Рейдовый батальон - Николай Прокудин
- Дата:10.09.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Рейдовый батальон
- Автор: Николай Прокудин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все! П…ц! Никаких боевых! Ни шагу из гарнизона до замены! — прорычал, матерясь, Чапай. — Прямо сейчас ухожу в санчасть. Залягу на чистые белые простыни, выжру из горла бутылку водки и буду балдеть. Война — никогда больше! Пусть хоть расстреляют! Я нужен семье живым. Тем более что мой сменщик вылетел из Ровно и движется в направлении Ташкента.
— Василий Иванович! Все будет хорошо! — успокаивал я, как мог, комбата. — Самое страшное позади.
Подорожник собрал туалетные принадлежности, тапочки и вышел из комнаты. Отправился «болеть» в санчасть. Неприятная картина. Железный комбат! Гроза для батальона! Сила! Глыба! Кремень! Образец службиста и воспитателя разрушался на глазах. Деградировал. Его раздавили и морально сломили постоянные потери. Прав был Марасканов: «Начнут крепко молотить батальон, погладит смерть по голове и вся спесь с Чапая слетит».
В принципе, в душе его что-то надломилось еще в ноябре пошлого года, со смертью Арамова. Дальше — больше. Теперь остается только наблюдать за жалким зрелищем, да вспоминать о его былом величии.
Иваныч решил закатить в честь благополучного отъезда крутую пьянку. Танкисты, артиллеристы, пехота. Приглашались комбаты и заместители. Употребив солидную дозу спиртного, он подхватил меня за локоть и потащил в женский модуль прощаться. Во второй руке у него была неначатая бутылка водки. К его удивлению, «аэродром» был занят десантниками. Этих ребят разместили за забором, в городке, оставленном ушедшим в Союз зенитным полком. Они обнаглели до безобразия. Мало им своих теток, приперлись к нам! А попробуй мы, пехота, там появиться? Будет драка!
В комнате сидели какой-то подполковник (как оказалось — замкомандира полка), майор и старший лейтенант. Странная компания. Все с орденами, медалями, прикрученными к х/б. Вот вырядились! Парни как на подбор: здоровенные, высокие, под два метра. Красавцы! Мы же — маломерки, представляли собой рядом с ними унылые образчики пехоты. Никакого сравнения. К тому же мы явились в дым пьяные. «Стюардесса» сидела на коленях подполковника и весело щебетала, а тот что-то шептал ей на ушко.
— Убью, заразу! — тихо прорычал Подорожник, но, отхлебнув водки из горлышка, сдержался.
— О-о-о! Рады гостям! — приветствовал нас молодой майор и сделал радушныф жест руками: мол, проходите, дорогие гости.
— Это вы в гостях! — возразил я. — Хозяева этой территории — мы! Парашютисты тут — незванные гости!
— Ребята, давайте дружить! — миролюбиво предложил старший лейтенант и представился: — Сергей!
Майор тоже назвал себя:
— Александр.
Я в ответ громко буркнул свою любимую фразу:
— Когда у родителей бедная и убогая фантазия, то называют ребенка самым незамысловатым именем — Саша или Сережа!
Десантники покраснели от злости, но промолчали. После первого тоста «за братство по оружию» к нам на помощь внезапно явился Филатов. Он второй день, как вернулся зачем-то в полк. А сейчас пришел к своей полковой «маме». Любаша к его приезду давно крутила любовь с генералом. За ней приезжала время от времени машина, и она исчезала в необъятных просторах штаба армии. Я слегка смутился, но бывший «кэп» крепко, с чувством пожал мне руку и даже обнял. Почувствовав моральную поддержку в лице Филатова, комбат повеселел. Налив полный стаканчик водки, Чапай довольно громко произнес:
— Никифор, а ты знаешь, что если вот такому длинному десантнику дать коленом по яйцам, то он переломится пополам.
Я задорно рассмеялся этой шутке, а Иваныч продолжил:
— И когда парашютист опустится низко, в этот момент следует бить его физиономию о колено. Он тогда становится ручным.
Десантники опешили, прекратили мять и гладить теток. Майор примирительно произнес:
— Ребята, давайте не будем ссориться! Мы ведь ходим одними тропами, воюем вместе. Чего вы злитесь?
— А то! Если бы мы с комиссаром вошли в ваш женский модуль, то нас бы оттуда вытурили. А я вас терплю целый час! — воскликнул Чапай. — И если тропы одни и те же в горах, то койки — разные!
Филатов сидел у окна, пыхтел, словно паровоз, и багровел от злости. Десантники сказали, что выйдут покурить и дружно ретировались. Обратно в комнату они больше не возвратились. Женщины надули губы и сердито загалдели на Подорожника.
— Ты чего, Иваныч, раскомандовался? Шагай в свой батальон, там и командуй. Кому хотим, тому и даем! — громче всех возмутилась «стюардесса».
— Ах, ты, дрянь! «Офицерский осколок»! Вот и славно! — воскликнул взбешенный Подорожник. — Живи, как хочешь, я тебя больше знать не желаю. Пойдем, комиссар, отсюда!
