Годины - Владимир Корнилов
- Дата:21.08.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Годины
- Автор: Владимир Корнилов
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Аудиокнига "Годины" от Владимира Корнилова
📚 "Годины" - это захватывающий роман о любви, предательстве и мужестве. Главный герой, Александр, оказывается втянутым в опасное путешествие, где ему придется пройти через множество испытаний и битв, чтобы спасти свою любовь и вернуться домой.
В этой книге каждая страница наполнена эмоциями, действием и неожиданными поворотами сюжета. Автор умело передает атмосферу времени и места, погружая читателя в мир приключений и опасностей.
Слушайте аудиокнигу "Годины" онлайн на сайте knigi-online.info и окунитесь в захватывающий мир приключений и страсти.
Об авторе:
Владимир Корнилов - талантливый писатель, чьи произведения завоевали сердца миллионов читателей. Его книги отличаются глубокими сюжетами, живыми персонажами и увлекательным стилем.
На сайте knigi-online.info вы найдете огромный выбор аудиокниг различных жанров - от классики до современных бестселлеров. Слушайте книги онлайн бесплатно и без регистрации на русском языке прямо сейчас!
Не упустите возможность погрузиться в увлекательные истории, которые заставят вас переживать, смеяться и плакать вместе с героями. Книги - это удивительный мир, где каждый найдет что-то особенное для себя.
Погрузитесь в мир аудиокниг на сайте knigi-online.info и откройте для себя новые горизонты литературы!
О войне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алеше казалось, он мог бы для маленького человечка сделать что-то важное, необходимое ему, то, что сам радостный человечек сделать еще не может.
Мальчишка был уже рядом, уже слышалось его сбитое бегом дыхание, быстрый мягкий топоток ног. И Алеша, воображением уже брошенный ему навстречу, вдруг представил, как, увлеченный погоней, малыш увидит его, как остановится в испуге, как в страхе закричит, понесется обратно, под защиту надежных своих воспитательниц, и от того, что представил, вжался в траву, не зная, куда спрятать страшное для посторонних глаз свое тело.
Мальчишка не добежал: может быть, бабочка, отпугнутая суетным его движением, метнулась в сторону, увела за собой, но мягкий быстрый топоток отдалился. Алеша облегченно вздохнул.
Через какое-то время воспитательницы построили ребятишек, повели к Семигорью, к детскому дому, и растянутый, звучащий тонкими голосами строй утек живым ручейком к домам, под уличные ветлы. Пустая луговина и тишина возвратили одиночество, вместе с ним и отрешенность от деятельного человеческого мира. Снова, не давая проявиться бесполезной душевной боли, он смотрел в исцеляющее небо, на полную загадочных перемещений жизнь облаков, но небесная высь на этот раз не исцеляла. Напряженный слух ловил земные звуки, и среди милых ему звуков земли: пересвиста иволг у реки, нетерпеливого ржания коня в леспромхозовском поселке, натужного плюханья колес пробирающегося Волгой буксира — всё чудились ему тонкие, перебивающие друг друга голоса ребятишек. Он не мог отрешиться от ощущения какой-то своей причастности к мимолетно коснувшейся его радостно-доверчивой их жизни.
Какая-то связь между его памятью о войне и доверчиво бегущим в луг мальчишкой была, он ощущал эту связь теперь; лежал в ночи, растревоженный своими же мыслями, думал: «Неужели и этому мальчишке суждено пройти весь тяжкий путь познания и горя, который прошел я?.. Неужели то, что приняли мы на себя, не может оберечь его жизнь?.. Неужели все начинать ему сначала?! — Алеша, волнуясь, закинул руки на спинку кровати, сдавил холодные железные прутья. — Ведь я был таким же доверчивым мальчишкой! И тоже ждал от жизни только радости и добра!.. Почему же опыт и сила тех, кто дал нам жизнь, и тех, кому мы доверили себя, не могли оградить нас от горя и зла?! В том ли закон, что каждое поколение должно все начинать сначала? Или в том закон, что люди, идущие вослед, не должны повторять то, что было нашим страданием и горем?! Как сделать, чтобы милый, сбереженный в войне малыш не повторил мой горестный путь?.. Как сделать, чтобы выстоял он, когда жизнь вдруг обернется не радостью, не солнцем и бабочками? Когда в какой-то из дней выкатится ему под ноги угодливая, заманивающая подлость и зло бросит ему свой, быть может, властный вызов?! — Алеша провел по горячему лицу руками, как бы останавливая почти физически ощущаемые мысли; уже спокойнее, вместе с тем упрямо подумал: — Нет, дорогой друг Алеша. Кто-то был бы рад выбить тебя из жизни. Без тебя, битого, злу легче править свой бал! Если жизнь та же война — война в человеческих душах, — то нужны ей не только руки-ноги. Нужны и ум, и слово, и работа честной мысли, без которой людям не обойтись. Нет, что-то я еще могу принять на себя!.. Хотя бы ради того доверчивого мальчишки…»
— Алешенька! — голос мамы тревожен: она неслышно подходит, кладет руку на разгоряченный лоб. — Скоро утро, а ты на час не заснул!..
— Прости, мамочка! — Алеша осторожно усаживает Елену Васильевну на кровать, ладонями придавливает ее руку к своей голове. — Скажи, мама, скажи, пожалуйста, ты никогда не думала, откуда является в жизнь зло? — Он едва различает Елену Васильевну, слабо белеющую в темноте ночной рубашкой, но чувствует и скорбную ее притаенность, и обнадеживающую ее близость.
