Спартак - Рафаэлло Джованьоли
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Спартак
- Автор: Рафаэлло Джованьоли
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спартак опять победил!
— Он наголову разбил римлян!
— Да так, что они надолго запомнят!
— Где? Как? Когда? — с жадным нетерпением расспрашивала их девушка.
— Под Аквином.
— Три дня назад.
— Он разбил претора, захватил его коня, ликторов и знамена!
В эту минуту у главной палатки на преторской площадке показался Арторикс; он шел к Мирце по вполне основательному поводу: сообщить ей подробности о победе, одержанной ее братом над римлянами. Но, подойдя к девушке, галл покраснел от смущения и не знал, как начать разговор.
— Вот в чем дело… Здравствуй, Мирца, — бормотал юноша, боясь взглянуть на нее и теребя перевязь, спускавшуюся с левого плеча к правому боку. — Ты уж, верно, знаешь… Это было под Аквином… Как ты поживаешь, Мирца?
И после короткой паузы прибавил:
— Так вот, значит, Спартак победил.
Арторикс понимал, что он смешон, и это еще больше смущало его; язык его словно прилипал к гортани, и он, запинаясь, произносил какие-то бессвязные слова. Он предпочел бы в эту минуту оказаться в самом пекле сражения, лицом к лицу с опасным противником, чем оставаться тут с глазу на глаз с Мирцей. А все дело было в том, что Арторикс, человек нежной и кристально чистой души, боготворивший Спартака, с некоторого времени начал испытывать еще не знакомое ему смятение чувств. Завидев Мирцу, он приходил в смущение, голос ее вызывал в нем необъяснимый трепет, а ее речи казались ему нежнейшими звуками сапфической арфы, которые помимо его воли уносили его в неведомые блаженные края.
На первых порах он безотчетно предавался этим сладостным восторгам, не думая о причине, их порождавшей; он давал убаюкивать себя этими таинственными гармоническими звуками, которые опьяняли его; он находился во власти неясных грез и сладостных переживаний, не понимая и даже не стараясь понять, что с ним происходит.
С того дня, как Спартак отправился в Самний, молодому гладиатору не раз случалось подходить к палатке полководца, где была теперь Мирца, и он сам не знал, каким образом и для чего он тут очутился; нередко бывало и так, что, сам того не замечая, он вдруг оказывался где-то среди поля или в винограднике за несколько миль от лагеря и не мог сообразить, как он попал туда и зачем пришел.
Но через месяц после отъезда Спартака случилось нечто такое, что заставило молодого галла поразмыслить над опасностью своих сладких мечтаний и призвать на помощь разум, чтобы внести порядок в хаос взбудораженных чувств.
А произошло вот что. На первых порах Мирца не придавала особого значения частым посещениям Арторикса и доверчиво болтала с ним, радуясь его дружбе; но по мере того как их встречи учащались, она, завидев его, то краснела, то бледнела, становилась задумчивой, смущенной. Все это заставило юношу внимательнее разобраться в своих чувствах, и вскоре он убедился, что полюбил сестру Спартака.
Странное, непонятное поведение Мирцы он истолковывал как проявление презрения к нему; ему и в голову не приходило, что Мирца сама испытывала такие же чувства, какие переполняли и его сердце. Он не осмеливался надеяться на то, что девушка тоже любит его, и совсем не думал, что именно любовью и объясняется ее смущение при встречах с ним. Оба вынуждали себя подавлять свои чувства в постоянной тревоге, с трудом скрывая друг от друга волнения души; старались они даже избегать друг друга, хотя лелеяли мечту о встрече; пытались отдалиться друг от друга, а видались все чаще; желая говорить, молчали; встретившись друг с другом, стремились поскорее разлучиться и, не в силах расстаться, стояли, опустив глаза, время от времени украдкой бросая друг на друга быстрый взгляд, словно считали его преступлением.
Поэтому Арторикс с радостью воспользовался случаем повидать Мирцу и отправился сообщить ей о новой победе Спартака, по пути рассуждая с самим собою о том, что более удачного повода для встречи с любимой ему не могло представиться; он пытался уверить себя, что вовсе не воспользовался случаем — не пойти к ней и не сообщить такую приятную новость из-за какой-то глупой стеснительности и робости было бы не только ребячеством, но и попросту дурным поступком!
И он поспешил к ней; сердце его билось от радости и надежды. Он шел к девушке, твердо решив побороть свое смущение, непонятную тревогу, овладевавшую им при встрече с Мирцей. Он решил поговорить с ней откровенно, с решимостью, подобающей мужчине и воину, и смело открыть ей всю свою душу. «Так как положение создалось очень странное, — думал он, направляясь к палатке Спартака, — то надо с ним покончить раз навсегда, — давно уже пора принять какое-нибудь решение и избавиться от невыразимой мучительной тоски».
