывая подсолнуховую шелуху, роются в каких‑то застиранных кальсонах и носках, вываленных из чемоданов.
Алексей не досмотрел воображаемый эпизод до трагической развязки. Он был один в двухместном купе, да и, похоже, во всем вагоне. Откинувшись на спинку дивана, он положил руки за голову и закрыл глаза. И снова увидел перед собой лицо Ники с распущенными темными волосами на белой подушке. Увидел свои собственные голубые глаза, отражающиеся в ее широких зрачках-маслинах, словно они занимались не любовью, а серьезно и сосредоточенно играли в игру, кто кого переглядит. Он проиграл, отвлекся, вернувшись мыслями к казакам. Вооруженные казаки на улицах городов — это плохой знак. Даже если не стреляют.
«Я не знаю, друг Федор, кто такие конные матросы, но уезжать отсюда определенно надо», — эти слова, адресованные Шаляпину, приписывают Ивану Алексеевичу Бунину. Сто лет не прошло, как опять на дворе «окаянные дни».
Несомненно, матросы должны быть приписаны к кораблям и без коней, так и казаки, особенно в форме и при оружии, должны оставаться в своих станицах или в фильме «Тихий Дон». Алексей задремал и больше не видел ни Нику, ни казаков. Проснулся уже в Симферополе.
Первым, что бросилось в глаза на перроне, была подсолнуховая шелуха вперемешку с окурками и плевками: явный признак того, что власть меняется. Уже на выходе из вагона, в двадцати метрах от себя, у широкого входа в подземный переход Алексей краем глаза заметил группу из трех человек в неладно сидящем камуфляже и армейских камуфляжных картузах. Двое из них были в черных балаклавах.
У одного через плечо болталась винтовка «сайга». У другого, что выглядел заметно старше остальных, пониже ростом и с выпирающим животом, сбоку на широком кожаном ремне висела кобура из такой же темно-коричневой кожи. Взгляд профессионального фотографа моментально разбивал кадр на возможные места фокусировки, автоматически скользя по деталям, как кибернетический мозг.
Камуфляжи вглядывались в редкую толпу, словно ждали кого‑то. Алексей остановился перед парнем в спортивном костюме «Адидас» с табличкой «Такси» в руках, вручил ему свой чемодан и коротко сказал: «Гостиница Москва. Мы там можем пройти?» — и показал рукой в другой конец перрона. Какие‑то люди спрыгивали там с платформы, передавая друг другу сумки.
— Можем, — ответил таксист. — Только там прыгать придется.
— Прыгнем, — кивнул Алексей, уже направляясь в другой конец платформы. Ему очень не хотелось начинать свой рабочий день с предъявления американского паспорта каким‑то плохо одетым и еще хуже экипированным партизанам. Как и в Джанкое, на перроне симферопольского вокзала не было ни одного милиционера.
Уже в машине Алексей попросил таксиста сначала довести его до аэропорта, потом к Верховному Совету и после этого уже в гостиницу. Таксисты — хорошие психологи. Парень в «Адидасе» сразу понял, что клиент солидный, мелочиться не будет, и без торга повез его в аэропорт, как и было заказано.
Вокзальные часы били вдогонку девять утра.
28 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА. КИЕВСидя за угловым столиком в маленьком подвальном кафе возле Европейской площади, Ника закрывала глаза и мысленно возвращалась в его номер, в его постель. Все внутри ее — в голове, в сердце и далее — везде было теперь по-новому. Даже кофе имел какой‑то иной вкус. Она не могла не то что с точностью описать то, что испытала той ночью, но и даже понять то, что с ней происходит сейчас.
В школе у нее были мимолетные романы в последнем классе и на выпускном вечере, когда их возили утром на автобусе за город на озеро. Она даже тогда спала в автобусе, склонив голову на плечо мальчика, с которым до этого невкусно целовалась в сумрачном кабинете биологии. Там еще на стене висел плакат с человеком во весь рост, в разрезе, с вывернутыми кишками, а под ним стоял скелет другого человека без нижней челюсти.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Три сказки о Городе Теней, и одна – о прекрасной принцессе - Андрей Мансуров - Боевая фантастика
- Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов - Михаил Бирюков - Искусство и Дизайн / Прочее
- Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации - Евгения Богдановна Бош - История
- Роковая музыка (Музыка души) - Терри Пратчетт - Юмористическая фантастика