Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник) - Иван Черных
- Дата:17.10.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
- Автор: Иван Черных
- Просмотров:0
- Комментариев:0
🔥 Аудиокнига "Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)" от Ивана Черных - захватывающее произведение о событиях Великой Отечественной войны. Главный герой, сталинский сокол, покоряет небеса и сражается с врагами на земле. Война меняет его, но не сломляет. Он остается верен своим идеалам и борется до последнего вздоха за Родину. Слушая эту аудиокнигу, вы окунетесь в атмосферу войны, почувствуете настоящую духовную силу и героизм наших предков. Вас ждут невероятные приключения и глубокие размышления о смысле жизни. Погрузитесь в мир истории с "Крещением огнем"! 🔥
🖋️ Иван Черных - талантливый писатель, чьи произведения поражают своей глубиной и эмоциональностью. Он умеет заставить читателя переживать каждое слово, каждую сцену. Его книги - это настоящее произведение искусства, которое оставляет след в сердце каждого читателя. Иван Черных - это автор, чьи книги стоит читать и перечитывать снова и снова.
📚 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, от бестселлеров до классики. Погрузитесь в мир книг и насладитесь увлекательными историями, которые заставят вас переживать каждую минуту. Не упустите возможность окунуться в мир литературы прямо сейчас!
🔗 Погрузиться в атмосферу войны и героизма можно, перейдя по ссылке: О войне 📚
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раненые волновались. Это волнение передалось и Матвею. Волнение было результатом беспомощности собравшихся: они не видели, а пока и не слышали, где враг. Все они вместе и каждый в отдельности не могли оказать врагу никакого сопротивления. Сознание своей беспомощности, полной зависимости их будущего от воли случая — куда упадут бомбы, заставляло их нервничать. Что можно предпринять, если ты не можешь идти, ползти, стрелять?
Но вот стал слышен гул моторов, и ударили зенитки. По врагу били три или четыре батареи среднего калибра, а может быть, и тридцатисемимиллиметровых пушек. Одна батарея стояла где-то совсем рядом, и от каждого залпа в вагоне под потолком раскачивался фонарь и звенела кружка на термосе с чаем.
Вся медицина поднялась на ноги — и к двери. Пожилой врач, видимо старший, громко объявил:
— Всем лежать. Мы никуда не уходим. Будем под вагоном. Справа и слева нас защищают соседние составы.
Рокот моторов в небе стал угрожающим, и наконец дрогнула, прогнулась земля. Матвей не слышал, как падали бомбы, а теперь уже невозможно было понять, как они идут: серией или залпом — сразу все. От ожидания остановилось дыхание, а здоровая рука потянула на голову одеяло, как будто оно могло решить какую-то защитную проблему. Наконец разрывы кончились, и Матвей понял, что они живы. Бомбы упали где-то рядом, залпом. Выдохнул воздух и вновь глубоко вздохнул.
После того как разорвались бомбы, он, скорее сознанием, чем ухом, услышал, что зенитки продолжают стрелять. Но теперь звук выстрелов воспринимался как детская забава, игра в хлопушки. Сердце снова тревожно застучало в ожидании неизвестного: «Раз стреляют, то, наверное, очередная группа на боевом курсе!»
Но слух после предыдущего рева и удара разрывов уже не воспринимал звука работы моторов. Что-то горячее, мучное и грозное ударило по всему телу, болью резануло по ушам. Что-то обваливалось, рушилось и клокотало. Его приподняло от матраца и снова больно ударило о него. Вагон наполнился теменью и зловонным дымом, мазутной пылью и звоном в ушах. В носу и горле першило, рот был забит пылью. В голове стоял перезвон колоколов, подступила тошнота. Но через все эти свои внутренние переживания он воспринял ярче всего только одно:
«Живой! Я живой. Вагон-то цел».
А потом в чаду и смраде услышал, как кто-то нервно смеялся и плакал. Плакал навзрыд. А правее него, у стены, слышались стоны с подвыванием и скрипучий мат. Кто-то облегчал душу, облегчал свои страдания.
Самолеты ушли. Зенитный огонь прекратился. Налет кончился.
Врачи сдержали свое слово, вновь влезли в вагон. Но халаты на них были уже не белые. Кто-то бежал вдоль эшелона и настойчиво кричал:
— По ва-го-нам! Ухо-дим!
Прошло несколько минут, и эшелон тронулся.
Станция еще одного испытания, станция нового везения осталась позади.
Когда поезд набрал ход и из него вытянуло всю пыль и смрад, то стало видно, что одна сторона вагона вся разбита осколками.
Эшелон вышел на изгиб дороги, и в двери показались зарево и дым пожара — станция горела. Поезд остановился. Бригады, поездная и медицинская, стали проверять каждый свое: одни — вагоны, колеса, сцепку и тормоза; другие — раненых, чтобы оказать при необходимости немедленную помощь. Санитары молча стали выносить из вагона лежавших крайними справа. Матвей понял, что это мертвые. Они отдали кровь и себя за любовь к своей земле, к людям. Защитили оставшихся в живых, закрыли их своими телами. И он почувствовал себя их кровным братом, которому они завещали и свою любовь, и свои житейские заботы. И это новое ощущение себя становилось для Матвея той исцеляющей силой, которая позволила ему стойко переносить выпадающие на его долю испытания.
* * *…Во второй половине дня Наконечный собрал оставшихся боеспособных летчиков и штурманов к себе на КП.