Мы вышли прочь и двинулись по дорожке, наслаждаясь вечерней прохладой.
— Василий Иваныч, а чего Филатов в полку объявился? Он ведь теперь начальник штаба дивизии, которая возле иранской границы?
— У Ивана Грозного большие проблемы с особым отделом. Контрразведка за него крепко взялась. Сейчас вызвали в Кабул для разбирательства. Скажу по большому секрету, а ты никому больше!
— Могила! — пообещал я и дыхнул ему в лицо винными парами.
— Мне в штабе по секрету рассказали. Помнишь, Ковзонский осенью приезжал с концертом в полк?
— Ага! Солдаты и сейчас на подаренной гитаре тоскливые песни бренчат, — ответил я.
— Тогда певец на банкете подарил Ивану Грозному пластинку с автографом и кассету с новыми записями. «Батя» расчувствовался и ответил подарком — пистолетом ПМ. Тот пистолет был трофейный, со сбитым заводским номером. Разведка в кишлаке на засаде захватила, его не учли и не сдали. Ковзонский обрадовался такому подарку, расцеловал «кэпа» и повез через таможню, не таясь. Сунул как сувенир просто во внутренний карман. А на переходе границы поставили систему контроля. Минуя «звенелку», он прокололся. На вопрос: «Откуда оружие?» — певец ответил, что подарил командир восьмидесятого полка. Теперь третий месяц Филатову мозги пудрят. Шьют статью: контрабанда оружием. Объяснительные, рапорты, докладные. Чем закончится — неизвестно. Глупость, конечно. Медленно-медленно, но дело раскручивается. Филатов уже уехал к новому месту, руководить штабом дивизии, а бумажное крючкотворство неторопливо движется к суду. Или, может, ляжет под «сукно» если повезет дело-то уголовное. А тут еще одно разбирательство на подходе. Напасть за напастью. Помнишь, год назад солдат погиб? Тогда подрывали россыпь патронов и гранат, в старой штольне.
Я кивнул головой, припоминая, старое происшествие.
— Начальник инженерной службы торопился на совещание и поручил произвести взрыв сержанту. Но в том колодце скопился запас гораздо больший, чем рассчитывали. Сапера осколками и кусками земли поранило, слишком близко стоял. Да песком еще и присыпало. Хватились к вечеру, когда он уже остыл. Не забыли и эту историю. Вот Филатов и готовится к самому худшему. Могут даже, если захотят, посадить. Жаль «батю», если пропадет…
…Действительно, жаль. Матюжник, ужаснейший, грубиян, но вместе с тем добрейшей души человек. Отходчив, не злопамятен, добродушен. Своих в обиду не дает, офицеров растит, солдат бережет, бесцельно людьми не рискует. Глупость с подаренным пистолетом грозит сломать дальнейшую военную карьеру, в худшем случае — жизнь. Вроде бы из-за этого и представление к ордену возвратили.
Начальник политотдела приехал в полк и учинил разнос опухшему от пьянства Золотареву. Раскритиковал в пух и прах работу парткома, прошелся по казармам, ругая устаревшую наглядную агитацию. Я встретил Севастьянова у порога казармы. Представился и поприветствовал начальство.
— О, Ростовцев! Рад тебя видеть во здравии! Как дела, не болеешь синдромом заменщика? — спросил начпо.
— Все нормально, не жалуюсь! — ответил я, хмурясь.
Ничего хорошего от проверки для себя я не ожидал. В первой роте плакаты наглядной агитации постепенно приходили в негодность. В третьей и так было плохо с агитацией, а с уходом в клуб Мелещенко стало еще хуже. Бугрим никак не мог привести в порядок стенды у минометчиков. Единственное светлое пятно — вторая рота. Полковник ходил из помещения в помещение, качал головой, вздыхал, слушал меня, задавал вопросы, возмущался. Золотарев держался от нас на некотором удалении, вытирая пот и незаметно бросая в рот горошинку за горошинкой «антиполицая». Инспектирование давалось ему очень тяжело, видимо вчера не рассчитал дозу, а начальник нагрянул внезапно. Неожиданно Севостьянов сменил тон и без всякого плавного перехода от ругани и недовольства спросил:
— Никифор Никифорович! А ты почему до сих пор старший лейтенант, а не капитан?
От такого неожиданного вопроса я опешил и смутился.
— Мне рано быть капитаном. Я лишь полгода назад был лейтенантом.
— Рано, говоришь? Воевать не рано? Героем становиться не рано?
— Ну, это другое дело, — вздохнул я, испытывая неловкость от таких слов.
- Рейдовый батальон - Николай Прокудин - Прочая документальная литература
- Немного грустная книга - Ангелина Грейс - Поэзия
- Прикладная статистика - М Герштейн - Научная Фантастика
- За речкой шла война… - Николай Прокудин - Прочая документальная литература
- Грязная игра - Бьянка Коул - Современные любовные романы