Но как только Арторикс очутился перед Мирцей, все его планы рассеялись, как дым; он стоял перед ней, словно школьник, пойманный учителем на месте преступления; поток красноречивых излияний внезапно иссяк, так и не излившись, и Арториксу с трудом удалось произнести лишь несколько бессвязных слов. Горячая волна крови прихлынула к лицу девушки; после минутной паузы, усилием воли подавив смущение, она постаралась овладеть собой и наконец сказала Арториксу слегка дрожащим голосом:
— Что же ты, Арторикс? Разве так рассказывают сестре о бранных подвигах ее брата?
Юноша покраснел при этом укоре и, призвав на помощь свое утраченное было мужество, подробно передал девушке все, что гонцы сообщили о сражении под Аквином.
— А Спартак не ранен? — спросила Мирца, взволнованно слушавшая рассказ гладиатора. — Это правда, что он не ранен? Ничего с ним не случилось?
— Нет. Жив и невредим, как всегда, невзирая на все опасности, которые угрожали ему.
— О, эта его сверхчеловеческая отвага! — воскликнула Мирца голосом, в котором звучало уныние. — Из-за нее-то я ежечасно и ежеминутно тревожусь!
— Не страшись, не бойся, благороднейшая из девушек: до тех пор, пока в руке Спартака меч, нет такого оружия, которое могло бы пронзить его грудь.
— О, я верю, — воскликнула, вздохнув, Мирца, — что он непобедим, как Аякс, но я знаю и то, что он так же уязвим, как Ахилл.
— Великие боги явно покровительствуют нашему правому делу и сохранят драгоценную жизнь нашего вождя!
Оба умолкли.
Арторикс влюбленными глазами смотрел на белокурую девушку, любуясь правильными чертами ее лица и стройным станом.
Мирца не подымала глаз, но чувствовала устремленный на нее пристальный взгляд юноши, и этот взгляд, полный пламенной любви, вызывал у нее радость и тревогу, был ей приятен и беспокоил ее.
Тягостное для Мирцы молчание длилось не более минуты, но оно показалось ей вечностью. Сделав над собой усилие, она решительно подняла голову и посмотрела прямо в лицо Арториксу.
— Разве ты не собираешься сегодня проводить учение с твоим легионом?
— О Мирца, неужели я так надоел тебе! — воскликнул огорченный ее вопросом юноша.
— Нет, Арторикс, нет! — опрометчиво ответила девушка, но тут же спохватилась и, покраснев, добавила заикаясь: — Потому что, да потому… ты ведь всегда с такой точностью исполняешь свои обязанности!
— В честь одержанной Спартаком победы Крикс приказал дать отдых всем легионам.
Разговор снова прервался.
Наконец Мирца, сделав решительное движение, собираясь вернуться в палатку, сказала, не глядя на гладиатора:
— Прощай, Арторикс!
— Нет, нет, выслушай меня, Мирца, не уходи, пока я не скажу тебе того, что уже много дней собираюсь сказать… и сегодня должен сказать… обязательно, — торопливо промолвил Арторикс, опасаясь, как бы Мирца не ушла.
— Что ты хочешь сказать мне?.. О чем ты хочешь говорить со мной?.. — спросила сестра Спартака, более встревоженная, чем удивленная словами галла. Она уже стояла у входа в палатку, но лицо ее было обращено к Арториксу.
— Вот видишь ли… выслушай меня… и прости… Я хотел сказать тебе… я должен сказать… но ты не обижайся… мои слова… потому что… я не виноват… и притом… вот уже два месяца, как…
Пролепетав еще несколько бессвязных фраз, он замолчал. Но вдруг речь его полилась порывисто и быстро, словно поток, вышедший из русла:
— Почему я должен скрывать это от тебя? Ради чего должен я стараться скрывать любовь, которую я больше не в силах заглушить в себе, которую выдает каждое мое движение, каждое слово, взгляд, каждый вздох? До сих пор я не открывал тебе своей души, боясь оскорбить тебя или быть отвергнутым, отвратить тебя… Но я больше не могу, не могу противиться очарованию твоих глаз, твоего голоса; не могу бороться с неодолимой силой, влекущей меня к тебе. Верь мне, эта тревога, эта борьба истерзали меня, я не могу, не хочу больше жить в таких мучениях… Я люблю тебя, Мирца, красавица моя! Люблю, как люблю наше знамя, как люблю Спартака, гораздо больше, чем люблю самого себя. Если я оскорбил тебя своей любовью, прости меня; какая-то таинственная могучая сила покорила мою волю, мою душу, и, верь мне, я не могу освободиться от ее власти.
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима - Гельмут Хёфлинг - История
- Байки из дворца Джаббы Хатта-19: Толщина кожи (История толстой танцовщицы) - Э. Криспин - Боевая фантастика
- Цветы на подоконнике - Клавдия Пестрово - Поэзия
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза