Картины из истории народа чешского. Том 2 - Владислав Ванчура
- Дата:29.08.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Картины из истории народа чешского. Том 2
- Автор: Владислав Ванчура
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
АУДИЕНЦИЯ
Не прошло и двух месяцев, а у Рейхерта в руках скопилась толстая пачка долговых расписок пана Петра. Выкупил он бенефицию, на которую знатный господин точил зуб, приобрел заемное письмо, перехватил его поручительства. Когда главное было сделано, разыскал он подкомория по имени Олдржих и всех королевских советников, что держали сторону купцов. Те обратились к государю и ходили с ходатайствами до тех пор, пока король не обещал выслушать мещан. Пришли к Пршемыслу три представителя купеческого сословия, и наиболее красноречивый из них произнес:
— Милостивый государь, мы отдаем в твои торговые палаты назначенный налог с каждого товара, выходит, чем больше мы имеем и чем больше преуспевает наш дом, тем богаче твои закрома и тем больше денег идет в твою сокровищницу. Нас, честных купцов, совсем немного. Как золотоносные жилы и месторождения залегают в бесплодной земле, как соль упрятана в ее глубины, так вот и мы живем в окружении бесплодных и пустых людей. Хамам несть числа, они повсюду как песок, много и дворян звучных фамилий и ничтожного состояния. Эти выискивают поводы, чтобы причинить нам неприятности, завидуют нашей оборотливости, уму, постоянно возрастающим доходам. Зависть, о наш король, породила вражду между мещанами и дворянством, меж расторопными купцами и пустозвонами-господами, которые сживают нас со свету. На нашей стороне — польза и мир! На их стороне — распри и драки! И вечное это преследование изнуряет нас, не можем мы ни есть, ни спать, ни радоваться. Стоит нам что-либо предпринять, как какой-нибудь грубый и завистливый господин тут же становится поперек дороги. Руку на меч, усищи кверху, ноги враскорячку, подскочит весь взмыленный и сыплет угрозами, изрыгая их прямо в лицо.
Благородный король, никто из нас не может больше жить среди таких свар и страданий. Вот и пришли мы к тебе, король, повелитель и владыка нашего края, чтобы покончить с этими дрязгами. А поскольку оборотной стороной ненависти является любовь и нежные связи, просим тебя женить на дворянке сына купца Рейхерта, претерпевшего более всех нас. Было бы славно, если бы супругой его стала дочь высокородного пана Петра, ибо он — погубитель Рейхертова дома!
Король, выслушав жалобы и соображения купцов, усмехнулся и молвил:
— Не королевское это занятие — подыскивать жен для купеческих сыновей. Негоже, чтоб купцы ухватывали выше, чем могут дотянуться. Но я могу и утишить гнев ваш, и удовлетворить ваши страстные желания! Ни минуты не уделил бы я на разговоры с вами, если бы в том, что услышал, не скрывалось — наряду с пустозвоньем — также и дело доброе. Я прилагаю много усилий и забот к тому, чтобы в стране не было места раздорам, так что, право, мне по душе примирить противные стороны: я велю дворянам впредь быть уступчивее.
Тут, чтобы и людям без надлежащего воспитания стало ясно, что аудиенция окончена, обрядник дал пажам знак стать вокруг того, кто только что держал речь. Один паж дотронулся до сборчатого купцова рукава, другой подал ему тесак, третий, шаркая остроносыми туфлями и шагая несколько поодаль, указывал изумленным купцам, где плотник прорубил дыру.
И поплелись восвояси смущенные купцы, и никто из них так и не понял, зачем они приходили и с чем уходят. Однако монах-цистерианец Гейденрейх и другие замечательные разумом мужи истолковали королевские слова в благоприятном смысле.
ДОВЕРИТЕЛЬНОСТЬ
Король охотился в прекрасной местности, там, где река Мжа впадает в реку Влтаву. Охотился в дубравах, охотился в чернолесье. Когда занялась заря, он почувствовал утомление. Подал лук пану Петру, воротился в Збраславский замок и сел ужинать.
— Король, мои кладовые пусты, будто их кто вымел. Есть кусок солонины, хлеб и сыр. Право, это недостойный ужин.
Король постукивает пальцем по краю тарелочки. Ему весело.
— Петр, славный ловчий, ты что, всякий день на золоте ешь?
— Дворянин довольствуется и серебром, а это, король, твоя посуда. Я повешу ее на стену над местом, где ты сидел. Упаси Бог того, кто посмеет взглянуть на нее без почтения!
Король отужинал. Ловчий пробивает посудину. Тремя ударами прикрепляет тарелку к стене.
— Ты, Петр, гордец, одаряешь короля подарками. Ты и ловкий — жалко тебе, если твои дары король с собой унесет.
Веселится король, хохочет, отодвигает стол, приставляет лавку почти к Петру и дотрагивается до его локтя.
