Черный штрафбат - Андрей Орлов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Черный штрафбат
- Автор: Андрей Орлов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Залп, мужики! — каркнул Зорин.
И «ударная» группа, которую он сколотил буквально за минуты, с миру по нитке, отозвалась нестройным залпом — из винтовок, карабинов, из трофейных МП-40. Фашисты падали, но живые бежали, грузно топая, беззвучно орали разинутые черные пасти. «Как так можно? — поразился Зорин. — Орать беззвучно. Да наши бы тут уже охрипли…»
— Пошли! — рявкнул он. — Покажем этим заморышам, что такое ручная работа!
Рукопашная была страшна. Бились чем попало, как попало, наносили удары куда попало, лишь бы своих не отмутузить! Рычал упитанный Костюк, отвешивая плюхи направо и налево. Неплохо действовал прикладом Федор Игумнов. Гурвич был хитрый (но кто ему запретит?) — не такой уж силач в ближнем бою, но заранее запасся полуавтоматическим ТТ-33 и просто стрелял в упор, когда перед ним возникала фашистская фигура. Сбил с ног и душил долговязого эсэсовца вертлявый паренек Ванька Чеботаев. Зорин, действуя ножом, пробился к офицеру — тот пятился, кусая губы. Его уже никто не прикрывал. Немец прыгнул в стойку, выставив перед собой трясущиеся ладони. Зорин что-то слышал про восточные единоборства, но в Союзе с этой штукой особо знающих не было. У русских проще: наклонил голову, ударил с мощным выбросом энергии, а когда падающий немец что-то возмущенно залопотал (не по правилам, что ли?), схватил его за грудки, встряхнул и швырнул классическим броском через бедро. Ноги офицера прорисовали дугу, он треснулся головой, слетела каска, оторвалась застежка на вороте комбинезона. Блеснули руны СС в петлице мундира. С приземлением, господин оберштурмфюрер (старший лейтенант в русской «табели о рангах»)!
Фашисты дрогнули, пустились в бегство — обратно, через пустырь, к догорающему штабу. Штрафники, охваченные азартом, кинулись за ними. И Зорин побежал вместе со всеми. Подобрал гранату, валяющуюся без дела, — обычную противопехотную наступательную гранату «штильхандгранатен» — на длинной деревянной рукоятке (356 миллиметров — он помнил еще по занятиям в разведшколе). Хорошая граната, с крючком для ношения на ремне. В советских войсках их называли «колотушками». Вот только готовить такую к бою — обхохочешься. Словно бутылку открываешь. Отвинтил на бегу крышку в нижней части рукоятки. Выпал шнур с фарфоровым кольцом на конце. Дернул за шнур, швырнул гранату.
— Мужики, поберегись!!!
Штрафники попадали, заткнули уши. Взрыв прогремел в дыму, в районе крыльца. И основательно проредил тех, кто спешил вернуться в объятый пламенем дом. Крики боли, стоны, грубая немецкая ругань…
— Всем назад! — закричал он и, кашляя, как последний туберкулезник, бросился прочь из дыма…
* * *Его скрутило от кашля, он драл горло, не мог остановиться — дым проник в легкие, словно наждаком их терли. Мутило, рвало — и не его одного… Левое крыло больницы полыхало — пламя жадно пожирало все, что могло переварить. Лопались от жара последние уцелевшие стекла, трещала крыша, набранная из легковоспламеняющихся материалов.
— Эй, русские, мы сдаемся! — прокричали с акцентом из здания.
— А нам по хрену!!! — отозвались из сквера. Впрочем, подумав, добавили: — Ладно уж, выходи! Только без оружия!
— И флажок белый не забудь! — добавил кто-то острый на язык.
Но так никто и не вышел. Не успели. Пламя доело несущие перегородки в здании, и больница, над проектом которой трудились не самые лучшие архитектурные умы эпохи, стала рушиться буквально на глазах. Просела крыша, с треском лопались головешки балок перекрытий. Остатки крыши повалились на второй этаж, второй этаж повалился на первый, взметнулся дым, и больница превратилась в груду развалин, погребя под обломками остатки десантной группы. И «специалисты небесной канцелярии», ответственные за погоду, сделали поблажку — из махровой тучи, зависшей над Калиничами, хлынул на землю проливной дождь! Он шел всего несколько минут, но погасил остатки пламени. Появилась возможность хоть чем-то дышать. Выжившие штрафники, пошатываясь, сбредались в парк, падали в траву — и поднять их не смогла бы даже пушка. Отдельные личности, словно сомнамбулы, сновали по развалинам. Раздался одиночный выстрел — люди лениво поднимали головы. Нормально всё — боец пальнул по стае ворон, оседлавшей венчающий развалины конек крыши. Птицы взлетели, стали с криками носиться над пепелищем. Зафырчал мотор: со стороны дороги подъехала машина медсанбата, выпрыгнул шофер. Послышались крики: двое окровавленных солдат отвешивали плюхи немецкому офицеру, про которого все уже забыли. Тот очнулся, и напрасно. Двое кинулись охаживать его сапогами — матерились, брызгали слюной. Офицер хрипел, извивался. Его схватили за шиворот, приставили к дереву и тремя кулачными ударами превратили физиономию в клоунскую маску. Немец сползал по дереву, как новогодний серпантин. Хотели добавить, уже кулак занесли, да не стали, сплюнули, оставили в покое. Отходчива русская душа…
Зорин сидел в траве, скрестив ноги по-турецки. Тупо смотрел перед собой. Вялость в теле хозяйничала невероятная. Закряхтел по-стариковски, завозился Костюк, извлек из внутреннего кармана гимнастерки сплющенную пачку папирос, разорвал, разложил на траве.