— Товарищи! Положение тяжелое. Враг под Москвой. Севернее Чернигова и южнее Киева рвется вперед. Днепр он форсировал. Линия фронта угрожающе округляется. Из подковы может получиться и круг, а мы внутри него. Полк несет каждый день потери: гибнут люди, мало осталось самолетов. Но надо сражаться. От нас с вами, от героизма каждого солдата зависит судьба Родины. Почтим память погибших.
Все встали, обнажив головы.
— Нам надо снова идти в бой. В полку осталось пять исправных самолетов. Группу поведу я. Цель — переправы под Кременчугом.
После слов командира поднялся комиссар полка — капитан Чумаков:
— Товарищи! В нашем полку практически нет беспартийных. Мы сейчас все большевики и комсомольцы. Хочу напомнить обращение ЦК ВКП(б), напечатанное в «Правде» 28 июня, еще раз: «…Чтобы завоевать победу, нужны смелость и отвага, выдержка и железная воля, дисциплина и организованность, самоотверженность, бдительность…»
В условиях, когда враг с остервенением рвется вперед, каждый коммунист и беспартийный должен проявить исключительно высокие боевые качества. Мы, стоящие здесь и ушедшие из жизни в боях, полностью выполнили и выполняем свой долг. Мы и дальше будем воевать и разить врага, не щадя своих жизней.
Наконечный, назначив экипажи на боевой вылет, остальных отпустил на отдых, но никто не уходил от КП.
Пятерка ушла на задание, а на аэродроме осталась тишина ожидания и тяжелая настороженность.
Неизвестно, кому сейчас было труднее: находящимся в воздухе или тем, кто остался на аэродроме. Было бесспорно только одно. Опасней тем, кто шел на боевое задание. Но они были заняты каждый своим делом и, наверное, не думали о своей судьбе. А на земле их ждали.
Русанов и на этот раз шел заместителем у командира полка, а штурманом, как всегда, Чумаков.
Афанасий Михайлович всегда очень внимательно наблюдал за поведением Наконечного как на земле, так и в воздухе, брал с него пример. Он был доволен тем, что ему везло в жизни и службе. Обстоятельства свели его с хорошими людьми и начальниками, у которых можно было многому научиться. Учился и старался свою работу делать как можно лучше.
Днепр и переправа на нем встретили группу бешеным огнем. Глянув вниз, Русанов увидел изрытые бомбами берега у моста, яркие пожары на берегу и с удовлетворением подумал, что не одни они сюда ходят. Видать, фрицам тут не очень сладко живется.
Две минуты боевого курса, долгими секундами заканчиваясь маневренной неподвижностью перед сбросом бомб, казались вечностью, потому что все сейчас исчислялось секундо-метрами: скорость самолета, скорость снаряда, скорострельность одной зенитной пушки и всех вместе, время падения бомбы. Все это мерилось количеством метров в секунду и количеством залпов за это маленькое в быту, но огромное на боевом курсе время.
Усмехнулся:
— Опять относительность. Что-то убыстряется, что-то замедляется, а жизнь одна.
Наблюдая за командиром, зенитным огнем и воздухом, отыскивая истребителей врага, он отметил, что ноги его от нервного напряжения с силой уперлись в педали управления. Усилием воли он заставил себя расслабить мышцы. Это позволило вновь услышать, как живет самолет, услышать управление и его жизненные вибрации.
Наконец бомбы сброшены, и он оглянулся назад. Вместо пяти в группе шло только четыре самолета. Значит, один остался на боевом курсе. Где он — могут сказать только штурманы.
— Григорий! Где пятый? — Но ответа услышать не успел. Помешал взрыв. Его ударило в бок горячим воздухом и гарью. Самолет резко накренился на левое крыло. Ухватившись за ручку управления двумя руками, он потащил ее к правому борту кабины. Самолет послушался и вышел из крена.
Вновь позвал:
— Евсей Григорич!
Осмотрелся.
Правое крыло, точнее, задняя часть центроплана, было разбито прямым попаданием. Фонаря за бронеспинкой почти не было. В каком состоянии кабина штурмана и фюзеляж, не видно! От разбитого остекления в кабине нарушилась звукоизоляция и стало очень шумно: воздух вихрями ходил по кабине. Хорошо хоть нет истребителей.
— Евсей Григорич! Чумаков! Что с тобой?
Теперь-то он уже был уверен, что в задней кабине дела плохи, но ничего не мог поделать. Нужно обязательно дойти до аэродрома. Садиться надо дома, иначе будет совсем плохо.
…Но перед посадкой Русанова ждали новые испытания: шасси не выпускалось, а закрылками пользоваться нельзя — побиты. Надо было сажать самолет на живот, на фюзеляж.
«Что же там сзади? Ведь если разбит низ кабины, то, когда самолет после посадки будет ползти, в заднюю кабину набьется земли, а может быть, и обломков столько, что даже целому штурману несдобровать».
…Русанов сел последним. Как только самолет остановился, он отстегнул себя от самолета и парашюта, выскочил на крыло: борт кабины штурмана и остекление турели были разбиты осколками. Плексиглас был забрызган кровью. Заглянул. Комиссар лежал на полу.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Тьма сгущается перед рассветом - Юрий Колесников - Советская классическая проза
- История 27 Донского казачьего полка в Первой мировой войне. Полковые истории - Геннадий Коваленко - История
- За лесом, где подлый враг… - Сергей Лукьяненко - Научная Фантастика