— Не знаю, Алешенька, — слышит он наконец ее неуверенный голос. — Добрые и злые поступки зависят от многих причин. И прежде всего от порядочности человека. А порядочность, как мне кажется, не совместна с эгоизмом души… Не знаю, Алешенька. В одном я убеждена — горе приходит от тех, кто не умеет думать о других…
— Спасибо, мама! — Алеша передвинул к губам ее руку; с горечью ощущая идущий от ее руки, не перебитый одеколоном запах дыма и лука, благодарно поцеловал. — Спасибо. Ты всегда укрепляешь мою веру, мама!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
У счастливых
— Мама! Я больше не могу. Хочу видеть Ниночку и Юрку!..
— Но Алешенька… — Елена Васильевна не находила слов, она боялась того, с чем мог встретиться Алеша в благополучном доме Кобликовых.
— Но Алешенька, — говорила, волнуясь, Елена Васильевна. — Юра и Нина давно уже вместе. И живут счастливо. Тебе будет очень больно видеть то, что вернуть невозможно…
— Хочу видеть счастливых, мама!
Алеша стоял, опираясь на костыли, упрямо наклонив голову, и Елена Васильевна поняла, что остановить сына не в ее силах.
Собирался Алеша долго. Облачился в офицерский китель и брюки, пошитые специально для него из когда-то недосягаемого полковничьего бостона, добытого с помощью пожилого госпитального интенданта, сочувствовавшего его молодости и тяжелой судьбе, прикрепил даже ордена. Но постоял у окна, вообразил, как предстанет перед взглядами тех, к кому незвано стремился, и содрал с себя весь парад. Надел единственный свой костюм, в котором когда-то счастливо танцевал в ДК с Ниночкой, Леной Шабановой, с удивительной, памятной ему до сих пор Зойкой, костюм, непостижимыми жертвами сохраненный Еленой Васильевной, и, больше не давая себе думать о том, во что он одет и как выглядит, с решительностью прошагал через кухню, мимо поникшей у плиты матери, прошел на крыльцо, где его поджидала лошадь.
1В тихой улочке, зеленеющей нетронутой гусиной травкой, Алеша придержал лошадь, пустил ее шагом и, пока телега катилась по мягкой сухой колее мимо сплошных дощатых заборов и высоких деревянных тротуаров, уже ни о чем не думал и даже как будто не волновался.
Лошадь он привязал вожжами к одной из двух старинных тумб, врытых при въезде во двор, отпустил чересседельник, разнуздал; из телеги перетащил, зажимая под локтем, охапку сена, положил перед мордой мерина, благодарно тронувшего его руку теплыми губами. Он не то чтобы хотел отодвинуть минуту встречи с людьми, в которых было его прошлое; просто он старался заботой о живом, послушном ему существе утвердить себя в том ощущении, что что бы ни случилось там, за воротами, в которые сейчас он войдет, сама жизнь, пусть малое, но его участие в ней, останутся при нем.
Все же когда он повернул тяжелое кольцо на воротах и железная накладка звякнула, освобождая ход калитке, когда, подпирая себя костылем и помогая палкой, он медленно двинулся через просторный двор к крыльцу, грудь ему стеснило, он даже остановился, вытер проступивший пот.
Первой на его пути оказалась Дора Павловна. С крыльца она спускалась навстречу, заметив, видимо, из окна, и смотрела на его с каким-то неприятным ему удивлением, как будто старалась понять причину его появления.
— Здравствуйте, Алеша, — сказала она, пожимая его напряженную руку. — Как вы решились на такой путь?.. Я слышала о вас. Но, признаться, не ожидала. Что же, проходите. Юрочка и Нина дома.
В просторной кухне Дора Павловна указала на лавку у окна, по-деревенски длинную и широкую, сказала сдержанно:
— Посидите пока тут. Нина должна привести себя в порядок.
Алеша с волнующим его чувством узнавания опустился на лавку, с любопытством оглядел кухонный стол с когда-то зелененькой в клеточку, теперь стертой до серости, казалось, навечно прилипшей к столешнице клеенкой. За этим столом сиживали они бок о бок с Юрочкой, грызли с аппетитом огурцы, запивая их, по его рецепту, молоком. За этим столом Дора Павловна поила их чаем и он внимал ее строгим речам, боясь звякнуть ложечкой о чашку, поднять глаза и возразить, хотя и в то робкое время в чем-то не соглашался с ней.
Из-за прикрытой двери доносились звуки возни и шепот.
Алеша покосился на дверь, заметил между русской печью и стеной что-то вроде широких спальных нар, наполовину задернутых ситцевой занавеской, которых прежде здесь не было, две замятые подушки на них, скомканное, отброшенное, видимо в поспешности, одеяло, догадался, что этот уединенный угол Дора Павловна отвела молодым, и жаркая сухость в горле перехватила ему дыхание. В оторопи он попытался сунуть костыль и палку в дальний от окна темный угол, чтобы Ниночка не вдруг заметила его нынешние деревянные опоры, но понял тщету своих усилий, нахмурился, оставил костыль в руках.
Дора Павловна, стоя у плиты, проследила за движением его рук, сказала, не пытаясь даже смягчить жестокий смысл своих слов:
— Ничего не поделаешь, Алеша. Надо уметь мужественно переносить эгоизм чужого счастья. Счастливые, к сожалению, не думают о других и всеми силами отвоевывают для любви не только медовый месяц. — Удерживая на нем взгляд своих темных строгих глаз, договорила: — Надеюсь, теперь вы понимаете мои нынешние материнские заботы?
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Целую ваши руки - Юрий Гончаров - О войне
- Вечно уставший. Как справиться с синдромом хронической усталости - Джейкоб Тейтельбаум - Бизнес
- «Пушки & Маяк». Альманах-2022 - Коллектив авторов - Газеты и журналы / Поэзия / Русская классическая проза
- Этика пыли - Джон Рёскин - Образовательная литература