— Налетай, каторжане. Есть тут еще несколько целых.
Зорин среагировал, забрал согнутую папироску. Завозился народ, потянулись алчные длани. Остатки пачки разодрали мигом. Последним сунулся Ванька Чеботаев, разочарованно поворошил пальцами крошки, вздохнул.
— Огонек-то есть у кого-нибудь? — спросил Зорин. Люди пожимали плечами, хлопали по карманам. Спичек ни у кого не было.
— У фрица попроси, — хмыкнул Гурвич. — У этого мерина, поди, не только спички, но и зажигалка — позолоченная, с дарственной чеканкой какого-нибудь важного гауляйтера.
— Да ну его, — покосились на дрожащее в траве тело. — Тащиться еще к нему…
— Есть у меня спички, — обрадовался Чеботаев, порылся в штанах, достал покоцанный коробок. — А покурить оставите?
— Ладно, не торгуйся. — Игумнов забрал спички. — Оставим, не фашисты же…
Курили, тупо глядя перед собой. Дым над пепелищем практически развеялся. Появлялись какие-то люди, военные, штатские, шатались среди развалин, собирали вещи, обгорелые документы. Санитары ползали на коленях среди тел, выискивая раненых. Один был жив — санитар приложил ухо к груди, махнул рукой, подзывая коллег с носилками. Тело переложили, потащили к санитарной машине.
— Счастливчик Колька Иванов, — вздохнул Игумнов. — Ну, если выживет, конечно.
— Почему? — опять не сообразил Зорин.
— Тяжелое ранение, — пояснил Игумнов. — Смыл свою вину перед Родиной. Снимается наказание. Проваляется пару месяцев в медсанбате — а там лафа, жрачка нормальная, санитарочек по попам похлопать можно. А потом либо домой, либо в свою действующую часть…
— А в своей части, можно подумать, райская жизнь, — ухмыльнулся Гурвич. — Штрафников, понятно, бросают в самое пекло. А если нет штрафников на участке фронта, что тогда? Регулярные части и посылают на верную гибель…
«Ох, истосковалась по этому парню 58-я статья», — подумал Зорин.
— А у Пахомова обе ноги оторвало гранатой, — баском сказал Чеботаев, ревниво глядя, как Игумнов беззастенчиво высасывает папиросу. — Тоже смыл свою вину. Поваляется в госпитале и побежит на костылях в свой Тамбов — вот жена-то обрадуется… Федька, кончай наглеть, оставь покурить, ты же обещал!
— Да возьми ты, обкурись… — проворчал Игумнов. Откашлялся. — А я вот думаю, мужики, может, теперь со всех нас обвинение снимут?
— С какого перепугу? — покосился на него Гурвич.
— Ну, как… целый десант фрицевский раздолбали. А то, что штаб дивизии пожгли — так мы не виноваты. Пусть в других местах крайних ищут. Как там формулируется, сейчас вспомню… — Он закатил глаза к небу. — Ага… по ходатайству перед политсоветом армии командира штрафного подразделения в виде поощрения за исключительное мужество и храбрость. А политсовет может и принять положительное решение, были такие случаи…
— Ага, раскатал губищу, — фыркнул Гурвич. — Закатай обратно. Не пришел еще твой час на свободу с чистой совестью, Игумнов. Денек дадут отдохнуть, подкрепление вольют — и на колючку да под бомбы. Там и будешь всем показывать исключительное мужество и храбрость…
Зорин перехватил любопытный взгляд санинструктора Галки. Она помогала грузить в машину раненого на носилках, отерла пот со лба тыльной стороной ладошки, посмотрела на него — чуть дольше, чем на прочих. Опустила глазки, побежала, смешно подбрасывая коротенькие ножки, по своим делам. Инцидент не остался без внимания.
— Положила наша Галка глаз на Алексея, — усмехнулся Игумнов. — Ни на кого не ложила, а вот на него…
— Нету слова «ложила», — поморщился Гурвич. — Безграмотный ты, Игумнов. Есть слово «клала». Вот на тебя она точно клала.
- "Фантастика 2023-193". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Попаданцы
- О создании романа Война с саламандрами - Карел Чапек - Научная Фантастика
- Марфа и Мария - Карел Чапек - Зарубежная классика
- Человек, который не мог спать - Карел Чапек - Классическая проза
- Жестокий человек - Карел Чапек - Зарубежная классика