Кто бы не испытал счастья, находясь поблизости от короля, кто бы не возрадовался, кто бы не испытал блаженства? Лишь низкие духом трепещут перед властителем, лишь жалким существам становится не по себе, ежели король обратится к ним, но пан Петр сотворен из доброго теста и говорит от души. От души смеется вместе с королем, шлепает себя по коленям, поворачивается к королю лицом, поднимает тонкий нос; развлекая господина забавной болтовней, он знает, где нужно отпустить узду веселья, и умолкает, стоит королю впасть в задумчивость.
Владыка, опершись подбородком о сложенные руки, говорит:
— Дошло до меня, да и сам я вижу — не выносишь ты людей, которые приходят в нашу страну и закладывают города. А иные твои веселые проделки относятся к торговцам. Ты весело шутил, рассказывая о том, как распознаешь их слабости, как чинишь им всяческие препятствия и как рассчитываешься с ними за неловкие выходки. Да, прекрасные это были рассказы, однако королю видится нечто большее, чем твой смех и их просчеты. Ведь купец приносит пользу как королю, так и дворянам. Платит десятину, доставляет товар, вот и твоя соболина, и этот плащ — все появилось после их странствий.
А потом, куманек, разве среди купцов не ценятся обходительность и добрые нравы? Дошло до моего слуха, что некий Рейхерт, владелец торгового дома «У лягушки» — большого ума человек, весьма и весьма приумноживший свое, состояние. Что до сообразительности, то, говорят, не уступит и дворянину. Может быть, зря болтают?
Мне сказывали, будто Рейхерт лезет в знатные господа. Будто пренебрегает своим сословием, одевается роскошнее вельможи, а ведь его отец, говорят, был рабом! Денег у него куры не клюют, но ведь богатство без знатности ничего не значит?
— Король, я купца Рейхерта в упор не вижу. Выдал ему как-то долговую расписку и твердо рассчитываю на такую долю военной добычи, чтобы вернуть долг. Бог, твоя любовь да меч помогут мне разбогатеть, а в конце концов погибнуть на поле брани. Не за игрою в кости! Не за счетами!
— Вот тебе мое расположение, Петр. Манеры твои и характер настолько мне по душе, что я прошу тебя, не изменяй им. Однако и от пренебрежения, к купеческим трудам отрекись! Пустое это! Нет в том ни малейшего смысла, ибо даже чрез эти низкие занятия король упрочает свое владычество. По торговым путям, по быстрому ли течению или по речке, медленно струящей свои воды, через пастбище, где вьется стежка, через горы, где лежит снег, или вдоль ущелий меж отрогов и скал свожу я в свою землю богатство и успехом и пользою беру в союзники и владельца лошака, и речника. Хорошенько вдумайся в то, что говорит король: когда завоеванную страну покидает войско, наступает время купеческих дел; торговые сделки умножат связи и опутают ими весь новый край, и тогда победа обернется выгодой. Для — свершения этого различные способы даны королям. Бог сотворил их десницу, дабы хваталась она за меч, и шуйцу — чтобы во время еды придерживать ею миску. Славен меч, но и другая сторона да не пребудет в небрежении! Тут я должен заметить, дошло до меня о какой-то вроде бы обиде купца Рейхерта. Я замкнул слух и ни сейчас, ни позже не стану ни о чем тебя расспрашивать. Пренебрег я купеческой жалобой, но в минуту доверительной близости и на правах доброго кума советую тебе не бередить его обиды, ибо Рейхерт не вовсе противен твоему королю.
ХОРЕК И ДУБИНКА
Спустя некоторое время изыскал владелец торгового дома «У лягушки» предлог, чтобы вместе со своим сыном нанести пану Петру визит. Сам облачился в красивейшие свои одежды и сыну велел надеть двухцветный наряд. Долго собирался в путь. И вот наконец он в седле. — Эй, слуги, вы уже на конях? А ну-ка покажитесь! Ну что же, наряд великолепен. Евстах, подтяни-ка пояс. На месте ли у всех застежки, слуги мои? А? Тогда головы выше! Помните, я не потерплю, если вы будете болтаться в седле! Держитесь по-военному!
Говоря так, купец дал знак дружине выступить вперед и оглянулся на сынка. Филипп восседал на рослой кобыле и, хоть был несколько хрупок, телосложением все-таки походил на рыцаря. Прелестное лицо, маленькие руки, красиво изогнутый нос, шелковистые волны волос.
«Ах, подумал купец, — когда он заговорит, когда произнесет слова, которые освоил, когда выкажет всю свою учтивость, когда со свободой и естественностью поистине удивительной — минует пустую прихожую залу господина нищего, должен будет этот знатный попрошайка Петр понять, что мой сын благороднее дворянина и что с ним не сравнится никто».
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Конец старых времен - Владислав Ванчура - Классическая проза
- Охрана труда в здравоохранении - Игорь Наумов - Юриспруденция
- Мышление. Системное исследование - Андрей Курпатов - Прочая научная литература
- Художественная обработка металла. Эмалирование и художественное чернение - Илья Мельников - Сделай сам